Тьма в его сердце
Шрифт:
— Блейк! — вскрикнула я, забывая о самообладании. Опершись лопатками о холодное стекло, я вцепилась руками в его волосы, направляя его голову. Хотя он совсем не нуждался в моих наставлениях, Блейк прекрасно орудовал всем, чем наградила его матушка-природа: руками, губами, языком и это был далеко не полный список.
Я услышала громкий женский стон, и только через секунды поняла, что он принадлежал мне. Испугавшись, что могу сдаться раньше, чем мне хотелось бы, я сжала волосы на его макушке и потянула голову Блейка на себя.
— Что-то не так? — спросил
— Лучше некуда, — срывающимся голосом ответила я. — Хочу тебя всего. Сейчас, — скомандовала я.
Блейк развернул меня, заставляя опереться руками о запотевшее стекло и без предупреждения вошел в меня сзади.
— О боже, — закричала я, чувствуя долгожданную, сладостную боль внизу. Блейк начал двигаться, неспешно и мягко, покрывая мою спину, плечи и шею обжигающими поцелуями.
— Я же говорил, просто Блейк, — усмехнулся мерзавец и прикусил мочку моего уха, получая в ответ мой жалобный всхлип.
Он специально медлил, сам дрожал, но сдерживался, хотел продлить мое удовольствие, но я уже подступала к грани.
— Блейк, пожалуйста! — взмолилась я.
И он послушался, задвигался быстрее, нещадно вбиваясь в мои бедра. Его ладонь накрыла мой живот и двинулась ниже, помогая мне приблизиться к оргазму. Мое тело было полностью под его контролем, он знал, как меня коснуться или под каким наклоном войти, чтобы я сошла с ума.
Он сделал еще несколько быстрых и глубоких движений, и меня накрыло волной удовольствия. Блейк почти сразу последовал за мной, выкрикивая мое имя и содрогаясь, вжимая мои ягодицы в свои бедра.
Мы покинули душевую комнату только через десять минут. Блейк закутал меня в свой большой синий халат, а сам лишь обернул полотенце вокруг своих бедер.
Вот-вот должны были привезти наш ужин, Блейк открыл бутылку вина и разлил напиток по бокалам. Один он передал мне, второй оставил у себя.
— Пойдем, я так и не показал тебе квартиру, — сказал он и повел меня на второй этаж.
Его спальню я уже видела, душевую тоже. Еще на втором этаже были две гостевые спальни и одна ванная комната. У лестницы была белая дверь.
— Это мой кабинет, — пояснил он, пропуская меня в комнату.
Интерьер был очень сдержан, как и на первом этаже. Светло и просторно, несмотря на то, что сейчас уже вечер.
Мой взгляд зацепился за модель дома стоящего возле книжного шкафа. Я подошла к нему, согнулась и принялась внимательно рассматривать.
— Это здание — главный офис Джиэй — айти-компании, мой первый проект, я разработал его, когда учился в Стэнфорде, — объяснил Блейк.
— Я видела это здание, — сказала я. — Кажется…
— На углу Ридж и Стэнтон.
— Да.
Я затаив дыхание рассматривала строение, вернее его макет, и не могла поверить, что Блейк создает нечто прекрасное.
— Значит, это здание ты построил в восемнадцать лет? — удивилась я.
Блейк засмеялся.
— Не совсем так, я создаю проект и контролирую строительство на каждом этапе, но строят
— Но тебе было восемнадцать лет! — удивлялась я. Меня в восемнадцать лет не подпускали к семейному бизнесу, меня и сейчас не хотят там видеть.
— Я создавал проекты и раньше, еще когда учился в школе, но здание Джиэй — первое, которое было возведено и воплощено в жизнь.
Мне хотелось еще немного осмотреться в его кабинете, а после мы вернулись на первый этаж.
Я изучала гостиную, когда дойдя до небольшого трюмо из белого дерева, заметила фотографию. Она была похожа на ту, что стояла в комнате в особняке в Аспене. Блейк и незнакомая мне девушка. Сейчас, когда я могла рассмотреть ее ближе, я поняла, что незнакомка была молода, но все же выглядела старше Блейка лет на десять.
— Если хочешь спросить, то спрашивай, — донесся его спокойный голос из-за моей спины.
Я оглянулась на него через плечо и рискнула:
— Эта девушка, кто она?
На мгновение он замер, видимо раздумывая, как ответить на мой вопрос.
— Моя мама Стэфани, — ответил он.
Мама? Но ведь она слишком молода, чтобы быть его матерью.
— Я думала твою маму зовут Елена?
Блейк усмехнулся, но в этой усмешке не было ни капли веселья, только злость.
— Я благодарен Елене, во мне ее ДНК и она подарила мне жизнь, но я не могу назвать ее матерью, — выплюнул он. — Со Стэфани у меня нет кровного родства, но она боролась за то, чтобы быть моей матерью. Поэтому она моя мама.
— Боролась? О чем ты? — спросила я, наблюдая, как светлеет его лицо, когда он говорит о ней.
— Мне было семь, и я не до конца понимал, почему моя семья распалась и почему на место Елены пришла Стэфани. Я обвинил во всем ее, мою мачеху. Не Елену, не отца, а Стэф. Она пыталась понравиться мне, а в ответ я пытался выжить ее любыми способами.
Мое сердце сжималось от каждого его слова. Воспоминания вызывали на лице Блейка улыбку, но в темных глазах была печаль.
— Сначала это были маленькие шалости, я мог огрызнуться, окатить ее водой из водяного пистолета. Но однажды, она уснула в гостиной на диване и у нее были длинные красивые волосы, которые она очень любила, и которые любил отец. И я облил ее волосы клеем. От красивых локонов ничего не осталось, они слиплись в один большой комок и приклеились к подушке.
— О боже, — охнула я.
— Ей пришлось подстричься почти на лысо. Отец был вне себя от гнева, он так кричал, он собирался отправить меня в специальную школу для проблемных детей. Я помню, что испугался этого, но больше всего, меня съедало чувство вины перед Стэфани. Она не ругала меня, она просто была разочарована, — сказал он. — Я помню, как плакал ночью в своей комнате, и она пришла ко мне. Я не хотел с ней разговаривать, но не потому, что злился, а потому, что мне было очень стыдно. Но она сказала, что не обижается на меня, и с такой прической ей даже больше нравится. Так ее глаза выглядят ярче.