Точка невозврата.
Шрифт:
На звонок дверь распахнула худющая черноглазая девчонка в бриджах и мужской рубашке.
– Здравствуйте, – растерялась она, увидев на лестничной площадке четырёх мужчин в форме. – А вы к кому?
– Белов Руслан Иванович здесь проживает?
– Да. Это мой папа.
– Он дома?
Шальными глазами обведя непрошенных гостей, девчонка повернулась всем корпусом, закричала срывающимся голоском:
– Пап! К тебе полицейские пришли!
Руслан вышел из кухни в коридор, даже не сняв передника. Его руки были перепачканы
– Здравствуйте… – он остановился, машинально задвинул дочь за спину, нахмурился, не понимая, как оценивать ситуацию.
– Белов Руслан Иванович? – вежливо поинтересовался Сергей.
– Он самый, – кивнул мужчина, вытирая о передник крупные ладони. – Чем могу быть полезен?
– Вы задержаны по подозрению в убийстве Эльвиры Сошниковой, Надежды Востриковой и Вихорского Валерия.
Ахнула за спиной дочь, Руслан развернулся, подтолкнул её к кухне, иди, мол, не подслушивай.
– Валерка… – прошептал он, разом побледнев. – Как же так?!
– Вы готовы следовать с нами? – достал наручники Сергей.
– Да. – Руслан скинул передник, бросил его тут же, в коридоре, захлопнул ногой кухонную дверь, отрезая себя от привычного семейного счастья и от истеричных воплей дочери, пытающейся что-то объяснить матери. И только тогда, глянув тяжёлым взглядом в глаза следователя, протянул вперёд руки. Сомкнулись на запястьях браслеты, выскочила из кухни беременная жена, охнула, качнулась к стене, кто-то дёрнул Руслана в сторону выхода из квартиры, заголосили вслед сыновья, закричала дочка: «Папа!», «Мама!», хлопнула тяжёлая дверь, и тишина навалилась. Он будто ослеп и оглох в одночасье. Путь от дома до отдела начисто стёрся из памяти, будто Руслан по щелчку переместился от квартиры в одиночную камеру с унылыми серыми стенами и деревянной лежанкой.
Потом был допрос. Глухая комната без окон, стол, два стула с обеих сторон от стола, он и следователь. Три фотографии легли на стол.
– Вы знаете этих детей?
– Да. Знаю. Эльвира Сошникова, Надя Вострикова и Валера Вихорский.
– Двоих нет в живых, третья девочка пропала и до сих пор о ней ничего не известно. Что вы можете сказать по этому поводу?
Руслан повёл широкими плечами, глянул на следователя исподлобья.
– Ничего. Вернее… Мне очень жаль. Надя и Валера не являлись благополучными детьми, в семьях всё неоднозначно было, я пытался им помочь, но не удалось.
– И тогда? – следователь смотрел выжидающе, будто что-то определённое и очевидное услышать хотел. Ясно что, чистосердечное. Скинуть вину на первого попавшегося, и дело с концом, а тут такой вариант шикарный образовался! Школьный учитель, тренер, добрый сосед – чем не кандидат на роль маньяка?! Тем более, что всех троих детей знал.
– Что тогда? – изобразил непонимание Руслан.
– Ну как… Исправляться дети не хотели, ваши труды пропали всуе, и тогда вы решили избавиться от несговорчивых подростков, так? – говорил следователь вкрадчиво, ласково даже, но глаза оставались холодными
– Не так. – Руслан до хруста сжал кулаки. – Не так! То, что я был знаком с убитыми детьми, никак не доказывает мою вину!
– У вас есть алиби?
– Да! Есть! Шестого мая сего года я уехал в деревню и пробыл там до девятого.
– А вот ваша соседка – Макеева Зоя Михайловна свидетельствует об обратном. Шестого вы были там, но потом уехали. Надежда Вострикова была убита седьмого вечером. Так кто может подтвердить ваше алиби?
– Но шестого… Шестого числа пропала Эля, и тут у меня точно алиби имеется.
– Где же? Эльвиру Сошникову до сих пор не нашли. Ни живой, ни мёртвой, а это значит, что вы вполне могли похитить её, спрятать где-нибудь и спокойно укатить в свою деревню.
– Бред!
– Отнюдь. Сразу вопрос. А вчера где вы были?
– На рыбалке. В пятницу с вечера уехал, в субботу днём вернулся.
– То днём, а вечером? Ночью?
– С семьёй я был! Дома! Вечером все вместе в парк ходили, на аттракционах катались, потом в пиццерии сидели, потом домой пошли.
– Складно как получается. А кроме семьи кто-нибудь может подтвердить ваше алиби?
– Может, наверное. В пиццерии нас, скорее всего, запомнили, семья-то большая, шумная…
– Во сколько вы вернулись домой?
– Часов в восемь вечера, может чуть позже, я не смотрел на часы.
– А смерть Валеры наступила где-то в районе одиннадцати. Что ж… рассказать, как всё было?
– Попытайтесь. – Руслан мрачно смотрел на стиснутые кулаки и не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. Его топят. Очевидно, как божий день, его попросту подводят под статью. Да под какую! Серийные убийства – это не кража леденцов в супермаркете, тут такой срок на горизонте маячит, что даже представить страшно. И адвокаты не помогут, бесплатные, как водится, на стороне следствия, а на хорошего адвоката денег нет.
– Всё просто! – облокотившись на спинку стула и скрестив руки на груди, широко улыбнулся следователь. – Прикрываясь рыбалкой, вы заранее выбрали место и подготовили его, в субботу, выгуляв семью и отправив её домой, вы вышли во двор, заметили Валеру, он, поскольку доверял вам, не сомневаясь, отправился следом. У вас есть автомобиль, Руслан Иванович? Хотя, что это я, знаю, что есть. Так вот, Валера пошёл за вами, а долго ли ехать до реки на машине? Десять минут от дома, не больше, ну и ещё минут пятнадцать пешего хода до места. Полчаса туда, полчаса обратно, час там… Двух часов тебе, падла, на убийство хватило?!
Руслан и не понял, как в руках следователя оказалась полуторалитровая бутылка с водой, заметил лишь, как метнулся тот из-за стола, замахнулся… Боль обожгла рёбра, неустойчивый стул, увлекаемый инерцией тела, перевернулся, всем своим немалым весом Руслан рухнул на пол. Упал неудачно, выбил плечо, но виду не подал, тяжело поднялся, придерживая повреждённую руку, поднял с пола стул, снова сел.
– Я никого не убивал! – делая между словами большие паузы, проговорил он.