Тьма
Шрифт:
Увидев, что расправа с врагами стала почти невозможна, Гена вернулся к стоявшему перед могилой гробу. Он вновь уставился в мертвое лицо, что-то шепча себе под нос. Потом выпрямился и занес шашку над лежащим в гробу. И тут случилось весьма странное происшествие. Зловещие небеса вдруг извергли из себя ослепительный лиловый зигзаг, осветивший едким химическим светом все вокруг и вонзившийся в оконечность шашки Гены. Тут же громыхнуло с такой безумной силой, что содрогнулась и, казалось, разверзлась земля.
Это было начало той знаменитой июльской грозы, о которой
Ближе всех к Гене находились мамаша и Даша Плацекина, и они лучше остальных видели, что с ним произошло дальше. Как только молния попала в поднятую шашку, Гену вначале очень сильно тряхнуло, одежда на нем загорелась, и через мгновение казак рухнул на землю. И тут началось! Молнии одна за другой хлестали кладбищенскую землю, вонзаясь в нее поблизости от стоявшего на табуретах гроба. Гремело непрерывно. Казалось, началась вселенская катастрофа. Создавалось впечатление, что некая сила там, наверху, швыряя молнии на землю, старается попасть именно в покойника. Наконец одна молния достигла цели. Голубое электрическое сияние окутало гроб, и в его неверном свечении стало заметно, что мертвое тело вдруг дернулось, словно пытаясь подняться.
– Ох! – в ужасе выдохнула мамаша.
А с покойником продолжали происходить странные вещи. Его вдруг задергало, как дергается тельце мертвой лягушки, когда сквозь него пропускают электроток. Через минуту гальванизированный труп перестал трястись и поднялся в воздух. Вначале он оторвался всего на несколько сантиметров от дна гроба, потом стал подниматься все выше, выше, и, наконец, воспарил над гробом. Руки его были раскинуты, порывы ветра развевали саван, и казалось, он легонько машет конечностями, словно пытаясь принять вертикальное положение. Однако независимо от его движений тело поднималось все выше и выше, словно наполненный гелием воздушный шар.
– Возносится, – прошептала мамаша, ноги ее подкосились, и она опустилась на землю.
Привлеченные невиданным зрелищем, а главное, устранением угрозы для жизни в лице Гены Соколова, остальные участники похорон приблизились к летающему телу и в полном недоумении воззрились на него.
– Как это он? – выдавил из себя Славка, голос которого внезапно осип. – Что происходит?
– И я бы хотел узнать, – отозвался Картошкин.
– Возносится… – повторила мамаша.
– Он – бог! – истошно закричала Даша.
– Не бог, а дьявол, наверное, – поправила ее мамаша.
– Нет – бог! Дьяволы не оживают.
– Еще как оживают, – отозвалась мамаша. – Но все равно мы узрели чудо.
– Молнии так и хлещут, – невпопад заметил Валька, – а дождя все нет.
– Погоди ты со своим дождем, – одернул его Толик. – Хотел бы я знать, что тут у нас происходит? Кто объяснит? Может, ты, ученый? – обернулся он к Ивану.
– Похоже, – неуверенно сказал тот, – Дарья Петровна права. Мы являемся свидетелями так называемого чуда.
– Уходить отсюда нужно, – поднявшись с земли, сказала мамаша.
– Почему это? – спросил Картошкин.
– А потому, потому…
– Ну, ну?
– Не знаю. Нужно и все.
– А мне, может, интересно. Я еще ни разу не видел чудес. И хочу посмотреть. Почему, например, он летает? Каким образом это получается?
Картошкин
– Электричеством долбануло, – кое-как поднимаясь, сообщил Толик.
В этот миг раздался тяжелый гул. Звук, казалось, шел из-под земли, словно началось землетрясение.
– Бежим! – закричала мамаша.
Но было поздно. Гул нарастал, ширился и в мгновение заполнил окрестности. Нестерпимый вой заставил присутствующих зажимать уши руками, но это не помогало. Страшный звук заполнил все их нутро, бросил на колени, сжимал обручами головы. Откуда он шел – казалось неопределимым, однако, скорее всего, гул поднимался из глубин земли. Впечатление создавалось такое, словно происходило колоссальное землетрясение. И тут начались еще более зловещие события, как будто подтверждающие предположение о землетрясении. Почва вокруг задрожала, зашевелилась, и из нее полезли невообразимые существа. Скорее всего, это были те, кого захоронили здесь много лет назад. Костлявые, скрюченные конечности мертвецов поднимались над землей, тянулись вверх, желая вылезти из могил, в которые их положили давным-давно.
Иван потряс головой, стараясь отогнать видение. Он не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Однако черные кости действительно торчали повсюду. Наконец до Ивана дошло: это никакие не скелеты, а просто засохший бурьян и корни старых, давно сгнивших деревьев, торчащие из земли. Как только подобный вывод был сделан, все сразу встало на свои места. Однако сомнения все же остались. А остались потому, что этот самый бурьян (или все-таки кости?) пер из земли прямо на глазах. Он становился все выше, и вот уже рядом с сухими палками показались шляпки огромных грибов. Иван даже себе боялся признаться, что видит вылезающие из земли черепа. Однако времени на раздумья совсем не осталось, поскольку события развивались со стремительной скоростью.
Внезапно разверзлись хляби небесные, и хлынуло! Да еще как! Потоки воды изливались на сухую землю, на головы пришедших на кладбище, на старые надгробья и кресты. Лило даже не как из ведра, а намного сильней. Словно Ниагарский водопад обрушился на Верхнеоральск. Вначале брели по щиколотку в воде, потом по колено, и, наконец, поток подхватил их и потащил неведомо куда. Минут через пять он вынес участников похоронной процессии на какую-то возвышенность, похоже, вершину холма, где они смогли отдышаться и немного прийти в себя. Вокруг царила абсолютная тьма. Лишь призрачный свет от полыхающих над головами молний вырывал из мрака смутные фигуры, ютящиеся поблизости.
– Кто живой, откликнись? – услышал Иван голос мамаши.
Живыми оказались все без исключения участники похорон. Из мрака послышались голоса разной силы и жизнерадостности.
– Куда идти-то? – удрученно спросил Славка. – Нигде ни огонька.
Иван поднялся и огляделся. Действительно, в какой стороне находится городок, узнать не представлялось возможным, поскольку не видно было ни зги.
– Подтягивайтесь сюда, – потребовала мамаша. – Сейчас разберемся, куда двигаться.
– А может, погодим блукать? – спросил Картошкин. – Дождемся утра, там видно будет.