Ткачи Сарамира
Шрифт:
Часть торговых палаток и магазинчиков уже была закрыта, в иных продавцы торопливо захлопывали двери и окна. Покупатели спешили покинуть рыночные ряды. Повсюду Мисани видела людей, собирающихся кучками, чтобы обсудить какие-то новости. Движение на дороге оказалось парализованным, и Гоми озадаченно чесал затылок и пожимал плечами, не понимая, что можно предпринять.
Мисани приоткрыла дверцу кареты и при помощи колокольчика привлекала внимание мальчика лет двенадцати. Это был поступок недостойный благородной девушки, но Мисани уже не сомневалась: произошло что-то ужасное, и она должна узнать, что именно. Мальчик немного поколебался, но,
– Что здесь случилось? – поинтересовалась Мисани.
– Императрица приказала арестовать Унгера ту Торрика, – сообщил мальчуган. – Стражники схватили его на площади Ораторов.
Мисани почувствовала, как страх сдавил горло. Не подавая вида, девушка бросила мальчику несколько монет. Он с благодарностью поймал деньги и убежал.
В воздухе витали флюиды надвигающейся паники, и это пугало. Все прекрасно понимали, к чему может привести арест популярного оратора и откровенного противника императрицы. Мисани выругалась про себя. Она и прежде считала императрицу высокомерной особой и была невысокого мнения о способах правления Анаис. Теперь же глупость владычицы просто поразила ее. Воспламенять уже и без того разогретую толпу, публично арестовывая ее лидера и кумира, равносильно призыву к восстанию.
– Гоми! – Она вновь высунулась в окно. – Ты можешь отсюда выехать?
Мисани еще успела увидеть, как конюх повернулся и открыл рот, чтобы ответить, когда мир вокруг взорвался.
Раздался оглушительный грохот. Карету подкинуло над дорогой. Удар пришелся на ту сторону, с которой сидела Мисани. Стенка ощетинилась длинными деревянными кинжалами. Ни жива ни мертва девушка могла лишь наблюдать, как деревянная коробка, в которой она ехала, пыталась лишить ее жизни.
Внезапно в мозгу возникла картина слишком реальная, чтобы быть видением. Время словно остановилось.
Мисани увидела себя на берегу залива Матакса, освещенного летним солнцем, искрящимся на спокойной водной глади. Ей лет десять. Задыхаясь от смеха, она несется по берегу. Волны ласково омывают босые ноги. Позади бежит Кайку, держа в руках песочного краба размером с обеденную тарелку. Она также хохочет, преследуя подругу. И в тот момент в сердце Мисани не было ничего, кроме безграничной радости, беззаботности и свободы.
Девушка внезапно возвратилась в реальность и открыла глаза.
Стенка кареты была разбита. Острые лезвия огромных щепок остановились всего лишь в нескольких сантиметрах от лица.
Мисани глубоко вздохнула, стараясь прийти в себя. Снаружи доносился приглушенный шум. Затем раздался крик, к которому присоединились десятки голосов. В уши билось голодное рычание пламени, топот ног, мольбы о помощи. Ошеломленная, не понимая, что случилось, она попыталась освободиться из ловушки, в которую превратилась карета. Экипаж лежал на боку; одна дверца, разбитая в щепки, находилась под Мисани, вторая, покореженная и изогнутая, напротив. Девушка дотянулась до нее и попробовала открыть. Дверца не поддалась. Тогда Мисани надавила на захлопнутые взрывом ставни окна. И, о счастье, они милостиво распахнулись. Цепляясь за торчащие во все стороны острые щепки, оставляя на них пряди волос, пленница из последних сил вскарабкалась вверх и, наконец, выбралась наружу.
Потребовалось всего лишь мгновение, чтобы осознать произошедшее. Эпицентр взрыва можно было точно установить по отметкам сажи. Что-то искореженное – возможно, телега, определить точнее
Последствия его были ужасающими. Мужчины, женщины и дети неподвижно лежали на дороге, на обочине, на развалинах прилавков. Раненые стонали и корчились, некоторые были без ног или рук. Крики пострадавших соединялись с жалобными воплями родственников погибших. В воздухе стоял запах крови, серы и едкого дыма.
Гоми лежал рядом с мертвыми лошадями, которые были запряжены в карету; мозги из пробитого черепа смешались с дорожной пылью. Люди с безумными криками в панике разбегались с рынка.
Неожиданно еще один взрыв расколол воздух. Мисани вздрогнула и пригнулась, куски камня просвистели у нее над головой. Крики, на мгновение умолкнув, раздались с новой силой.
Девушка с застывшим выражением лица еще раз оглядела воцарившийся хаос. Затем медленно пошла, не слыша криков о помощи и не замечая окровавленных рук, тянувшихся в мольбе. В возвращении домой, под защиту отца, который предал ее, не было никакого смысла.
До Речного района рукой подать, и ее цель – Госпожа сновидений.
Начальник королевской стражи, звеня латами, склонился перед императрицей.
– Ты нарушил присягу! – бушевала Анаис.
Тронный зал императорского дворца не отличался чрезмерной роскошью, но его убранство было весомым и значительным, соответствуя государственным мероприятиям, которые там проводились. Через высокие арочные окна солнечный свет падал на висевший пурпурно-белый штандарт – цвета правящей династии Эринима. Жаровни, установленные на высоких, тонких ножках, дымились нежным запахом ладана с обеих сторон возвышения, на котором располагались троны. Серебряный дым спиралями поднимался в воздух. Сами троны представляли собой настоящее произведение искусства, объединяя лакированное дерево и драгоценные камни, завитки бронзы и золотое плетение.
Анаис нечасто посещала этот зал. Как правило, императрица назначала здесь только встречи чрезвычайной важности. Атмосфера устрашения, созданная в тронном зале, редко бывала ей нужна.
Но сейчас был исключительный случай. В течение часа императрица получила несколько несвязных донесений, суть которых сводилась к одному: Унгер ту Торрик арестован императорскими стражниками. Самое странное заключалась в том, что Анаис не отдавала такого приказа.
– Императрица, я действительно велел охране арестовать оратора. – Человек, стоящий перед ней на коленях, склонил голову.
– Почему? – потребовала ответа Анаис. От ее голоса повеяло ледяным холодом. Своими действиями начальник стражи уже подписал себе смертный приговор.
Он молчал.
– Почему? – нетерпеливо повторила Анаис.
– Я не могу сказать, императрица.
– Не можешь? Или не хочешь? Знай, ты уже мертв. Но жизни твоей жены и детей зависят от твоего ответа.
Начальник стражи поднял голову, и тогда императрица увидела ужас и замешательство на всегда спокойном и невозмутимом лице.
– Я отдал приказ… но не знаю почему. Я полностью осознаю все последствия моего поступка, и все же, в тот момент… Я не думал ни о чем, императрица. Я не могу объяснить это. Никогда прежде… – Он поколебался. – Это был безумный поступок. – Начальник стражи замолчал и уронил голову на грудь.