Тьма. Том 1 и Том 2
Шрифт:
– Я, значит, перед завтраком зашёл себе в комнату, а тут – телефон звонит. А жрать хотелось! Ужас просто, как жрать хотелось! – попытался я снова намекнуть, раз впрямую не понимают. – Ну тогда ещё не ужас, это я теперь знаю… Но тогда-то казалось, что я ужас как голоден! И тут на телефоне имя контакта отображается… Страшное!.. Знаете, что написано было?.. Мама!
Следователь прокашлялся и уставился на меня, как на придурка. А Петя пускал в чай пузыри. Хихикал, гад такой, но пил.
– Поднимаю я трубку, хотя есть хочется так, что прям вот быка
– Так, Федя, хватить паясничать! – не выдержал следователь, козырнув модным итальянским словечком. – Я тебя про кризис спрашиваю. Расскажи всё то, что ты рассказывал до этого.
– До этого я вам про физраствор рассказывал, который мне очень нужен, раз еды не даёте! Но вы и про это забыли… – с укором напомнил я.
Нет, в предыдущие сорок часов я не был таким наглым. Я честно раз двадцать пересказал то, что видел в мёртвом городе. Каждый раз рассказ чуть менялся, чтобы не выглядеть подозрительно: где-то я упоминал больше подробностей, где-то добавлял свои мысли насчёт происходившего… Но в остальном я был предельно честным и откровенным.
Вот только я же не железный!.. Всё понимаю, конечно: чем больше клиент устанет и оголодает, тем более откровенным будет… Но я-то уже замучился тут сидеть!.. Надо было проверить, не вру ли я? Так уже много раз проверили. Вон, даже «проверяльщик» устал!..
Больше всего я жалел, что не знаю, на какой срок меня могут задержать по закону. Был бы обычным человеком – так все сроки бы с гарантией вышли. Без предъявления обвинений задержать можно было только на тридцать часов. А потом – будь спокоен, уже имеешь право жаловаться царю-батюшке.
Ну, правда, составители закона не прописали, как именно из-под стражи пожаловаться царю… Видимо, эти мелочи оставлены на усмотрение задержанного. А вот как те же законы звучат для двусердых? И сколько и какой Приказ имеет право меня удерживать? Всё это для меня пока осталось тайной за семью печатями. А, не зная законов, я даже нормально возмущаться не мог.
– Федя! – Иван Иванович посмотрел на меня взглядом доброго дядюшки-садиста. – Давай без выкрутасов!..
– Между прочим, человек может прожить без воды не больше недели! – честно разъяснил я свою позицию. – Причём на третий день наступает обезвоживание. А я, если считать с тем днём, когда сознание потерял, свои трое суток уже просидел!..
– Где просидел? – потерял нить рассуждений следователь.
– Без воды просидел! – ответил я хрипло.
Ну не говорить же ему, что я тем злополучным утром только виски в кабинете проректора накатил? Верно? Значит, говорим, что воды не пил. А Петя пусть кивает, потому что это истинная правда.
– Вижу, на контакт ты не идёшь… – покивал следователь.
– Если контакт смочить чуть-чуть, лучше будет! – выдал я, хотя и сам сомневался в этом тезисе.
Но кто бы знал, как хочется пить, когда ты давно не пил!.. Просто жуть как хочется.
– Федь, ну не заставляй меня Александра Александровича привлекать! – поморщился следователь. – Ну давай я тебе наводящие вопросы позадаю, и ты мне на них ответишь. А не будешь всю историю с сотворения мира пересказывать.
– За стакан воды я расскажу вам, как меня статуя соблазняла, даже в пошлых подробностях! – отозвался я. – Даже покажу в лицах!.. На себе… Нет, вот это извращение только за два стакана воды!..
– Для человека, который хочет пить, ты слишком много болтаешь… – сдвинул брови следователь.
– Для человека, который три дня не пил, я действительно чересчур разговорчивый… И сам не понимаю, с чего бы! – согласился я. – Но пить хочется так, что даже если это будет последняя тысяча слов в моей жизни, я её вам обязательно выскажу! Только дайте воды уже!..
– Хорошо! Отвечаешь на три вопроса – наливаю тебе стакан воды! – неожиданно согласился Иван Иванович. – Договорились?
– Это принуждение, но вы не оставляете мне выбора! – оценил его коварство я.
– Коснёмся того мужчины, который тебе помог… – следователь сходу взял быка за рога. – Видел ли ты его когда-нибудь раньше?
– Его? Точно нет! Я даже не уверен, что он вообще существует, – предельно откровенно ответил я. – Возможно, он вообще плод моей безграничной фантазии! А возможно, просто житель того города!
Петя кивал в такт моим словам, подтверждая, что я говорю правду. Пару раз он перед кивком на мгновение задумался... Но всё-таки кивнул.
– А почему ты решил, что он местный житель? – профессионально-ласково уточнил следователь. – Можешь описать его?
– Это два вопроса, или один? – поинтересовался я, быстро соображая, что наиболее правдиво вещать дальше.
– Само собой, один! – улыбнулся следователь.
– Но я ведь уже описывал, во что он был одет… – напомнил я.
– Да, я видел, – кивнул следователь и, сверившись с блокнотом, продиктовал: – Майка, открывающая плечи и верхнюю часть груди, на довольно тонких лямках, и шорты, с изображением банана и киви на причинном месте с надписью латинскими буквами: би-и-джи, пробел би-о-ессе-ессе? Не знаешь, кстати, что означают эти слова?
– Что-то на сакском, может? – предположил я. – По смыслу, наверно, что-то вроде большой перец… Или большой банан?
Петя кивнул, хоть и с некоторой задержкой. Сложно с ними, с менталистами… Они хуже всякого детектора лжи. Каким-то образом улавливают даже тончайшие нюансы. Ну ведь «большой босс» – это же практически «большой перец»! Ну серьёзно!
– Ладно… И почему ты думаешь, что он местный? – продолжил допрос следователь.
– Да в такой одежде только у себя дома и походишь! – пояснил я. – Тем более, у него на пузе майка была в масляных пятнах… Ну точно из дому вышел, чтобы Тьме по роже настучать перед завтраком!