ТКС. Книга вторая
Шрифт:
– Милый, - сказала я, потянувшись к нему и легонько поцеловав в губы, - у нас очень мало времени. У нас, может, только и будет всего, что эта ночь… Но вначале мне нужно сказать одну очень важную вещь. Не береги меня… не выйдет ничего с нашим королевством… забудь. Тебе ведь не нужна проклятая королева?
Он глядел на меня с непонятным выражением, зрачки расширились так, что глаза казались чёрными. На тёмные спутанные волосы опустились белые пушинки и придали ему неожиданно новогодний вид.
Сердце снова защемило. Неужели мне сейчас предстоит узнать, что Кайлеана интересовала только безупречная
Нет, в это я поверить не могла.
– Я, видишь ли, нарушила магическую клятву. Тогда, на Тучковом мосту, во время побега от ковена… я взмолилась… и меня спас кто-то… кто-то могущественный… божество, которому я дала клятву. Не знаю, кто это, но клятва была принята.
– Клятву?
– отрешённо переспросил Кайлеан.
– Да. Я поклялась не любить больше никогда и никого…
– Зачем?
– Не знаю зачем! Затем, что это очень больно и очень страшно, когда предают и обрекают на смерть! Я клялась искренне!.. А потом встретила тебя… и случилось то, что случилось. Не сразу… но это произошло… и ничего не изменить, милый. Я люблю тебя - вопреки всему… но удачи твоему королевству не принесу… Прости…
Он всё сидел неподвижно и рассматривал меня, и я залепетала, не веря, что произношу это вслух:
– У нас не получится с королевством, со свадьбой, с “жили они долго и счастливо”… я-то точно не буду счастлива без тебя… но несколько часов до рассвета - они наши…
Он перебил задумчиво, будто и не слышал моих последних слов:
– Тебе рассказывали, как погибла мать Химериана?
– А-э-э… ну так… в общих чертах… - Я опешила от внезапной перемены темы и хлопала ресницами, совершенно не представляя, к чему он клонит.
– Твоя мать застала Шайну, читающую заклинание над колыбелью, и стала с ней драться. Ну и победила. А Шайна… сам знаешь… пожалуй, всё.
– Это лишь относительная правда. Детали знают лишь несколько человек в королевстве… мать, отец, Мерлин, я. Ещё Химериан… имеет кое-какое представление. Одно время у Хима с мамой совсем испортились отношения, и отец рассказал… не всё, но достаточно, чтобы Хим кое-что осознал…
– Что осознал?
Кайлеан криво усмехнулся.
– Например, что его мать (а у неё ведь было очень мало времени) помчалась не к нему, а к чужому ребёнку - с целью прихлопнуть его как муху. Лучше бы Химу обо всём таком не задумываться, но отец обычно идёт к цели напрямик. Впрочем, сейчас не об этом. Тщательно сформированное народное мнение гласит - мать успела отбить атаку Шайны. На деле она опоздала… к началу представления. Два стражника и нянька были убиты на месте, и мне просто повезло, что в тот момент я находился в колыбели. Королевскую колыбель окружала магическая защита, это спасло меня от физического уничтожения. Не так-то просто убить дитя Карагиллейнов в родовом замке. Обозлённая ведьма метала все проклятия, что приходили ей на ум. Жгучая южная порча сквозь полог всё же просочилась, я схватил порядочную дозу. Хватило бы на дюжину младенцев. Некоторые заклятия удалось уничтожить сразу, от некоторых меня долго лечили, вплоть до совершеннолетия. Согласно одному из проклятий я должен был стать убогим уродом, волосатым недоумком… Мерлин расщепил мою сущность и запечатал вторую, звериную половину в глубине первой, основной.
– Вовсе не отвратительная, - вставила я, - не наговаривай.
– Перед отъездом я зашёл к матери попрощаться. В ходе нашего разговора прозвучало, что женитьбу на тебе я считаю делом решённым и бесповоротным, и возражений не потерплю.
– Да?
– пискнула я, ощутив, как вопреки здравому смыслу сладко трепыхнулось сердце.
– Да.
– А были возражения?..
Он пожал плечами.
– Были. Разумеется, никому не хочется… сложностей.
– Кайлеан протянул руку и снял несколько пушинок с моих волос.
– Ты будто только что вошла со снегопада.
– Но теперь-то ты понимаешь? Твоя мама была абсолютно права. Я тебе не пара.
– Я с грустной улыбкой показала ему пёрышко, снятое с его волос.
– Далее мать странно обмолвилась: уж лучше так, чем по-другому. Меня зацепило, я настоял на объяснении. И узнал ещё об одном проклятии, прозвучавшем над колыбелью, и о котором до недавнего времени пребывал в неведении. Родители решили, как выразилась мама, “не портить мальчику личную жизнь”. Да и зло считалось обезвреженным.
– Он помолчал, затем заговорил: - Мать всегда уверяла, что любовь отца к Шайне была пустой, поскольку зародилась с помощью чар, но Шайна, видимо, считала иначе. Умирая, она пожелала мне повторить её участь. Любимая должна была предать меня, нарушив любовные клятвы, и предательство стало бы причиной моей гибели. Вышло так, что именно это пожелание стало последними словами матери Хима.
– Предсмертное проклятие… его не отменить…
– …Но можно видоизменить. Когда мне исполнилось семь, Мерлин сумел затянуть проклятие в “инверсионный калейдоскоп”, чтобы разрушить его структуру.
– “Калейдоскоп”?
– Мерлин создал особое пространство… м-м-м… в виде трубы… магической ветровой трубы… разбил там проклятье, вращением перемешал осколки, собрал их в другом, нарочито парадоксальном порядке и вернул обезвреженное проклятие обратно, то есть, мне.
Я сдвинула брови, медленно соображая:
– Так оно обезвредилось или нет?
– Суди сама. Мерлин вывернул порчу наизнанку и собрал проклятие так: смерть будет не в конце, а в начале, и не моя, а девушки. Лишь после смерти она нарушит любовную клятву, причём нарушение клятвы повлечёт за собой не смерть, а новую жизнь.
Мой рот, должно быть, напоминал букву “о”. Заглавную букву “О”.
– Логическая бессмыслица должна была сработать, но когда стало очевидно, что я - прирождённый некромант… мать признала - они с отцом всё же тревожились…
Я моргнула.
– В смысле, не воспылаешь ли ты пагубной страстью к какому-нибудь изящному скелету… со всеми вытекающими?
– Что-то вроде того. Технически я мог.
– И потому “лучше так, чем по-другому”?.. Это она про меня… но ведь… - Внезапно жуткая мысль явилась во всей полноте.
– А я… я ведь… я не… - Слово не выговаривалось.
Он вдруг придвинулся и взял мою голову в свои ладони.
– Не дрожи. Настоящей смерти не было - хотя душа и прогулялась по пограничной полосе. Но скажи, прекрасная Данимира… почему же ты умолчала о нарушенной клятве?