Тьма. Испытание Злом
Шрифт:
Глава 20,
в которой читатель узнает о горькой участи далигальских разбойников, а Йорген с Кальпурцием таковой участи избегают. Но ненадолго
Вынесли! Вынесли, хотя Кальпурций уже не надеялся остаться в живых! И Йорген не надеялся, чего греха таить.
Твари мчались по следу, голодные, злые. Как ни логичны были рассуждения ланцтрегера фон Рауха, а просчитался он в главном, в том, чего никак не мог предугадать, да и потом никогда не узнал. Не
Случилось это в начале зимы. По первому снежку, по легкому холодку пошли в дальний набег на фрисские земли. Напали на новое, не тронутое прежде село. Дело было в сумерках, как заведено, — всегда так работали. Тут главное — до захода солнца успеть охрану перебить, в дома войти. Ночь можно спокойно сидеть под крышей, никто на помощь местным по темноте не придет, своя жизнь дороже. А чуть свет с добычей — в обратный путь, пока облаву не выслали. Расчет верный, прежде никогда не подводил.
Да только в тот раз иначе вышло. Им бы с самого начала заподозрить неладное. Село большое, богатое, а неухоженное какое-то. Собак не слышно, скотина не мычит по хлевам, и рожь под снегом лежит несжатая… Охраны тоже никакой, и по домам — одни бабы с детями да старики дряхлые, мужиков вовсе нету. Ну, решили — может, на войну куда угнали, мало ли…
В дома вошли, баб, детей и стариков перерезали, чтобы под ногами не путались. Такую дрянь и в невольники не продашь — на вид больные все были, не то что заразные, а как бывает, если в глухой деревне родня между собой женится и дурную кровь плодит…
Ну вот, перерезали, значит, народ и сели рассвета ждать. Погреба обшарили, что выпить нашли, весело было. Да только недолго. К полуночи ближе выкатилась на небо луна, большая, белая, и снег под ней белый… Светло стало, красиво… Кто пил еще, кто спал уже на хозяйских кроватях, а то и под столом, до кровати не добравшись. Беды не ждали, а она пришла. Повставали дети да бабы, обросли волчьей шерстью дряхлые старики — кто ж знал, что их серебром надо было бить? Серебра-то и не прихватили толком с собой, так, по малости, против одного-двух случайных. А их чуть не сотня оказалась — голодные, злые… Насмерть, правда, только троих одолели заесть, зато перекусали всех до единого. Оно ведь без разницы, взрослый волчище тебя тяпнет или щенок с кошку росточком…
И не стало на Далигальском перевале разбойничьей шайки, стала стая тварей ночных. Вот с ней-то друзья наши и встретились на узкой дорожке.
Самое досадное — они почти успели! Уже остался далеко позади сам перевал, его миновали благополучно. Мелькали вдоль скал какие-то неясные, зловещие тени, но в атаку не шли — и на том спасибо Девам Небесным! Останавливаться и смотреть, кто такие, путники, понятно, не собирались. Уже недолго оставалось до восхода — всего час-другой продержаться…
Первыми беду почуяли кони. Когда скакун вдруг рванулся вперед, не дожидаясь приказа всадника, у Йоргена сердце упало, решил — понесла скотина! Но увидел, что жеребец Кальпурция мчит еще быстрее, понял: пришла беда иного рода. А скоро и увидел ее.
— Волки!!! — крикнул ему Кальпурций, и он не знал, как поступить: открыть правду или лучше промолчать? Потому что были это на самом деле не волки, а самые настоящие вервольфы!
Перепутать лесного зверя с тварью ночной даже издали может только человек неопытный. Простые волки меньше раза в полтора, сложены пропорционально: башка не перевешивает на бегу, тело не кажется кургузым, а ноги — толстоватыми. И шерсть у настоящих волков гладкая, опрятная, не болтается пегими космами. И глаза не светят в темноте дурной зеленью, и на мордах даже в самый разгар охоты не бывает выражения безумной, ошалелой ярости — разве что когда сбесятся. В общем, волки — существа не в пример симпатичнее вервольфов, но и у последних есть свои несомненные достоинства. Во-первых, тяжеловаты они — вес от исходного человека достается, никуда не девается. В результате к бегу долгому и быстрому не способны, духа хватает лишь на короткий бросок.
Если бы только не река на пути! Обычная степная речушка, бегущая с ближних гор, не слишком широкая, быстрая, но мелководная, пологие тростниковые берега, каменистый брод… Вот только на рысях ее не проскачешь! И вбок, по бездорожью, не уйдешь — овраг на овраге, без ног останутся кони. Вперед, иного пути нет.
Осторожно переступая копытами с камня на камень, лошади преодолевали переправу. Их не надо было подгонять, они сами стремились вперед. Твари, успевшие уже здорово отстать, нагоняли стремительно, животные уже чуяли их близость, ржали отчаянно, мотали мордами. Йорген оглядывался в тревоге, понимая — все напрасно. На том берегу вервольфы их неминуемо настигнут. Их-то река не задержит, это большая вода отгоняет ночных чудовищ, а малую они и не заметят, перемахнут в три прыжка и вцепятся…
Первая тройка вервольфов уже спускалась кубарем к воде, когда ланцтрегер фон Раух сделал то, чего сам от себя не мог ожидать. Наитие двигало им, или какая-то тайная сила подсказала, или это был жест отчаяния — трудно судить. Но, вместо того чтобы по примеру Кальпурция обнажить меч, он вдруг выхватил торчащий из вьюка колдовской жезл. На миг замер удивленно: «Что это я делаю, зачем?!» — а потом, решив: «А, хуже не будет!» — направил «острие» на врага: «Чтоб вас разорвало, твари!»
Ладоням стало горячо почти до боли. Вспышка ярчайшего белого света прорезала предрассветный сумрак, и Йоргену показалось, будто он держит в руках молнию. Он даже прислушался невольно: вот сейчас, сейчас загрохочет гром… Грома не последовало. Зато преследователей отшвырнуло назад шагов на двадцать, ударило оземь, оглушило — ну, точно как его самого при встрече с колдовской книгой в библиотеке. Правда, опомнились вервольфы гораздо быстрее — оно и понятно, им-то на головы рукописи озифских монахов не падали! Но это уже не могло им помочь.
Переправа осталась позади, и кони, резво поднявшись на невысокую кручу берега, вновь вышли на ровную дорогу, пустились вскачь. Погоня утратила всякий смысл. Однако глупые твари понять этого не желали, бежали следом до самого рассвета — благо тот не заставил себя ждать. Одинокий розовый лучик побился сквозь завесу низких серых туч, обложивших восточный горизонт, и преследователи отстали. Йорген тоже придержал коня. За всю жизнь свою ему еще не удавалось застигнуть момент, когда живой, неубитый волк оборачивается человеком. Человек — волком, это пожалуйста, сколько угодно. А обратно — ни разу! Любопытно было бы посмотреть…
— Не валяй дурака! — велел Кальпурций строго. — Прочь отсюда!
Они скакали еще почти час, потом утомленные скакуны остановились, и не менее утомленные всадники кое-как сползли с седла, растянулись на сырой колючей прошлогодней траве — что-то не спешило тепло в эти края, молодая поросль только-только пробивалась через старую дернину.
Какое-то время лежали молча, глядя в серое небо. Потом, почувствовав, что вот-вот заснут прямо на холодной земле, решили озаботиться костром — все-таки теплее будет. Благородный отпрыск рода Тииллов набрал сушняка, ланцтрегер фон Раух умело поджег… Серый дымок взвился над степью, запахло жильем, захотелось есть. Йорген насадил на прутик кусок сыра, протянул к огню, такая у него привычка была — поджаривать что надо и что не надо. Кальпурций, к примеру, собственными глазами видел, как он пихал в костер пряники и моченое яблоко…
Но что это?!
— А ну покажи! — В испуге он резко дернул Йоргена за руку, сыр свалился в костер, зашипел на угольях, пахнуло горелым… — Девы Небесные!!!
Пальцы рук Йоргена были прозрачными, как тело медузы, выброшенной на берег волной, и кости, тоже прозрачные, но более плотные, просвечивали сквозь них!
— Да не пугайся! — рассмеялся Йорген, видя, как изменилось лицо друга. — У меня так бывает иной раз, ничего страшного. Это от колдовства. Должно быть, когда я жезл в ход пустил…