Точка бифуркации

Величко Андрей Феликсович

– Расскажите вкратце, Петр Аркадьевич, что вам тут не нравится, – предложил я.

– Недостаточная проработанность финансовой части проекта.

Я был несколько удивлен. С моей точки зрения, ее там вообще не было! Финансирование от Ротшильдов шло будущему Ленину, а расходы по претворению проекта в жизнь должен был определить сам Столыпин.

– В чем же?

– Не предусмотрено механизма ускорения процесса, а также изменения порядка очередности по регионам.

До меня начало потихоньку доходить.

– Так вы что, собираетесь брать за это деньги?

– Разумеется. Не задаром же раздавать ваши милости! Не поймут-с, особенно евреи.

– Так

ведь богатых черта оседлости все равно не затрагивает, а с бедных нечего взять.

– Зато богатым нужно повышение авторитета в общинах, и они готовы за это заплатить. А ускоренная или даже внеочередная отмена черты оседлости вызовет настоящий взрыв энтузиазма. В очередь выстоятся господа банкиры, чтобы успеть дать деньги раньше соседей.

– Хм… возможно, и получится. Вы это собираетесь проводить через комитет министров?

– Да, императору лучше быть выше подобных мелочей, к тому же могущих вызвать неоднозначную реакцию. И позвольте вопрос – в отношении старообрядцев что-нибудь похожее планируется? Среди них тоже немало довольно зажиточных людей, болеющих душой за дела общины. Есть даже банкиры.

– Пожалуй, не будем повторяться, шаблоны не всегда полезны. Пусть лучше они сами проявят разумную инициативу. У вас среди старообрядцев знакомые есть? Тогда прикиньте, что почем, и сообщите им, что они могут готовить делегацию к моему величеству с прошением. С расценками разбирайтесь сами, я в этих делах не очень компетентен. Вот только, небось, в Синоде поднимут вой… ничего, им конкуренция пойдет на пользу, а то вконец зажирели на монопольных хлебах, совсем мышей не ловят. Короче, Победоносцева я беру на себя. Как намекну, что деньги, если их не дадут евреи и староверы, я вытрясу из него, мигом начнет мыслить в правильном направлении. Да, чуть не забыл – пять процентов от полученных сумм кабинету министров в неподотчетные фонды, три – лично вам. Хватит или мало?

– Хватит, Александр Александрович.

В общем, укрепление веротерпимости оказалось довольно прибыльным делом. Кроме платежей Столыпину, еврейская община Москвы пожертвовала на развитие флота триста тысяч рублей, а небезызвестный Савва Морозов – еще двести. Возможно, это было просто совпадение, но после щедрых пожертвований достройка лодки типа «К» заметно ускорилась.

Глава 10

К сожалению, среди лиц, желающих сразу после моего возвращения сделать развернутый доклад, не было главы разведуправления Редигера. Просто потому, что более или менее достоверные сведения о том, что же сейчас происходит в Южной Африке, у него пока отсутствовали. Однако мне такое положение дел не очень нравилось, поэтому я вызвал Александра Федоровича в Гатчину и задал два вопроса – почему и доколе?

– Ваше величество, вы же сами запретили использование радиостанций в местах, где они могут попасть в чужие руки. Южная Африка – это как раз такое место, вне всяких сомнений.

– Мой запрет касался русских радиостанций. Что мешало приобрести для Максимова немецкую? «Телефункен» делает не сказать чтобы совсем уж хорошие, но все-таки работоспособные радиостанции.

– В бюджете управления не предусмотрено средств на покупку радиостанций за границей и обучение персонала для работы на них.

– А где ваши возмущенные докладные записки на эту тему? Эх, Александр Федорович, я ведь собирался вам генеральские погоны преподнести, но теперь меня что-то обуяли сомнения. Ладно там юг Африки, но ведь если

из Кореи сведения будут неделю доходить до Владивостока, во весь рост станет вопрос о вашем служебном соответствии. Сколько вам понадобится времени для исправления нынешней совершенно нетерпимой ситуации?

– Месяц, ваше величество.

– Долго. Значит, через три недели жду вас с докладом. Постарайтесь меня не разочаровать, это в ваших же интересах.

Да, немцы уже научились делать более или менее работоспособные радиостанции. Они использовали в приемниках не вакуумный когерер Маркони, а кристаллический детектор по патенту Попова – Герца. Это несколько повышало чувствительность, но затрудняло настойку. Работали радиостанции «Телефункена», как и все остальные в мире, кроме наших, на длинных волнах. Мы же использовали средние, а недавно, когда у Колбасьева наконец-то получился супергетеродинный приемник, начали переходить на короткие. Правда, надежность ламп оставляла желать лучшего, но пока проблема решалась их легкой заменой и большим количеством в ЗИПе. В общем, для оснащения заграничных резидентур немецкие радиостанции вполне подходили. А с нашими я решил не спешить, а то ведь иначе к войне, не дай бог, и у противника появится ламповая радиоаппаратура.

Итак, я ждал дополнительных сведений от Редигера, но первым принес их министр иностранных дел Ламсдорф.

– Ваше величество, – сообщил он, – король Великобритании Эдуард Седьмой в неофициальной беседе с российским послом выразил мнение о желательности личной встречи с вами для урегулирования возникших в последнее время острых вопросов.

– Пусть приезжает, я в Лондоне уже был, а он в Питере – еще нет.

– А вы, значит…

– Да, не хочу. Даже если англичане соберутся снова повесить мне какой-нибудь орден, все равно не поеду. Скажусь больным, кто-нибудь его за меня получит.

– А как вы относитесь к встрече на нейтральной территории?

– В принципе не против, но только где вы ее в Европе-то найдете, нейтральную? Все уже давно к кому-нибудь тяготеют. Разве что на каком-нибудь необитаемом острове в Тихом океане можно встретиться, но туда плыть далеко. В общем, доведите до короля, что я приглашаю его в гости.

Увы, моя позиция, в которой при желании можно было усмотреть элементы хамства, имела под собой в качестве основы не убежденность в собственной правоте, а некоторую растерянность. Я не пойми с чего подумал, что до короля дошли сведения о наших действиях в Ирландии. Кстати, поначалу меня не понял даже ближайший сподвижник – Рогачев, которому предстояло эти самые грядущие действия курировать.

– Ты собираешься бороться с сепаратизмом в России и одновременно поощрять его в Ирландии? – удивился он.

Мне пришлось провести небольшой импровизированный ликбез.

– Диалектику надо учить, – пояснил я. – Зря, что ли, Гегель старался, ее придумывая? Количественная и качественная оценка любого явления существует не сама по себе, а исключительно в комплексе со временем и местом оного. Например, сто волос на голове – это очень мало, а в супе – очень много. Плюс пять градусов в июле в Ялте – холодно, а минус пять в январе в Якутске – тепло. Взяточник в России – это мерзавец, которого надо повесить сразу после конфискации имущества, во Франции – потенциальный объект для вербовки, которого следует всячески обхаживать, а в Америке – наш надежный деловой партнер. И вообще, их агент у нас – это шпион, а наш у них – отважный разведчик.