То, что меня не убьёт...-1
Шрифт:
Остальные дети, сбившись в кучку, испуганно, но с интересом наблюдали за процессом.
Оторвать Миль от визжащей «королевы» удалось не сразу и с большим трудом — лишь с помощью сбежавшихся на крики взрослых из других аудиторий. После чего Миль, враз успокоившись, вырвалась из их рук и отошла в сторону, поправляя на себе одежду, потирая собственные синяки и с удовлетворением глядя, как медсестра оказывает первую помощь совершенно деморализованной «королеве», лишившейся не только всей своей красоты и почти всех волос, но, надо полагать, и большей части своих амбиций. Взамен приобретя некоторый, весьма ценный, личный опыт. Доставшийся ей, кстати,
Правда, родители избитой «королевы», примчавшиеся забирать воющее чадо, с ней бы, конечно, ни за что не согласились. Хорошо, что их не допустили к «бандитке» и «хулиганке», так отделавшей их ненаглядную доченьку. Они так орали, что администрация сочла за благо пообещать, что «дефективная социопатка» из студии будет исключена. Бабушка, пришедшая за внучкой, такому решению, как могла, сопротивлялась, но переломить ситуацию было не в её силах — пострадавшая сторона бушевала тем больше, чем упорнее ей доказывали, что решение неправомерно, что в драке участвовали две стороны и надо ещё разобраться, кто спровоцировал конфликт… Мать «королевы» принялась визжать почище своей дочки, требуя уволить допустившего избиение педагога, и Миль, тревожась за Ивана Иваныча, стала дёргать бабушку за руку и тянуть её к двери…
Тут на неё вдруг посмотрели все присутствующие, и стало относительно тихо. Потом кто-то из учителей сказал:
— Удивительно, как эта мелкая, хрупкая… особа могла сделать такое с более высокой и крепкой девочкой?
— И при этом почти не пострадать? — добавил кто-то.
— И любопытно было бы узнать всё-таки, за что она её так?
— Ах, и вам любопытно?! — взвизгнула мать драной «королевы». — Вот пусть скажет, за что! Ну, отвечай, за что ты, гадина, чуть не убила мою Линочку?! Ты же её изуродовала, дрянь такая! Ты мне ещё ответишь!.. Хотя нет, ты не умеешь, ты ж дефективная инвалидка!
Миль увидела, как резко побледнела бабушка, и перепугавшись — только сейчас! — затормошила, руками поворачивая к себе её лицо и мотая головой — не надо, не надо! И Мария Семёновна кивнула ей, успокаивая:
— Всё, всё, не бойся, я-то сдержусь… Давай-ка пойдём домой.
Но Миль подбежала к доске, и, метнув в полное накрашенное лицо кричавшей на неё женщины яростный взгляд, схватила мел и принялась писать. И стало совсем тихо. Только мелок, осыпаясь, постукивал по доске. Все, вытягивая шеи, старались разглядеть, что там пишет, привставая на цыпочки, виновница скандала.
«Она ответила за те слова, которым вы её научили. Все слышали, что она тут сказала. За такие слова надо отвечать — и теперь она это знает.»
Взгляды присутствующих обратились к Ивану Иванычу. Иван Иваныч кивнул, чувствуя, что опять краснеет и ничего не может с этим поделать.
Миль положила мел на полочку, подошла к бабушке, и они ушли.
Выводы
На этом занятия в студии для Миль, к её великому сожалению, закончились. Но и для «королевы» Лины они закончились тоже: ещё долго она не смела выходить из дому просто потому, что не могла предъявить людям приличную внешность, а не то что красоту, хотя синяки вскоре сошли, да и волосы постепенно отрастали.
В первый же выходной в дверь позвонили, и на пороге возникла высокая худощавая фигура в зимней куртке, вязаных шапке, шарфе и перчатках, в джинсах, заправленных в тёплые полусапожки. Фигура поздоровалась простуженным голосом, и только тогда Миль узнала любимого педагога,
Иван Иваныч сконфуженно поздоровался. Миль, прижавшись сбоку, лукаво посматривала на взрослых. Бабушка, как всегда, выглядевшая очень нарядной в своём вышитом фартуке, указала учителю на табурет возле батареи:
— И вам не болеть, молодой человек, — присмотрелась и добавила: — Ай-яй, где ж вы так простыли-то? Миль, неси гостю чашку, будем его чаем лечебным поить, вы ведь выпьете с нами чайку, юноша?
Не дожидаясь его согласия, налила ему чаю, и, на секунду отвернувшись — Миль отлично видела! — капнула в чай ещё что-то из стоявшей на полочке бутылочки тёмного стекла. Над чашкой всплыла и растаяла светлая дымка, и только после этого Мария Семёновна поставила чай перед гостем. Миль тем временем достала из холодильника малиновое варенье, лимон, принялась нарезать фрукт дольками. Бабушка поставила на стол вазу с домашним печеньем.
И вот уже все трое сидят и пьют чай из расписных объёмистых чашек — бабушка всегда любила большие чашки. И от вкусного чая и приятного общества лица их румяны, глаза блестят, а из голоса учителя вдруг пропала простудная надсада и охриплость. И Миль заметила, до чего, оказывается, молод её учитель. В самом деле — юноша. А прежде всегда казался таким взрослым, солидным…
— Я взял на себя смелость забрать ваши документы в тот же день. Оказалось — вовремя. Наутро мать Лины пришла выяснять, правда ли вы исключены из студии. Как я понял, только это её и удовлетворило, иначе она намеревалась жаловаться в милицию, но теперь у них нет вашего адреса… Миль, ты уж и правда обошлась с бедняжкой жестоко… Нельзя так. Её пожалеть бы надо — представь, каково ей в такой семье расти… — Тут он опять покраснел, что при его чёрных волосах выглядело очень контрастно. — Вот, — он выложил на стол тонкую картонную папку. — И ещё…
Иван Иваныч принёс на дом документы Миль и программу на оставшееся полугодие, растолковал, что за чем и как, велел работать самостоятельно и не отчаиваться:
— Будешь заниматься сама, читать литературу по списку, приносить свои работы и участвовать в выставках. Отметок у нас не ставят. Так что студию ты всё-таки как бы окончишь, а там будет новый учебный год, может, всё и забудется… Особенно, если мать Лины не станет скандалить и не приведёт свою дочь снова. В общем, перспективы есть. Было бы желание.
Миль ему весело улыбалась и кивала, с удовольствием рассматривала программу занятий и проводила гостя до порога. Закрыв за ним дверь, бабушка повернулась к ней и сказала:
— Ну как? Сделала выводы?
Миль, не переставая улыбаться, кивнула.
Бабушка с сомнением посмотрела на неё и добавила:
— Хотелось бы, чтобы это были правильные выводы, а не та чушь, которая бродит в твоей глупой бестолковке сейчас. Надеюсь, что это была последняя такая выходка с твоей стороны. Потому что теперь мы не можем рассчитывать на положительную характеристику из Учебного центра, а для поступления в обычную школу она бы нам совсем не помешала. Учись игнорировать нападки, брань на вороту не виснет, в конце-то концов. Знаю, — отмела она все возражения, — сдержаться порой трудно. Но надо. Потому хотя бы, что то, что сойдёт с рук здоровому ребёнку, не сойдёт тебе. Ещё и навесят диагноз, да запрут в психиатрии. А это уже метка на всю жизнь. Теперь можешь делать выводы.