ТКС-2
Шрифт:
Я вытянула руки, растопырив пальцы.
Пальцы чуть-чуть подрагивали.
Да, маникюр был необходим.
Не то, чтобы я воображала, что у нас с Кайлеаном впереди большое светлое будущее… всё равно наши пути вскоре должны были навсегда разойтись… но раньше я могла надеяться хотя бы на светлые воспоминания.
— Элломиана, пожалуйста, продолжайте. И не волнуйтесь, о нашем разговоре никто не узнает. Тем более, что вы и не сказали ничего такого… особенного.
Ясное дело, я намеревалась изловить Его Меркантильное Высочество, припереть к стенке и не выпускать, пока он не изложит все свои бредовые идеи насчёт моего родства с кем-то там царственным. Затем расставить все точки над «i» и на этом завершить
Но это после бала.
Всё будет после бала — и объяснение с принцем, и расплата за запретную любовь… ведь в моём сердце ничего не изменилось — Кайлеан Каррагилейн продолжал находиться там как ни в чём ни бывало — со всеми своими королевскими амбициями, трезвой расчётливостью и взглядом, устремлённым в морские дали.
А пока я подниму выше голову и никому не позволю испортить мне сегодняшний вечер, единственный в жизни.
Элломиана оторвалась от созерцания моих ногтей и благодарно улыбнулась:
— Вы можете называть меня Эллой, меня все так зовут. Наверное, я всё же выберу «Зимнюю бабочку».
— В таком случае я буду как все, Элла, — улыбнулась я в ответ. — «Зимняя бабочка»… очень подходящее название.
Улыбаться, улыбаться, улыбаться…
Её руки задвигались с удвоенной скоростью, с помощью магических заклинаний пряди разглаживались и превращались в сияющий золотой шёлк. Элла разделила мои волосы на прямой пробор и теперь два золотых крыла обрамляли лицо; на затылке же кудри были оставлены и уложены в удлинённый пышный узел, ниспадающий с макушки, покрытый почти незаметной, лишь чуть мерцающей сеткой. В качестве завершающего штриха был добавлен тоненький серебряный ободок, покрытый бриллиантовой крошкой и удлинённые серёжки в виде капель.
Когда причёска была готова, наступил черёд макияжа. На признание, что я, вообще-то, никогда не пользуюсь косметикой, Элла осуждающе отметила, что гордиться здесь абсолютно нечем, но обещала пощадить мою неопытность и не делать из меня женщину-вамп.
Бояться действительно оказалось нечего: магическая пудра выглядела прозрачной, но полностью скрыла веснушки, искусно нанесённые тени сделали глаза ярче и выразительнее, губы с нанесённой помадой бледно-розового цвета теперь можно было смело охарактеризовать известной цитатой — «к поцелуям зовущие»…
Я повертелась перед зеркалом и сказала:
— Восхитительно! А теперь — платье?
Элла кивнула и велела Дрю достать из коробок туфли, чулки и бельё. Потом они с Дрю деликатно прогулялись за поворот, пока я переодевалась.
Туфли поначалу меня смутили. Спору нет, они были прекрасны — изящные, сшитые из серебристой полупрозрачной узорчатой парчи, но хрустальные каблуки выглядели чересчур высокими, а я ведь собиралась натанцеваться вдоволь. Я позвала Эллу, она заверила, что эти туфли сработал лучший маг-башмачник в Эрмитании, про которого говорили, что в его обуви можно танцевать неделю, ни разу не споткнувшись и ничуть не уставая. Пройдясь по комнате вдоль зеркальных шкафов, я убедилась в её правоте — чувствовала я себя превосходно. И кроме того, ноги в чулках и туфлях на высоких каблуках выглядели совсем по-другому… я снова повертелась перед зеркалом. Да, это были ноги не девочки, но женщины. Именно так я себя чувствовала — женщиной с прошлым. У меня много чего было в этой жизни… меня предавали те, кого я любила… и я предавала тех, кто любил меня… и путь мой был усеян пеплом несбывшихся надежд.
— А теперь закройте глаза и поднимите руки вверх, — скомандовала Элла.
Я починилась и почувствовала, как мягкая прохладная ткань принимает тело в свои объятия. Чьи-то пальцы пробежали по моей спине, закрывая магическую молнию, потом ещё что-то поправили.
— Вау! — произнёс голос Дрю. — Принцесса! Настоящая!
«Нет, не принцесса! Королевна!» — хмыкнула
Спустя томительные секунды Элла сказала:
— Всё, можно смотреть.
Надо отметить, что сама Элла была одета с таким вкусом, что я, человек не так чтобы сильно завистливый, увидев её, испытала самую настоящую зависть к умению непринуждённо сочетать цвета и детали. Причём сейчас, находясь с закрытыми глазами, я совершенно не могла вспомнить, что конкретно на ней надето… что-то артистически-небрежное, даже в цыганском стиле, но в приглушённых тонах — сиреневых, бежевых, винных, изумрудных… множество тонких оттенков, которые мне бы и в голову не пришло совмещать, по крайней мере в таком количестве. Мне захотелось, чтобы творение отца Элломианы напоминало её изысканный наряд… я с любопытством и предвкушением открыла глаза.
…Я была безупречна и я сияла… другое определение трудно было бы подобрать. Сияла светлая ткань, расшитая искорками как струями дождя, сияли уложенные золотые волосы, светилось идеальное лицо — с огромными глазами, тонкими бровями, нежным ртом… Стоявшая позади красотка Элла вдруг показалась грубоватой, приземистой, и одетой в старые бурые тряпки… и всё это не смотря на то, что со второго взгляда стало ясно, что моё платье, в сущности, очень простое. Вверху оно напоминало облегающую маечку с короткими рукавчиками, струящаяся юбка в мелкую складку-плиссе расширялась где-то от середины бёдер, и подол состоял уже из нескольких кисейных слоёв. Главную скрипку в наряде играла ткань — чувствовалось, что простое с виду платье сшито из чего-то необыкновенного и, наверное, безумно дорогого. И кстати, маэстро выполнил мои пожелания насчёт удобства, платье сидело как влитое, я чувствовала себя в нём свободно и выглядела прекрасно, вот только…
Ещё я казалась очень юной, по-девичьи чистой… казалось, это светится моя невинность… Я не знала, как к этому отнестись.
Мои размышления прервала самокритичная Элла:
— Я по сравнению с вами выгляжу просто коровой под седлом! Папа опять создал шедевр. Сложная простота — это его конёк. Эх, мне такое не дано… люблю я накрутить всякого…
— Замечательное платье! — поддержала я её и снова замолчала, разглядывая себя в зеркало.
— Вас что-то смущает?
Сказочным свинством было с моей стороны критиковать такую прекрасную работу. И маэстро Лампль, и Элломиана постарались на славу. Но я всё же попыталась объяснить.
— Понимаете, Элла… платье замечательное… причёска замечательная…. Всё чудесно. Но я не чувствую себя такой идеальной! Я не невинная овечка и не нарисованная принцесса из детской книжки. Во всяком случае, не хочу такою быть. Я живой человек и мне свойственно… всякое разное. Вы же говорили, что изучаете ауру клиента… и что вы художник… Вы должны понять… что-то сейчас не так… — от безнадёжности попытки я умолкла.
Элла принялась меня разглядывать, и по её напряжённому взгляду я поняла, что она вновь считывает мою ауру.
— Вообще-то понимаю. Вы гораздо сложнее…
— Да! — обрадовалась я. — Да! Я сложнее! Не слишком, но сложнее!
— Но папа увидел вас такой, — она показала на зеркало.
— Он увидел правильно, но с тех пор прошёл миллиард лет. Я тогдашняя была бы в восторге от образа принцессы. А сейчас у меня настроение совсем другое. Можно ли что-нибудь изменить? — Я молитвенно сложила руки.
Элла раздумывала.
— Хотите выглядеть по-другому?..
— Да! Хочу!
— Ладно… — медленно сказала Элла. — Рискну. Художник я или где… Была у меня одна задумка… Предупреждаю, волосы будут вполовину короче, если не больше, на целые сутки и вернутся к прежнему состоянию не раньше. Но учтите, если вам не понравится, времени на переделку в прежний образ уже не останется. И сэкономим на маникюре. Он будет, уж простите, тоже магическим, на приличный настоящий времени уже не остаётся.