Тьма. Рассвет Тьмы
Шрифт:
— Располагайтесь, прекрасная Принцесса, чувствуйте себя как дома! — Он лучезарно улыбнулся. — Вскоре сюда прибудет ваша фрейлина с вещами, вместе с ней придет управляющий, которому вы можете излагать все свои желания, если таковые возникнут. А пока, с вашего позволения, я отведу Лорда Тэрвиса в его покои.
Эманор откланялся, и оба мага скрылись за дверями подъемника. Айлани вошла в покои и прошлась по залам, осматриваясь. Уровень был обставлен с королевской роскошью, жаловаться на обстановку точно не придется. Даже Лимми не к чему будет придраться. Принцесса подошла к одному из стрельчатых окон. За прозрачной мозаикой стекла проступали темные полосы. Немного повозившись с запорами, Айлани открыла окно. За стеклянными рамами оконный проем оказался забран толстыми прутьями решетки. Это немного портило открывающийся вид, но было вполне логичным, ведь если в Башне появятся маленькие дети, без решеток они могут упасть из окна. Разве что прутья можно было сделать не столь мощными, чтобы не бросались в глаза. Принцесса присмотрелась
Внезапно из холла донесся звук хлопающих дверей и короткий женский крик. Айлани узнала голос Лимми и поспешила туда. Вбежав в холл, она остановилась, опешив, и от неожиданности попятилась назад. В широко распахнутых дверях стояло с десяток людей в доспехах. Их лица не выражали эмоций, глаза застыли, словно стеклянные, наголо обритые черепа ото лба к затылку пересекали одинаковые, длинные и толстые безобразны шрамы. Возле одного из них на полу лежала Лимми. Она была без сознания, из рассеченной брови текли струйки алой крови. Воин с застывшим лицом зубами выдернул из своей кисти пронзившую ее заколку Первой Фрейлины и сплюнул острую иглу на пол. Остальные швырнули на пол тюки с вещами Принцессы.
— Что вы сделали?! — воскликнула Принцесса, бросаясь к лежащей старушке. К счастью, Лимми была жива. Айлани гневно посмотрела на воина: — Как вы посмели?! Я сейчас же потребую у Лорда Эманора, чтобы вас подвергли наказанию!
Она поднялась на ноги и направилась мимо воинов к выходу. В следующий миг несколько клинков буквально уперлись ей в горло.
— Сидеть тихо. За двери не выходить. Через решетку в окна ничего не бросать. Если кто-то кричит, Балканаг его убьет. — Воин с остекленевшими глазами говорил монотонно, короткими рублеными фразами. — Если приносят еду, Балканаг вас зовет. Если старуха не слушается Балканага, Балканаг ее убивает. Если ты не слушаешься моего господина, Балканаг убивает тебя. Балканаг предупредил, Балканаг уходит.
Зомби синхронно развернулись и вышли из холла, занимая посты сразу же за дверями. Тяжелые резные створы с громким стуком захлопнулись перед лицом похолодевшей от страха Принцессы, и Айлани услышала скрежещущий звук задвигаемого засова.
Глава 15
Пустыня
Подошва сапога скользнула по песчаному склону, и дремлющий в седле Трэрг открыл глаза. Его конь валкими движениями спускался с бархана, широко расставляя лапы для большей устойчивости, и шаману пришлось поджать ноги, чтобы не зарываться ими в песок. Приземистые к’Зирдские лошадки не по росту высокому человеку, а уж Орку и подавно. Впрочем, трофейные пустынные лошади прекрасно подходили для транспортировки добычи и запасов воды, что позволяло оркским воинам совершать многодневные набеги в пустыню. Трэрг коротко вздохнул. Он скучал по родным просторам бескрайнего Ругодара, по гордому народу Орков, по Главному стану клана, по брату и дерзким рейдам в пустыню. Недели его путешествия давно уже сложились в месяцы, но цель до сих пор так и не достигнута. Сколько еще ему предстоит плутать по миру? Одному лишь Рыгдарду Кровавому известно… Шаман несколько раз моргнул глазами, стряхивая с ресниц мелкие песчинки и прогоняя сон. Скоро караван должен достичь оазиса, последнего перевалочного пункта перед Чхон Чхун Кином, и будет объявлена длительная остановка, там найдется время выспаться и перекусить. Чтобы отвлечься от дремоты, Трэрг принялся разглядывать своего скакуна. Лошади пустыни никогда не отличались высоким ростом, но те кони, что выделил каравану своего человеческого партнера щедрейший и бескорыстнейший Хин Ер Фах, были маловаты даже в сравнении со скакунами воинов тхи-хана. Впрочем, в выносливости к’Зирдским коням не откажешь. Несмотря на невзрачные размеры, конь Трэрга топал, словно заведенный, сутками не требуя ни воды, ни пищи. Шаман старался при каждой возможности подкармливать низкорослого трудягу, больше по въевшейся в кровь привычке оркского воина заботиться о своем боевом коне, нежели по необходимости. Это дало неожиданный плюс: худой, как смерть, пустынный скакун немного отъелся, и торчащие через плотную грубую кожу ребра заплыли тонким слоем жирка. Сидеть на нем стало удобнее, и комфорт путешествия повысился. Сударь Румака шутил, что теперь Трэргу придется забирать коня себе, ибо тот привык к обильной кормежке и ни за что не согласится вернуться в родной тумен. Шаман почесал грубую шкуру коня у основания последнего гребня, и скакун довольно заурчал, оглядываясь на хозяина.
К’Зирдские лошади сильно отличались от быстрых скакунов Людей и могучих оркских тяжеловесов. Существование в обожженной зноем пустыне сделало их непохожими на своих дальних собратьев. Пустынные кони были не только малы ростом и неприхотливы к воде и пище. В отличие от своих человеческих и оркских родственников при ходьбе они почти стелились по поверхности песка, их хвост был совсем короток и практически бесполезен. Мощные роговые пластины имелись у них только на морде, вследствие чего тела лошадей песков не были защищены естественной броней, но имели гораздо меньший вес, позволяя им затрачивать гораздо меньше сил на передвижение. Зато через всю голову до самых лопаток тянулся жесткий и прочный гребень, невысокий
Скачущие дозором перед колонной к’Зирдские воины оживились, энергично жестикулируя, и Трэрг привстал в стременах, вглядываясь в линию горизонта. Караван приближался к оазису. Его конь несколько раз втянул носом воздух, с шумом выдыхая, и радостно зашипел, почувствовав запах песчаника. Его собратья, учуяв оазис, в предвкушении пищи прибавили хода, и колонна пошла быстрее. Спустя полчаса караван достиг первых зарослей суховея, и тхи-хан объявил стоянку. Пока разбивали лагерь, Румака и Хин Ер Фах обговорили цены, и несколько к’Зирдских всадников принялись сгонять всех лошадей в табун для кормежки. Видеть своими глазами, как песочники кормят свои табуны, Трэргу не доводилось, и он не стал препятствовать молодому к’Зирду, явившемуся забрать у него коня на время кормежки. Шаман бросил песочнику поводья и пешком двинулся вслед за табуном.
К погонщикам табуна подъехал кто-то из жителей оазиса и повел их за собой, указывая нужное место. Трэрг прибавил шаг, чтобы не потерять табун из вида, но торопиться не пришлось — песчаник оказался совсем рядом с оазисом, едва ли в четверти быстрого перебега. Впервые ему доводилось видеть выход песчаника столь близко к границе оазиса. Да и сам оазис заметно отличался от остальных — он был, по крайней мере, вдвое больше обычного. Внутри него кипела торговля, и, судя по обилию шатров с другой стороны оазиса, здесь стояло лагерем не менее трех других караванов. Тем временем местный к’Зирд проводил табун до оплаченного места кормежки и ускакал назад, предоставив табунщикам дальше разбираться самим. Неподалеку от выделенной площади уже кормился другой табун, и погонщики Хин Ер Фаха принялись равномерно разводить лошадей по указанному месту, переругиваясь с соседями, якобы занявшими лишний шаг чужой территории. Те, в свою очередь, в долгу не оставались, заявляя, что, наоборот, использовали еще не всю отведенную им площадь и скоро будут теснить новичков. Судя по поведению погонщиков, вяло жестикулирующих шестипалыми руками, подобная перепалка являлась делом обыденным и была у к’Зирдов в порядке вещей.
Вскоре все оплаченное пространство было усеяно кормящимися лошадьми, и Трэрг, сплетя Взгляд Зверя, глазами своего скакуна с интересом наблюдал за происходящим, стараясь не мешать процессу. Конь, улегшись на брюхо, быстрыми движениями сразу всех лап разрывал в песке яму, добираясь до покрытого глубокими широкими трещинами каменного дна. Толщина песочного слоя над песчаниками была невелика, десять — двенадцать пастей, а сам камень по природе своей был более похож на известняк или сланец, и было совершенно непонятно, почему к’Зирды называют эти места песчаниками. Шаман мельком удивился этой мысли и продолжил смотреть глазами коня. Тот уже очистил от песка приличную площадь, изрядно зарывшись в песок, и теперь ловко орудовал жестким длинным языком. Сначала из трещины вылизывался песок, после чего животное просовывало язык как можно глубже в лабиринты каменных червоточин, извлекая оттуда личинки мокриц и самих насекомых, не успевших залезть поглубже. Достав желанную добычу, конь с легким хрустом перемалывал роговыми пластинами коротких зубов мягкий хитин личинок, превращая пищу в однородную кашицу, с аппетитом проглатывал ее и вновь возвращался к трещине. Когда из ее недр более не удавалось извлечь ничего вкусного, его язык перемещался к следующей, и так далее, пока было где кормиться. Самым счастливым особям в процессе таких раскопок удавалось наткнуться на нору мыши-песчанки, что однозначно являлось королевским пиром.
— Любопытное зрелище, — Румака подошел к Трэргу и встал рядом, — Великие Боги даровали живым существам способность выживать даже в абсолютно мертвой, на первый взгляд, пустыне! Впрочем, при таком обилии ртов, как сейчас, песчаники не успевают восстановиться и потому довольно бедны.
— Я слышал, что сами к’Зирды питаются так же? — осторожно поинтересовался Трэрг. — Их многочисленные тумены живут за счет песчаников?
— Верно, — подтвердил торговец, — основной рацион песочников составляют блюда из мокриц и их личинок. Но перед нами, если можно так выразиться, кормовой песчаник. Здесь пасутся табуны лошадей. Для пропитания к’Зирдов он слишком беден, слой пронизанного трещинами камня невелик, да и сами трещины слишком узки.
— Раньше мне не доводилось видеть песчаник, — признался шаман, — хотя я был наслышан о них. Вот оазисы мне попадались.
— Это вполне объяснимо, — улыбнулся Румака, — оазис не скрыть от боевого отряда, его выдадут заросли суховея. А над песчаниками он почему-то не растет, и обнаружить это место под толщей песка, не зная наверняка, что оно здесь, почти невозможно. Только к’Зирдская лошадь способна на такое, потому песочники более ценят тех особей, что имеют способность чуять песчаники под очень толстым слоем песка. — Он развел руками. — Говоря по правде, я и сам никогда не видел настоящего песчаника, вроде тех, что являются камнем преткновения в междоусобицах к’Зирдских ханов.