Тьма падет
Шрифт:
– Три или четыре раза за последние пару месяцев. Иметь интрижку на стороне – это не преступление.
– Конечно, нет, мистер Дункан. А Джоанна знает, что вы развлекаетесь с местной студенткой по обмену? В ее собственной кровати? Пока она выбивается из сил на работе, чтобы оплатить ипотеку?
Еще одна длинная пауза.
– Нет, – тихо сказал Фред. – Это просто глупость какая-то. Я был таким идиотом. Я просто хочу, чтобы она вернулась домой. Я все ей расскажу, пусть она только вернется домой.
– Вы знаете кого-то, кто мог бы хотеть причинить Джоанне вред? – спросил
– Нет.
– Может, и у нее была интрижка на стороне? Вы же ей изменяли.
– Что? Нет. Нет. Она одержима работой. Все свое время Джо проводит или со мной, или со своей мамой, или на работе. Как-то она рассказывала о женщине из редакции, у которой был роман с коллегой, и как все потом об этом сплетничали.
– Про кого она говорила?
– Рита Хокинг. Тоже работает журналисткой в «Вест-Кантри Ньюс».
– Ваша жена могла просто сбежать.
– И что вы хотите, чтобы я вам ответил? Это даже не вопрос. Вы здесь чертов полицейский. У вас должны быть какие-то зацепки! Джо бы не сбежала. Она бы никогда не бросила маму. Они близки. Иногда даже слишком уж близки.
Снова долгое молчание. Затем старший инспектор Фетерстоун принялся зачитывать показания Фреда, и Кейт остановила запись.
– Почему Бев не сказала нам, что у Фреда была интрижка?
– Может, просто вбила себе в голову, что они были счастливы вместе, – предположил Тристан. – Она не рассказывала, что Фреда допрашивали. Полиция полагала, что у него есть мотив.
– Его соседи и Фамке подтвердили алиби. Тут об этом что-то есть?
Тристан пролистал бумаги и нашел нужную запись.
– Ага… Фамке дала полиции письменные показания. Она пришла к Фреду после двух часов дня, осталась на два часа и ушла сразу после четырех, – сказал он, пролистав показания. – Потом ушла через заднюю дверь. Прошла дворами и отправилась к себе домой.
– А как далеко Аптон-Пайн от Эксетера? – спросила Кейт.
– Недалеко, километров шесть, – ответил Тристан, продолжая копаться в документах.
– Алиби у Фреда есть только до четырех часов дня. Но Бев сказала, что Джоанна ушла с работы в пять тридцать.
– Сосед Фреда, Артур Мэлоун, сказал полиции следующее: он видел, как седьмого сентября, в субботу, Фред работал по дому весь день. Машина Фреда оставалась на месте до позднего вечера, и уехал он только в полвосьмого.
– Как раз тогда Фред забеспокоился, что Джоанна не вернулась с работы, и поехал к Бев в Эксетер, – закончила Кейт. Тристан тем временем просматривал очередную стопку документов. Вдруг он присвистнул и поднял вверх руку с зажатыми в ней распечатками фотографий – четыре снимка, сделанных с камеры видеонаблюдения.
– Что это? – спросила Кейт.
– Полиция взяла показания у Ноя Хантли, того самого депутата, которого разоблачила Джоанна, – объяснил Тристан. – А тут фотографии, как они встречаются на заправочной станции.
Кейт забрала у него снимки.
– Посмотри, тут указано время. Это запись с камеры за двадцать третье августа 2002 года, – заметила она.
– За две недели до исчезновения Джоанны.
– А находится эта камера у заправочной станции на въезде в Аптон-Пайн. Зачем бы это Джоанне
– Полиции Хантли сказал, что Джоанна попросила о встрече, потому что ее приняли на работу в «Дейли Мейл», а он как раз являлся одним из членов правления компании. Джоанна хотела удостовериться, что они с Хантли не держат друг на друга зла, – сказал Тристан. – И у него есть алиби: во время исчезновения Джоанны он был в своем доме во Франции.
Тристан отдал Кейт подписанные Ноем Хантли свидетельские показания.
– Надо бы поговорить с Фредом и узнать его версию событий. Бев о многом умолчала. Может, она скрыла от нас и что-то поважнее.
Глава 6
Фред Дункан согласился поговорить с Кейт и Тристаном, и они назначили встречу на следующий же понедельник. Жил он в их с Джоанной старом доме, в Аптон-Пайне – деревеньке, находившейся минутах в двадцати от Эшдена. До Эксетера отсюда было рукой подать.
Они свернули с дороги в узкий переулок, тесно заставленный домами. Высокие кирпичные стены были увиты плющом, а участки отгораживались друг от друга живой изгородью и утопали в зелени. Вот показался и дом Фреда. От фотографий, приложенных к материалам дела, он отличался разительно, и в лучшую сторону: новенькая соломенная крыша, чистые отремонтированные окна, дочиста отскобленные от пятен стены, вновь обретшие темно-красный кирпичный цвет. На участке раскинулся густой сад, а сама территория была обнесена кирпичным забором с эстетично закругленной верхушкой. На лужайке перед самым домом росло гигантское дерево, и его огромные ветви, еще не успевшие обрасти весенней листвой, создавали над двором своеобразный природный навес. Несмотря на то, что весеннее солнце сегодня припекало особенно сильно, в тени этого гиганта воздух казался почти холодным.
Кейт нажала на кнопку дверного звонка, и изнутри дома донеслась отдаленная трель. Спустя несколько секунд петли скрипнули, и на пороге появился Фред. Как и этот дом, он разительно отличался от своих фотографий тринадцатилетней давности: тогда он был худым и жилистым, с вечной темной щетиной и, казалось, не вылезал из футболок и потрепанных джинс. Сейчас же он немного поправился и обзавелся здоровым загаром. Чисто выбритый, с коротко подстриженными редеющими волосами, Кейт он напомнил какого-нибудь новомодного гуру. В основном, конечно, из-за одежды: на Фреде были просторные белые брюки и мешковатая льняная рубашка с открытым воротом. На шее у него висел розарий, а на груди, среди зарослей волос, блестел маленький серебряный крестик.
– Добро пожаловать, – сказал Фред, широко улыбнувшись. – Снимите, пожалуйста, обувь. Хотите тапочки? – он указал на деревянный ящик, заполненный абсолютно одинаковыми парами пушистых тапок. Сам Фред был босиком.
Кейт и Тристан сняли ботинки, но от тапочек все-таки отказались.
– У меня полы с обогревом, так что не замерзнете, – продолжил он. – Моя жена, Тамека, участвовать в разговоре не захотела. Они с Анникой уехали в город. Это наша дочурка, – объяснял Фред, пока вел их через коридор.