Точка бифуркации
Шрифт:
В скором времени Кирилл планировал отправиться в заслуженный отпуск и перебирал возможные варианты направлений. Благодаря своей работе он не нуждался в деньгах и мог себе позволить любой сервис и географию. Оператор много ездил по России и отпуск хотелось потратить на зарубежных курортах.
Несколько практически слившихся в единый треск хлопков вывели Оператора из состояния благодушных размышлений. Кирилл даже не сообразил, как услышал эти хлопки – через аппаратуру или окно. Вадим Аронович работал пистолетом с глушителем, но этот, как сейчас модно говорить, девайс не делал оружие полностью бесшумным. За три года работы Кирилл научился разбираться
Никто из телохранителей московских гостей не появился. Вадим Аронович сменил обойму и обходил залитую кровью баню, завершая начатое контрольными выстрелами. Кроме него, в домике номер пятнадцать ещё дышал только истинный антигерой сегодняшнего вечера Севастьянов. Огромная туша Михаила Антоновича свернулась в неимоверных размеров комок и скулила. Похоже Шац прострелил старому товарищу обе коленки.
– Рассказывай.
Шац положил пистолет на стол и держал в руке армейский нож. Кирилл пропустил начало разговора и теперь наклонился к колонке (в чем не было никакого смысла), чтобы не пропустить ни одного слова и разобраться в странном поведении Клиента.
– Ты с ума сошел, Вадик! Ты чего творишь?
– Рассказывай. Не надо юлить.
– Да ты понимаешь кого ты завалил, идиот?
Севастьянов смог взять себя в руки и сел на полу, поджимая ноги и опершись на стену.
– Чтобы ты не задумал, мы уже трупы. Даже мне не отмазаться.
– Наплевать, – тем же усталым грустным тоном оборвал истерику Вадим Аронович.
– Наплевать ему! – Севастьянов вскинул руку в знак негодования. – Что ты тут расселся со своим ножичком? Ты забыл кто я?
Вадим Аронович молниеносно наклонился к сидящему на полу Севастьянову и резкими быстрыми движениями нанес несколько резанных ран Михаилу Антоновичу. Севастьянов взвыл от боли.
– Сука! – орал Севастьянов. – Да как же так-то? Что на тебя сволочь нашло!?
– Расскажи про Машу.
– Какая ещё Маша, урод?
– Сестра, – Вадим Аронович сунул в лицо Севастьянову фотографию старшеклассницы. – Моя сестра.
Михаил Антонович много матерился. Он переходил с крика на мольбы, пытался увещевать и обещал простить. Вадим Аронович ловко болезненно орудовал ножом. Севастьянов снова орал и матерился. Он клялся, что не помнит никакой Маши, потом вспоминал о десятках своих жертв.
– Ты знаешь сколько было этих прошмандовок? Их хватали на улицах и тащили ко мне. Отовсюду! Из кафе и кинотеатров, с дискотек и свиданий. Все хотели уважить дядю Мишу!
– Дядя Миша, – презрительно пробормотал Шац. – Ты ответишь за всех. Ты ведь понимаешь, что не уйдешь отсюда?
– Да куда уж мне, – зло выкрикнул Севастьянов и выразительно посмотрел на простреленные ноги. – Резать меня прекрати трусливый ты жидёнок.
– Прекращу. Признайся, – Вадим Аронович воткнул нож в громадную ляжку своей жертвы.
– Хорошо! – заорал от новой порции боли раненый. – Хорошо, сволочь ты поганая. Была она, да! Я об этом позже узнал, когда тебя уже к себе взял. Рассказали мне добрые люди, но что это меняло? Ну трахнул я её и что?! Подробностей хочешь? Как она кусалась хочешь знать?
Глаза Севастьянова налились кровью, изо рта при каждом выкрикнутом слове фонтаном брызгала слюна. Казалось в порыве гнева он может встать несмотря на все ранения и проломить голову своего мучителя.
– А
– Конечно, нет! Зачем? Я их всех отдавал. Я всегда делился.
– Тварь, – со всхлипом выдавил Вадим Аронович и с усилием повернул рукоять ножа, раскурочивая плоть. Севастьянов опять орал благим матом. – А кто убил? – тихо спросил Шац.
– Я мальчишкам её отдал. Дружка твоего бригаде. Они её и притащили!
– Имена вспомнишь? – Шац говорил всё тише.
– Да откуда? У дружка своего спроси!
– Спрошу, – почти беззвучно прошептал Вадим Аронович.
Шац стиснул зубы и вонзил армейский нож в висок Севастьянова. Могучее тело Михаила Антоновича даже не дернулось, только тяжёлая голова гулко стукнулась об обшитую деревянной вагонкой стенку.
В бане номер пятнадцать воцарилась тишина. Кириллу показалось, что он слышит собственное сердце. Пожалуй, впервые за три года он хотел посмотреть на убитого Клиентом человека. Состояние Шаца Оператор даже не пытался представить. Безобразное, отвратительное откровение Севастьянова останется навсегда. Скоро Оператор отмотает сегодняшний день на десять тридцать утра, «дядя Миша» Севастьянов будет сытно и счастливо жить, а Вадим Аронович никогда не забудет случившегося.
Через некоторое время Шац появился в единственном окне, прорубленном в прихожей. Он подал условный знак, перекрещивая руки, и Кирилл облегченно вздохнув приготовился совершить последнюю манипуляцию психологически тяжелого сеанса. Нажимая кнопку, он представил себя в утреннем восточном кафе и пообещал сам себе постараться забыть страшную историю Севастьянова.
Кнопка поддалась пальцу и ушла в основание корпуса. Кирилл моргнул и, забывая сглотнуть мгновенно скопившуюся во рту слюну, осознал: он по-прежнему находился на окраине вечернего Екатеринбурга, а в соседнем домике оставался Клиент в окружении трёх трупов.
Глава 2.
Пятница. Екатеринбург.
Случайному свидетелю, оказавшемуся на дорожке, ведущей к домикам под номерами три и пятнадцать, могло показаться забавным, что полуголый мужчина, обернутый одним полотенцем, забыв про тапочки, выбежал из одной бани и, не оглядываясь по сторонам, припустил к домику напротив. Этот же мужчина вскоре вернулся, проделал обратный путь и через некоторое время появился на дорожке вновь. На этот раз полуголый мужчина внимательно посмотрел в разные стороны, он даже задрал голову вверх и замер на несколько секунд словно выискивая что-то в сгущающихся сумерках. Не обнаружив ни радуги, ни дронов, ни волшебных фей, он во второй раз бросился к домику с литерой три.
На этот раз мужчина пробыл в домике подольше. Сторонний наблюдатель мог бы уже и забыть о странном поведении обернутого в полотенце мужчины, но тот снова появился на крыльце. Мужчина ещё раз неспешно осмотрелся и подав кому-то знак рукой, направился к своему домику под номером пятнадцать. За мужчиной вышел молодой человек. Тот выглядел взъерошенным и растерянным. В отличие от своего спутника парень был полностью одет и нес в руке спортивный рюкзак.
***
Кирилл по-прежнему ощущал на шее железные пальцы Шаца. Оператор понуро плёлся за своим Клиентом на место преступления. Место и само преступление должны были исчезнуть, но Оператор шёл именно туда. Кириллу стало дурно.