Тизер 3
Шрифт:
– Я не могу, - я сам не поверил в то, что сказал.
– Что?!
Полина перестала плакать и подняла голову. В меня вонзились вылезшие из орбит глаза.
– Я не хочу ничего объяснять. Просто, сейчас не могу его навестить.
– Не верю ушам своим. Ты меня вообще слышал?!
– плаксивые нотки в голосе исчезли, но появилась дрожь.
– Твой. Друг. Умирает. Ты понимаешь, о чём я говорю? Дима скоро умрёт, и он попросил найти тебя, чтобы поговорить... может быть в последний раз...
– Я понял, но сейчас ты должна уйти.
– Ты выгоняешь меня? Что
– Ничего не значит. Уйди, пожалуйста.
– О боже!
– она подскочила с дивана.
– Да, что с тобой, Мирон?! Только не говори, что ты собираешься снова туда лечь?
– Полина показала пальцем на капсулу.
– Уходи!
– я указал на дверь.
– Господи! Я даже не знаю, что ещё можно сказать... Ты... Ты... Ты что-то делаешь неправильно, Мирон, неужели ты этого не понимаешь?!
Она ушла. Я закрыл гараж изнутри и лёг в капсулу.
Реснулся возле арены и тут же погрузился в толпу. Зрители ожидали эффектного появления участников, взгляды были устремлены в сторону шатров. Никто и представить себе не мог, что один из бойцов сейчас трется об их спины, плечи и животы.
Количество зрителей на финальные поединки побило все предыдущие рекорды. Неписи выставили силовое оцепление и огородили охранниками проход, иначе толпа просто не позволила бы пройти бойцам на арену.
Большая часть зрителей осталась позади. Я подобрался к оцеплению и попросил пройти. Неписям не нужно было объяснять кто я, и почему они должны меня пропустить. Руки двух здоровяков разомкнулись, и я пролез в зону, из которой появлялись бойцы.
Я понятия не имел, сколько прошло времени, но точно знал, что нужно как можно быстрее добраться до шатра. Прежде чем я свернул в знакомый переулок, дорогу преградил непись. Старик, что принимал заявки на участие в турнире, схватил меня за руку:
– Уважаемый игрок, вы должны срочно проверить состояние капсулы виртуальной реальности! Система зафиксировала три критические ошибки. Покиньте игру, позвоните в поддержку и согласуйте время приезда техников для определения неисправности и последующего ремонта.
– Ладно, - я высвободил руку.
– Ща только бой проведу и сразу обратно.
– Уровень ошибки - критическая, - непись меня не слушал.
– Наличие критических ошибок может привести к непроизвольному покиданию игры и выходу из строя капсулы.
– Понятно, - я обогнул непися и рванул к шатру.
– Займусь этим, как только закончу дела!
– Это что за хрень была?!
– переступающий с ноги на ногу Витя не знал куда засунуть собственные руки. То прятал в карманы, то скрещивал на груди, то упирал в бока.
– Ты куда исчез?! Мы уже и Серёгу в реал отправили, чтобы на мобилу тебе барабанил!
– Потом расскажу.
– Пятнадцать минут!
– предупредил ФТХ.
– Ты готов?
Я закрыл глаза и опустил голову. Почувствовал, как задрожали руки.
– Что случилось?!
– в один голос спросили Витя и ФТХ.
– Мне страшно... Цена ошибки слишком велика...
Команда притихла. Я почувствовал на себе их взгляды.
– Хотел произвести на тебя впечатление, но сейчас уже не до эффектных представлений, - Витя откинул шторку одного из деревянных стендов.
На манекене висела чешуйчатая броня. На складывающихся в непробиваемый панцирь мозаиках не было ни царапины. Колыхающийся огонь факела отражался на безупречном глянце.
– Месячный оборот из бизнеса вывел, чтобы его купить!
– Витя ударил себя в грудь.
– А ведь мог по течению всё пустить! Забить, понимаешь?! Ведь всего два боя осталось! Но не стал! А почему?!
Витя подошёл, обхватил руками моё лицо и заглянул в глаза:
– Внутри у меня что-то переворачивается, когда я смотрю на тебя, Мирон! Вот прямо чуйка какая-то, что даже если самый-самый прокаченный покер на арену выйдет, то ты составишь ему конкуренцию!
– глаза Витлета блестели.
– Не заставляй меня разочаровываться, друг! Мы все боимся. Кто-то больше, кто-то меньше, но сейчас ты должен об этом забыть. Страх - это нормально. Питбуль тоже боится, просто хорошенько это скрывает. Так что подбери сопли, надевай чешуйку и шуруй на ринг!
Окружённый ФТХ, Виктором и Афелием я шёл к арене. Не слышал шума и скандирования толпы, не обращал внимание на угрозы, доносящиеся с фанатского сектора Питбуля, и не думал ни о чём, кроме поединка.
Оцепление значительно упростило подход к арене. Позади остались шатёр, главная улица, столик для регистрации участников и каменные гладиаторы на входе.
Я раздал пятаки каждому члену команды и вышел на ринг. Поспешил - непись ещё не закончил объявлять Питбуля. Возникла небольшая заминка, часть толпы принялась ржать и показывать пальцами, а другая поприветствовала меня, не дожидаясь объявления.
Я не слышал ни тех, ни других. Исчезли трибуны, испарились тысячи скандирующих зевак, пропали судья, члены моей и Питбуля команды. Не осталось ничего. Лишь жёлтый песок арены лежал под ногами, а напротив стоял враг.
Мы смотрели друг на друга не как соперники, мы стали заклятыми врагами, и, скорее всего, это произошло ещё у того дерева, в тени которого мы ждали телегу, доставляющую игроков в турнирный лагерь. Нас подпитывала обоюдная природная ненависть. Такое бывает. Люди не сходятся характерами или темпераментами и становятся готовыми втоптать друг друга в грязь за малейший проступок или брошенную фразу. Питбуль стал для меня антиподом нормального человека, как и я для него.
Я поднёс руку к бедру. Мозаики брони отреагировали, и в ладонь выпал кинжал. Как же приятно было снова облачиться в чешуйчатую броню и почувствовать себя защищённым. Я не боялся его, и даже наоборот - с нетерпением ждал, когда прозвучит гонг.
– Поединок за выход в финал начинается!
– крикнул судья и ударил молотком по медному блину.
Питбуль побежал. Грохочущее бронёй тело подняло за собой хвост пыли. Бешеный пёс нёсся словно гружёный товарный поезд, а я даже стойку не поменял. Просто стоял и смотрел на исказившееся злостью лицо.