Тьма… и ее объятья
Шрифт:
Незнакомец широко улыбнулся. От его улыбки меня бросило в дрожь. Мне показалось, что на мгновение между растянутыми губами мелькнули сильно выступающие клыки. Впрочем, не только поэтому. Я почувствовал опасность и иного рода.
Неожиданный гость был молод и возмутительно красив. Знаю, не говорят так о мужчинах, но о нем иначе сказать было нельзя. Он был не просто красив; хуже — он был чертовски обаятелен. Я ужаснулся: если меня так накрыло от одного его взгляда, что же должно твориться с женщинами? Бледное матовое лицо с чуть запавшими щеками и высокими скулами поражало сдержанным благородством
И одет он был так, словно сию минуту явился с великосветского раута.
— Так-то лучше, — прокомментировал он. — Гораздо удобнее, когда видишь лицо собеседника, не находите?..
Высокомерие, бывшее его неотъемлемой чертой, читалось во всем: в том, как он приподнимал во время разговора брови и опускал взгляд, в складках губ, в движениях тонких пальцев. В ком другом подобные черты могли бы стать отталкивающими, но этот человек обладал столь сильной харизматической аурой, что все это, наоборот, притягивало. Улыбка его была мягкой и чуть усталой, она зажигала яркие блики в его глазах и заставляла собеседника улыбаться в ответ.
Поскольку мы молчали, незнакомец продолжал в непринужденном тоне:
— Присядем? — и незамедлительно последовал своему приглашению, усевшись на стул. Поднял на нас насмешливые темные глаза. — Ну что же вы?..
— Не знаю, о чем нам говорить, — холодно вымолвил Кристиан. Он подошел ко мне и остановился, положив руку мне на плечо.
— Ну, ну, не надо говорить так, будто мы не знакомы, Кристо! Сейчас ты, возможно, и обманешь мальчика, но рано или поздно, уверяю тебя, правда выплывет наружу…
— Оставь мальчика в покое. Он ничего не знает.
— Если не знает, зачем пришел? Не дури мне мозги, Кристо. Как минимум, ты сам что-то рассказал ему. Между прочим, — незнакомец перевел взгляд на меня и снова улыбнулся. — Раз уж Кристо не желает нас познакомить, Илэр, придется мне сделать это самому. Мое имя — Лючио, и мы с Кристо старые… приятели. Не скажу: "Прошу любить и жаловать" — любить меня тебе не за что.
— Разумеется, — сказал Кристиан. — Именно по его приказу убили твоего отца, Илэр.
— Не будем драматизировать, — Лючио, ничуть не смутившись, закинул ногу на ногу и покачал носком надменно остроносой туфли. — Твой отец, мальчик, сунул нос туда, куда не следовало. Я, между прочим, предупреждал его, и не раз. И давно предупреждал. Он не внял, кого же в том винить? Теперь мне остается только надеяться, что Илэр более благоразумен, чем его отец. И пойдет нам навстречу…
— Я уже сказал, что он ничего не знает!
— Пусть он сам говорит за себя! Если он вообще умеет говорить, что-то я до сих пор не слышал от него ни слова. Ну, Илэр, что скажешь? Или ты так и будешь прятаться от одного носферату за спиной другого?..
Мне показалось, что я схожу с ума. Весь дрожа, не веря своим ушам, я вскинул глаза на Кристиана, чьи пальцы с силой болезненно впились в мое плечо. Лицо его было бледно, но спокойно. Он смотрел не на меня, а на того, кто открыто назвал себя носферату. Я тоже перевел взгляд на него. Лючио, казалось, получал большое удовольствие от созерцания
— Ах, Кристо, старый пройдоха! Так ты не сказал ему, кто ты есть? Может быть, ты и отца его держал в неведении? Мне бы твое умение водить за нос!
— Это правда?.. — выдавил я едва слышно.
Обращался я к Кристиану, но ответил Лючио.
— Ну разумеется, правда, зачем бы мне врать тебе, Илэр? Я собираюсь быть честным с тобой, ведь мне нужна твоя помощь. А вот он, — изящная рука немного театральным жестом вскинулась, указывая на Кристиана, — лгал тебе много лет. Так что подумай, кому ты можешь верить. Да, мои люди убили твоего отца, — видишь, я предельно честен, отчаянно честен, — но у меня не было другого выхода. Клянусь! Клянусь, чем захочешь. Подойди ко мне, и мы поговорим. Я все расскажу тебе — как на духу! — он снова расхохотался.
В голосе его было что-то гипнотизирующее, и ноги сами понесли меня вперед. Далеко я не ушел: Кристиан еще сильнее сжал пальцы на моем плече, словно хотел проткнуть его насквозь, и прошипел:
— Не смей! Стой, где стоишь!
Лючио перестал смеяться и посмотрел на него, как мне показалось, с любопытством.
— Хочешь попытаться противостоять мне? Брось, Кристо! У тебя ничего не выйдет. Ты настолько ослаб, что водишь дружбу с людьми, и сам стал таким же, как они! Не мешай мне, если не хочешь погибнуть. Илэру я, и впрямь, не собираюсь причинять вред; а вот тебе — могу. Понимаешь?
Кристиан вдруг с невероятной силой отшвырнул меня к двери; я не удержался на ногах и повалился на пол, больно ударившись правым боком и локтем и чудом не влетев виском в косяк. Из-за падения я пропустил момент, когда Кристиан пересек комнату и оказался рядом с носферату. Я только увидел какое-то размытое движение, а сразу вслед за ним — короткий сдавленный вскрик, грохот падающего стула и глухой удар. Я попытался приподняться, чтобы посмотреть, что происходит, но тут меня подхватили за шкирку и потащили вниз по лестнице. Я хотел вырваться, бок пронзило болью, и я замычал и оставил свои попытки.
В мгновение ока меня вытащили из дома. Я даже не мог разобрать, кто меня ведет (или, вернее сказать, "несет"), перед глазами мельтешила какая-то черная мошкара, застилавшая свет. Потом меня запихнули на заднее сиденье автомобиля, и снова я не рассмотрел, что за автомобиль это был. Только когда мы резко тронулись с места, и я свернулся на сиденье клубочком, я понял, что на водительском месте сидит Кристиан. После всего услышанного я уже не знал, хорошо это или плохо. Мир вокруг меня опять рушился, а я еще не пришел в себя после предыдущего раза. Меня тошнило, было очень холодно и страшно. Разговор был коротким, но чертовски насыщенным. Из головы не шли слова Лючио: "Или ты так и будешь прятаться от одного носферату за спиной другого?.." Лючио, несомненно, был носферату. Кристиан, если верить его словам, тоже. Кристиан — вампир… Мы с ним вдвоем в машине, и он везет меня куда-то. Я испытал острое желание открыть дверцу и выскочить из машины на дорогу. С трудом выпрямившись на сидении — бок болел жутко, — я проглотил тошноту и страх и спросил через силу: