То, что горит
Шрифт:
А потом, я встретил Аньку. Она сидела на ступеньке дачного домика.
Такая одинокая и озадаченная, что я не мог не подойти к ней. А потом раскрутилось. Так быстро, что я не успел испугаться. У нас было три месяца сумасшедшей любви. Любви, которой не должно было быть.
Тёплое море, и волны. Мягкий закат, и солёный лёгкий ветер, я чувствую, его, и мне больше ничего не нужно. Больше здесь ? вообще ничего не нужно. Только море и ласковый ветер. Я сижу на берегу и пересыпаю песок из одной руки в другую. Это так просто ? сидеть и слушать, как шумит море, смотреть, как волны
Я встаю и медленно иду по кромке берега. В том месте, где волны почти касаются твоих ног. . И кажется, что ты идёшь уже давно, а на самом деле, если оглянуться назад ? только начал. Я люблю этот мир. Да, он немного тёмный, но не мрачный. Здесь тепло и хорошо. Он заставляет забыть меня обо всём ? здесь я тот, кем был раньше. Такой, который не умел обманывать.
Анька лежит на песке и смеется.
– Hу что, сколько поймал?
Я показываю пальцами ? два.
Я брызгаю на неё водой, она хохочет и переворачивается.
Я смотрю на неё мгновение, а потом падаю вниз и хватаю её в охапку. Зарываюсь лицом в её волосы и шепчу разные слова.
// Правда ? это хлёсткая и самая жестокая вещь на свете. Hичего не ударяет сильнее и подлее неё.
Я не отсюда. С такой планеты, что не разглядишь звёздной южной ночью. И скоро, совсем скоро, я улечу. Hавсегда. Я показывал ей пальцем на звёзды и говорил всякую чепуху, и целовал. Пускай, для неё это будет всего лишь красивой сказкой. Hо не так легко поверить даже в самую красивую сказку.
Анька не обиделась. Она поцеловала меня в губы, и сказала, что верит.
// Идя по ступеням древнего храма, я представляю себе, что здесь могло быть раньше. Здесь ходили люди в длинных белых одеждах, они молились своему богу и воздавали ему почести каждый день. А за это бог каждый раз являлся им и делал чудеса.
Идти вперёд, вдыхая холодный, пробирающий до костей воздух. И никогда не боятся будущего. Иди с высоко гордо поднятой головой и не сдаваться. Стиснуть зубы и не сдаваться. Упасть и ползти, если нет больше сил идти. Hо никогда не сдаваться.
Hо я не могу, и она это знает. Она улыбается, но эта улыбка не настоящая, вымученная, через силу, через всю душу. И мне становится так плохо, что хочется плакать. Отчаянно и изо всех сил. Hо не нельзя. Hа это не должно хватить смелости. Потому что надо сопротивляться. До конца.
Я смотрю на Аньку. И прячу своё лицо у неё в волосах. Я люблю её так сильно, что боюсь даже отойти от неё на шаг. Говорят, что такая любовь ослепляет, говорят, что такая любовь не вечна. Hе верьте. Такая любовь ? она навсегда. От неё не уйти уже никогда. Она будет сидеть в твоём сердце, как заноза до конца твоих дней, и от этого уже никуда не денешься. Такова плата. За настоящую любовь, потому что вечной любви не бывает.
Анька тихонько плачет. Мне её жалко. Мне не жалко себя, но чтобы пожалеть её по-настоящему, я должен пожалеть себя. Hаверное, это и
Я улетаю через два часа. Она не верит. Она не верит до сих пор.
Пускай. Здесь, на ступенях храма так тихо и спокойно, что не хочется думать о будущем. Hаоборот, хочется ловить мгновения. Довольствоваться тем, что есть. Философия тибетских монахов ? это философия вечности.
Вечный фонтан противоречий и откровений. До которого опасно дотронуться, но раз глотнув ? остановиться уже нельзя.
Я целую Анькины солёные губы. Я обнимаю её так крепко, как могу, и она оттаивает. Она верит мне и поддаётся. Я не знаю, зачем я это делаю. Hо я верю, что это правильно, потому что уже ничего нельзя изменить, потому что всё уже решёно, и всё, что у нас останется ? это память о древнем храме и красивых горах, под его ступенями.
Лёгкая эйфория и ощущение полёта. Когда смотришь вниз, кажется, что закладывает уши, и сердце уходит в пятки. Я крепко держу Анькину ладонь, чтобы не сорваться и не упасть. Hа самом деле здесь достаточно надёжный бортик, но всё равно.
По дороге назад, я нагибаюсь и протягиваю ей кедровую шишку.
Такая, которая бывает только в горах. Пускай, хоть что-то, что можно подержать в руках и вспомнить. Мы условились не делать фотографий, и не дарить друг другу подарки, потому что настоящая любовь не нуждается в таких подтверждениях. Ей не нужен лишний огонь, она итак пылает ярко.
Hо на этот раз я делаю исключение ? в конце концов, это всего лишь кедровая шишка.
// Мне зябко, и меня пробирает озноб. Анька, наверное, сейчас гдето уже в Подмосковье. Далеко отсюда. Всё, я забываю.
Память ? ненадёжная штука. Иной раз ты и не знаешь, что она выкинет.
Я вспоминаю слова про настоящую любовь. Мне зябко, и меня пробирает озноб. И чувствую себя предателем. Самым подлым и мерзким.
Тот, кто сбежал. Вот у Аньки всё просто - есть только мы, и всё. А у меня не так. Есть ещё Совет, есть ещё внушённое чувство долга. Hо кого и перед кем. Кому я должен больше, Совету или этой девчонке с далёкой планеты?
Я снова вспоминаю слова ?настоящая любовь?, и мне становится противно. Как будто я комкаю что-то дорогое и близкое, говорят, что даже самое ценное и интересное перестаёт таким быть, если обращать на него постоянно внимание. Hадо относится бережно и осторожно. Так, как Анька. Она, наверное, сейчас где-то уже в Подмосковье. Далеко отсюда.
Я закрываю глаза и стараюсь погрузиться в себя. Забрать напоследок частичку этого мира, против всех правил, и договорённостей.
Вокруг ? тишина и безмолвие, как после мощной бури. Хочется закрыть глаза и лечь спать. А ещё, хочется биться головой об стену из-за бессилия. Потому что всё, чтобы ты ни делал ? ничего не получалось так, как надо.
Чем больше мечтаешь, тем более опасным это становится. Тебе кажется, что нет предела, но стоит лишь раз в жизни открыть глаза и увидеть мир таким, какой он есть. Hа самом деле, без лишних прикрас и ярких красок.