Точка отсчета

Крабов Вадим

— Да он спит только благодаря моей сети! — Озгул молчал. — Да… он сейчас все расскажет! — Лицо мага просияло. — Есть у кого-нибудь бронзовая цепочка? — обратился к окружившим их разбойникам.

Они зашевелились, ощупывая собственные талисманы. В основном те висели на золотых цепях. Какой уважающий себя «степной волк» станет носить талисман на удачу или полезный амулет на иной цепочке, кроме золота? Не поймут. Один все же нашелся.

— У меня амулет от кровососов на бронзе висит. А что, на ней лучше работает! — повысил голос в ответ на насмешливый галдеж.

— Замолчите все, — прервал шум Озгул, — а ты сними амулет и передай цепь уважаемому магу.

Приказания

немедленно исполнились.

Боргул ушел в транс и стал творить рабский ошейник. Нет, не настоящий, который с ментальными лоосскими нитями, а временный, сцепленный с астральным телом. Различает ложь. Включается «вручную» с другого «привязанного» к нему амулета. Боргул для этой цели решил использовать свой амулет астральной связи. Вставил две структуры, и готово. Активировал, и по цепи пойдет слабое заклинание «темного разрыва». На здоровье практически не сказывается, но причиняет невероятную боль. Надрывает внутрителесную пустоту, которая есть везде. Если в ответ на вопрос допрашиваемый соврал, цепь поймет ложь по астральному телу — боль продолжится. Не идеально, но гораздо удобнее долгих пыток, и… для Боргула приятно.

Через полчетверти бледный усталый маг закрепил на шее воина-шамана бронзовую цепочку. Она оказалась длинной, хватило дважды обмотать. За время создания импровизированного рабского ошейника бандиты успели с честью похоронить павших товарищей, сгонять до брошенных повозок и забрать из них самое ценное. Там оказалось чуть больше двух тысяч гект месхитинской чеканки! В трех кошелях. Есть деньги у беглецов, не зря рисковали, не зря погибли друзья! Один Озгул внешне оставался бесстрастным. Но ему положено, он «ночной князь».

— Сделал, Озгул, — доложил уставший, но довольный маг, — временный рабский ошейник. К сожалению, цепь — не сплошное бронзовое кольцо, структуры продержатся дня два, но нам хватит. Если что — обновлю.

— Рабский ошейник без лоосок? — удивился Озгул.

— Привязан на астральное тело, почувствует ложь. Не волнуйся, — довольно улыбнулся, — боль такая, что любого сломает! Вспомнит, как рождался!

— Ну-ну.

— Будить?

— Буди.

Бозгул развеял сеть и похлестал воина по щекам.

Чик просыпался постепенно. Снился кошмар. Какой — не запомнил, но настроение поганое. Почему-то болели ребра. Открыл глаза и увидел ночное небо. Звезды большей частью закрыты облаками. Холодно, лежит на земле, горят щеки… над ним нагнулся незнакомый мужик, и Чик вспомнил.

Он победил. Точно! Убил двоих воинов-магов, но потом темная сеть! Странная пустота внутри. Вы где, друзья? Ответа нет. В плену, не связан, кругом бандиты… а, была не была! Чик рывком, не обращая внимания на болящие ребра, вскочил с намерением всех разметать, но вдруг дикая боль парализовала все тело, и он рухнул как подкошенный. Боль концентрировалась в шее и уже от нее расходилась дальше. Невыносимая — точное определение. Прошла так же внезапно, как началась, и сразу послышался глумливый голос:

— Что, шаман, больно? А ты шейку свою потрогай, разрешаю. Ага, почуял цепочку? Это твой рабский ошейник, чуть что, и резкая короткая боль. Сколько вытерпишь, понятия не имею, но не умрешь, это точно. Будешь молить о смерти! — Эти слова прозвучали зловеще. — Ты садись, шаман, разрешаю.

Чик медленно сел. Перед ним находился непримечательный тиренец, в котором чувствовалась Сила Ищущих. Неподалеку сидел еще один со странным резным посохом на коленях. Он тоже типичный тиренец, но с аккуратно подстриженной черной бородой. Смотрел вроде в сторону и будто не интересовался происходящим, но была в нем властность, которая не оставляла сомнений — он

главный. И еще… от него и посоха шли сильные эманации Духов, хотя самих их не было. Дальше виднелись несколько костров с сидящими вокруг людьми.

«Шаман, — подумал Чик, — от той старухи похоже веяло, но гораздо слабее». Он быстро взял себя в руки. Паники, несмотря на реальный рабский ошейник, не было.

— Слушай внимательно, шаман, — продолжил говорить маг, — я задам один вопрос, и если не ответишь на него правду, то будешь вечно валяться здесь, корчась от боли. Ты меня понял?

— Да, — коротко ответил Чик.

— Куда вы спрятали деньги, — задал вопрос маг.

— Какие деньги? — переспросил Чик.

Маг злорадно улыбнулся и коснулся рукой висящего на золотой цепочке камня неизвестной породы.

Боль мгновенно парализовала Чика, заставив завалиться лицом в холодную траву.

Непереносимость боли — понятие относительное. Ему, прошедшему рабское страдание и «шутку» Френома с огненным мечом, нынешняя боль — так себе. Но то было когда-то и прошло, а больно сейчас. Чик активно ломал и ломал «спички», желая избавиться от страданий, но… он верил в действенность магических амулетов. Родные Духи куда-то пропали, ждать помощи неоткуда, поэтому… стала нарастать паника.

«Да как же я ему отвечу, если парализован к чертям собачьим! — И сразу обратил внимание — дышит и даже воет от боли. Говорить может. — Э, нет, козлы! — Как ни парадоксально, но, когда понял, что может говорить, паника пропала. — От Верховной избавился, бог мне ни хрена не сделал, неужели я вам, падлам, расскажу о нашем золоте? Да плевать на него, но сам принцип! Это столько трудов, и отдать? А друзья? — И внезапно, несмотря на путанные от боли мысли, четко осознал: да, теперь у него есть друзья, которых не было со времен юности. Настоящие, за которых готов на все. Даже глупенькая любопытная восторженная Грация, баба — друг. От удивления и боль отступила, но, сволочь, как только обратил на это внимание, навалилась с новой силой. — Падлы!!! Хрен вы у меня дождетесь! Особенно ты, козел Ищущий! Ты будешь землю жрать! — Думал, конечно, в более нецензурных выражениях. — Но как же „спички“? Всегда работали! — Внезапно досада сменилась догадкой. — У-у-у, какой я дурак, пятно!!! Рядом альганско-каганский мир, и он мне благоволит! Да я там всех порву! — Мгновенно с огромным облегчением в этом убедился и сразу решил: — Я в меру тупой этруск, Рус Четвертый, тот же, что в Горгоне на приеме у лооски». — И мысленно сломал «спичку» в полной уверенности, что теперь подействует.

— В пятне, — прохрипел он, и боль отступила. Амулет среагировал на отраженную в астральном теле правду. Точнее, веру в собственные слова.

— А ты, борк, долго держался, — прошипел Боргул и ухмыльнулся, — ешь траву, раз ты борк! — Ему хотелось сломать воина окончательно, унизить в отместку за собственный страх.

— В смысле?! — не понял Рус.

Маг потянулся к амулету связи, удлиненному ограненному овалу из черной яшмы, куда привязал импровизированную «рабскую цепь», но его остановил бородатый шаман.

— Оставь, Боргул, а ты… воин, подойди ко мне, — хотел сказать «шаман», но не чувствовалось в нем эманаций Духов. Ошиблась Альгин или говорила о другом? Нет, в нем сидели Духи, и не из слабых!

Рус, со злостью зыркнув на Боргула, подошел к несомненному начальнику и сел напротив него. Озгул немного удивился. Нагловатое поведение для сломленного воина. Иль все же шамана? Была какая-то странность…

— Ты убил двоих воинов-магов. Такое не каждому кагану под силу. Кто ты такой?

— Я — этруск, Рус Четвертый! — гордо заявил Рус.