Тьма в его сердце
Шрифт:
— Ладно, но кто прогуливает школу, тот не поедет со мной в выходные на скалодром.
— Так не честно! — запротестовал я. — Уроки через минуту начнутся, я опоздаю!
Но она уже не слушала меня. Зашагав в черных кроссовках по гранитному полу, Стэф удалилась в холл.
— Давай, сосунок, поторапливайся, а то попрошу Лукаса отвезти тебя так далеко, где будут ходить только автобусы с городскими.
Я
Впервые за долгое время я почувствовал, что больше не одинок.
Маленькая рука накрыла мое плечо, заставив вздрогнуть и вынырнуть из детских воспоминаний. Я обернулся, встречаясь взглядом с обеспокоенным лицом Джоанны.
— Прости, я не хотела тебя пугать, — сказала она.
— Ты не напугала.
Я обернулся к ней всем телом, опираясь спиной о балки крыльца, и взял ее руку в свою.
— Я решила не беспокоить тебя, но ты не появлялся уже двадцать минут, прости если потрево…
Не дав договорить, я притянул Джоанну к себе, одной рукой накрывая ее спину, а другой аккуратно обхватывая тонкую шею. Она подалась мне на встречу и наши губы соединились, даря мне такое необходимое умиротворение.
Я столько всего чувствовал в этот момент. Мысли роем диких пчел, крутились в моей голове, не оставляя меня в покое ни на секунду.
Джоанна приоткрыла рот, приглашая меня, и я проник внутрь, по-хозяйски лаская ее язык своим.
Я многое не понимал, многое не хотел принимать, но отрицать то, что рядом с ней моя тьма отступала, я не мог.
Накрыв ее плечи руками, я отстранился.
— Я рад, что побеспокоила.
Она улыбнулась, пряча лицо в моей футболке на груди, как делала всегда, когда смущалась. Таким простым жестом, который со мной не проделывала ни одна девушка в моей жизни, я чувствовал странную дрожь под кожей.
Я не понимал, что со мной творится, не знал, почему все чаще ловил себя на мысли, будто нуждаюсь в этой своевольной, дерзкой Дикарке, однако я точно знал, что не смогу расстаться с ней так просто. А если я чувствую, будто не могу ее отпустить, то стоит ли отпускать вообще?
— Пошли в дом, ты замерзнешь, — сказал я, окинув взглядом все тот же уродливый малиновый свитер. И где она только его откопала?
***
— Да, бей Джоанна, так их, ух! — кричала Натали окрыленная ударом Джоанны, которая второй раз за вечер забросила мяч в лузу. Правда это была уже четвертая игра, но кто считает?
Мы зависали на втором этаже в комнате отдыха моего дома. Комната эта находилась на торце здания, здесь не было разделения крыши и основной комнаты, поэтому окна доходили до высочайшей линии стены, а потом продолжались дальше, в том месте, где стены сужались в виде треугольника и где по логике, должна была располагаться крыша.
Это была любимая комната отца. Он играл здесь с друзьями в бильярд и проводил свой зимний отпуск.
У правой стены стоял бильярдный стол из красного дерева со всеми игорными принадлежностями. Чуть правее, где-то в паре
В детстве я любил находиться в этом месте. Подслушивать рассказы взрослых о бизнесе, рынке акций и о жизни.
Из шести отцовских друзей своим женам изменяли пятеро, шестой тоже изменял, но в отличие от остальных не трепался об этом. Еще тогда я понял, что любви не существует. Иначе, почему мужчины, у которых были жены и дети продолжали гулять с другими женщинами?
Жена первого папиного друга, по его словам, была недостаточно хороша. Ее фигура сильно изменилась после родов и женщина, подарившая ему двух сыновей, стала непривлекательной для него.
Жена второго друга и жена третьего друга были «невыносимыми стервами», которые умудрялись закатывать истерики, когда эти самые друг номер два и друг номер три проводили ночи в стриптиз-клубе или местах предоставляющих более широкий спектр услуг.
Жена четвертого друга не работала, но постоянно участвовала в каких-то собраниях, вроде «Женщин высшего общества Нью-Йорка» или «Лиги юниоров», это было ее хобби, и она любила это дело всей душой. Этот четвертый друг говорил, что ему не хватает с ней времени, потому что она всегда занята своими делами.
Жена пятого друга была бизнесвумен, они поженились в результате слияния их наследных компаний, брак был договорной. Но чуть позже вспыхнули и чувства, что бывает скорее редко, чем часто в таких браках. Они вместе управляли компанией, и когда-нибудь эта компания перейдет по наследству их единственной дочери — Майе.
Я ничего не рассказывал ей из того, что знал, ведь это совсем не мое дело. Кроме того, подруга сама догадывалась об изменах, как и ее мама. Но почему-то никто из них не предпринимал каких-то активных действий. Чужая семья — не моя проблема. Если они молчали, значит так нужно.
Жена шестого друга, пожалуй, была идеальна. Она не выносила мозг, выглядела как победительница конкурса «Миссис Мира» и заботилась о своей семье. Но шестого друга все равно несло к другим. Он изменял везде и постоянно. Каждый раз с новой женщиной. Это был отец Кайла.
Вы уже знаете, что случилось с его матерью, после того, как она узнала об этом. Попытка отравления, больница, таблетки, и ненависть ко всему живому, в том числе и к Кайлу.
У каждого из них была своя отговорка. Каждый винил в собственной неверности жену.
А вот отец, кажется, любил Стэф, а Стэф любила его. Когда она появилась в нашей жизни, отец стал реже видеться с друзьями. Дошло до того, что этот дом стал только нашим местом. Мы бывали здесь втроем, никого лишнего.
На самом деле она мало что любила от нашей с отцом жизни. Но этот дом был исключением. И дело было не в роскоши или квадратных метрах, дело было в Аспене, снеге, горах и свободе. Ей нравилось проводить свой день, взбираясь на склоны, а потом скатываясь с них на высокой скорости. Я хвостиком бегал за ней и учился тому, что умела она.