Точка отрыва
Шрифт:
Веган вновь с неприязнью посмотрел на юношу, но все же снизошел до ответа:
— Нет, не совсем так. Я отправился на дежурный осмотр туннеля, когда услышал на «Обводном» выстрелы и крики. На обратном пути мне встретился один из переселенцев, Давид.
Услышав имя погибшего на «Три Эс» пожилого террориста, Каледин насторожился.
— Он нес какую-то околесицу, я так и не смог вытрясти из него хоть что-нибудь путное. Внезапно он сорвал у меня с пояса гранату и умчался прочь, в сторону «Звенигородской».
— И вы не попытались его остановить. И зачем ему понадобилась граната?
— В тот момент мне было не до обезумевшего старика. К тому
— Или запугивать беззащитных переселенцев, — тихо произнес Черныш.
Каледин шикнул на юношу и посмотрел на капитана. Но веган вроде бы не услышал язвительного замечания юноши или сделал вид, что не услышал.
— Когда я вернулся на «Обводный», — продолжал рассказывать Реутов, — то застал ее вот в таком виде. Вторые сутки я жду, что кто-нибудь объявится. Или выжившие, или подкрепление из Империи. Но кое-что подсказывает мне, что ожидания мои бесполезны.
— Почему вы так думаете, капитан?
Минуту Реутов молча смотрел на собеседников, после чего кивнул каким-то своим мыслям и махнул рукой.
— Следуйте за мной. Это нужно видеть.
Черныш уже было шагнул вслед за капитаном, но тут на его плечо легла тяжелая ладонь Каледина.
— Останешься здесь, присмотришь за Малявкой. Она вот в той палатке.
— Еще чего! Я нянькой не нанимался… ой! — попытался возмутиться Черныш, но наемник лишь слегка сжал пальцы, и руку юноши пронзила острая игла боли. — Я понял, понял.
— Хороший мальчик. — Наемник отпустил Черныша и быстрым шагом нагнал Реутова.
— Дылда, — злобно, но тихо прошипел вслед ему юноша и откинул полог брезентовой палатки, в которой сидела Алиса. — Привет, Малявка.
— Я! Не! Малявка!
Услышавший краем уха очередной возмущенный крик Алисы Каледин слегка улыбнулся. Но скоро его улыбка исчезла, стоило ему увидеть то, что собирался показать капитан Реутов.
— Смотрите. Как предполагаете, он большой?
Отпечаток когтистой лапы был огромен. Каледин с тревогой смотрел на оставленную в пыли цепочку отпечатков звериных лап, сопровождающуюся окровавленными лоскутами одежды, клочками шерсти и небольшими озерцами бурой вязкой субстанции. Наемник подошел к одной из таких луж, встал на колено и осторожно опустил в нее кончик указательного пальца.
— Осторожней! — зачем-то окликнул его веган.
Но Каледин понюхал и даже лизнул перепачканный палец.
— Как я и думал, это кровь.
— И обязательно было пробовать эту дрянь на вкус? — Капитан брезгливо поморщился.
— Нет, не обязательно. Но зато я знаю, что кровь не человеческая, а животного. Значит, зверь, побывавший здесь, ранен.
Реутов не стал уточнять у наемника, откуда тому известен вкус человеческой крови. И без того появившийся невесть откуда долговязый тип в странной одежде, вооруженный старинным мушкетом, вызывал у него массу подозрений.
— Я осмелюсь предположить, что именно это зверь убил, а затем унес или съел тела обитателей станции. А так как здесь было всего лишь несколько десятков безоружных людей, провернуть такое дело огромному сильному монстру не составило особого труда. Но первыми он, конечно, задрал ваших солдат.
— И что вы предлагаете?
— Я предлагаю пойти по следу.
8
— А кто такие кукурузники?
— Что? — Черныш, возившийся с настройками фотоаппарата,
— Дядя Каледин говорил про каких-то кукурузников, что живут там, дальше, на «Волковской». — Нахмурив лоб, Алиса добавила: — А что такое самолет?
— Да подожди ты. Засыпала меня вопросами. Самолет — это такая машина, типа дрезины, только на ней по небу летают.
— По небу?..
— И Каледин говорил не «кукурузники», а Дети Кукурузы. Ты что, ничего о них не знаешь?
Малышка отрицательно замотала головой.
— Дети Кукурузы — это… — Черныш не знал, как доходчивее объяснить девочке уклад этой мрачной общины, наводившей ужас на всех взрослых в округе. — Есть такая станция «Волковская», и обитают там Дети Кукурузы. Тебе или мне они пока ничем не угрожают. Но если к ним в руки попадет человек старше шестнадцати лет, то судьба его предрешена. Дети Кукурузы — это именно дети, которые считают, что во всем том ужасе, который пережило человечество, виноваты взрослые. И любой взрослый должен за это ответить, не важно, родился он до Катастрофы или после. Как только житель станции переступает порог шестнадцатилетия, его изгоняют на поверхность — без защитного костюма, без еды и без оружия. Точно так же они поступают с любыми взрослыми, которым «посчастливилось» забрести на «Волковскую». Исключение составляют только мортусы, везущие трупы на станцию-кладбище «Бухарестская». Их Дети Кукурузы за людей не считают.
— Это сказка? — восторженно воскликнула Алиса.
— Тише ты! — шикнул в ответ Черныш и осторожно выглянул сквозь щель в пологе палатки наружу. Каледина с Реутовом он не разглядел. Вся платформа была погружена во мрак и безмолвие. — Давай я лучше тебе настоящую сказку расскажу. Ты когда-нибудь видела подобное?
Юноша многозначительно продемонстрировал Алисе фотоаппарат.
— Это, наверное, последний рабочий фотоаппарат в мире! Ну, в нашем метро точно последний. Его предыдущий владелец считал камеру чем-то вроде охранного амулета. Когда началась бомбежка, он как раз спускался по эскалатору станции «Адмиралтейская», где впоследствии он провел первые месяцы своей новой подземной жизни. Понимаешь, в момент взрыва он оказался на глубине, куда не прошло губительное для техники электромагнитное излучение. Понимаешь?
Девочка вновь отрицательно помотала головой.
— Ну да, тебе еще рано в этом разбираться. Так вот. Прежний владелец фотоаппаратом практически не пользовался. Его же подзаряжать надо. Да и потом, куда девать фотографии? Кому они сейчас нужны. Вот я и выменял у него камеру на три банки тушенки. Умный человек, такой как я, всему найдет применение. Скоро я стану журналистом и быстро заработаю с помощью этого аппарата на свой кусок хлеба. Вот смотри…
Черныш протянул фотоаппарат Алисе. Девочка с трепетом взяла тяжелую потертую камеру и заворожено посмотрела на светящийся тусклым светом дисплей Canon, через который тянулась длинная трещина. Юноша демонстрировал ей снимки, сделанные как им, так и предыдущим владельцем фотоаппарата. В основном это были редкие кадры улыбающихся людей: женщина с ребенком радуются возвращению мужа-сталкера из рейда на поверхность; старик, улыбающийся при взгляде на резвящихся на платформе чумазых детей; молоденький солдатик из службы личной охраны Назима, дарящий симпатичной девушке нитку бус. Алиса с детским удивлением и радостью рассматривала застывшие, словно мухи в янтаре, мгновения из чужих жизней, пока наконец ее не одолел сон.