Точка перехода

Калашников Максим

Не исключено возникновение аварийных ситуаций на заводах, производствах и установках, представляющих из себя источники опасности для всего живого на Земле. Химические заводы, атомные электростанции, ГЭС, плотины, исследовательские центры в области микробиологии, химии, военного производства — мало ли таких объектов? Будет потерян контроль над устройствами захоронения отходов атомной промышленности, над складами как обычного оружия, так и оружия массового уничтожения всех видов. Право сильного, которое раньше транслировалось в право богатого, снова появится в своем ничем не прикрытом виде. Разрушится не только привычная материальная, но и социальная среда: система образования, медицинское и пенсионное обеспечение, культура и многое другое. Исчезнет финансовая система. Деньги потеряют смысл. Начнется эпоха великих географических и научных закрытий, а также лавинообразная утрата огромной суммы

знаний, накопленной за последние триста лет. На некоторое время останется слишком много оружия и боеприпасов. Земля снова станет большой и неуютной.

Вероятнее всего, короткий переходный процесс длительностью всего в несколько лет окажется для нас полной неожиданностью. То, что не успеют сделать люди, выполнит за них равнодушная ко всему природа. Голод, эпидемии и войны восстановят нарушенное равновесие между человеком и новой средой обитания, которая будет существенно хуже условий, предшествовавших промышленной революции.

Логика показывает, что решение глобального кризиса может быть найдено только в коренном изменении системы, созданной людьми, и в изменении природы самих людей. И то, и другое нереально. Остается только назвать все своими именами и ждать. В конце концов, все это — лишь вопрос времени… Все когда-нибудь заканчивается. Скоро придется прощаться с технической цивилизацией. В переходный период заброшенные города, заводы и фабрики на некоторое время послужат строительным материалом, поставщиком инструментария и разного рода инвентаря для переселенцев, заново отстраивающих Землю…

— Да… — неожиданно протянул президент, прерывая усталого докладчика. — У вас, в отличие от предыдущих экспертов, речь действительно идет о конце света! И что нам остается? Маршировать на кладбища и умирать?

Но Поном-енко не смутился и не осекся, продолжив все так же уверенно:

— Нет. В истории социальных систем и культур имеется множество примеров утраты знаний. Особенно при смене поколений. Если нам действительно небезразлична судьба наших детей и внуков — а речь идет именно о ближайших временах, а не о жизни потомков в неопределенном будущем — надо уже сейчас начать работу по инвентаризации и сохранению культурного и научного наследия. В общем, пора строить ковчег! Экспертная комиссия должна определить, что следует сберечь для будущего. Не только знания из области точных и прикладных наук, но и достижения в гуманитарной области, что может оказаться во многих случаях даже более важным. Следует расставить приоритеты по сохранению информации: ведь всего уже не спасти. Слишком несоизмеримы оставшееся время и объем знаний, накопленных людьми, в особенности за последние двести-триста лет.

Работу по сохранению и тиражированию культурного и научно-технологического наследия желательно координировать в международном масштабе. Культурный слой человеческой цивилизации, как и плодородный слой почвы, создается медленно, а разрушить его крайне легко. Это наиболее очевидно во время войн и особенно революций, когда на протяжении нескольких лет разрывается живая связь времен.

Мы должны сделать все, чтобы наши дети в внуки могли встретить время после катастрофы во всеоружии. Чтобы человечество выжило и продолжило свою историю. Примерно через пять тысяч лет на Земле наступит очередное оледенение. Оно, напомню, случалось периодически, а потому новый ледниковый период неизбежен. Москва и Нью-Йорк окажутся подо льдом, а пролив между Англией и Францией станет сушей. Длинные ледниковые «языки» сотрут следы деятельности технически цивилизованного человека. В экваториальные области, превратившиеся в холодные степи, переместятся остатки растительности и животного мира. Природа будет постепенно приходить в себя после отравления и ран, нанесенных людьми за последние триста лет. Очистятся океаны, моря, озера и реки. Вернутся леса. Восстановится плодородие почвы. Важно, чтобы люди дожили до того времени. Тогда у них будет шанс еще раз начать человеческую историю…

(ПРИМЕЧАНИЕ: Выступление Поном-енко моделировалось нами по работе Валентина Пономаренко «Проблема-2033»).

В аудитории повисла гнетущая тишина. Казалось, на плечи всех в ней сидящих опустилась неимоверная тяжесть. Президент задумчиво спросил советника:

— Что скажешь?

Тот несколько секунд поколебался, явно просчитывая ситуацию. А потом, приняв решение, убежденно заявил:

— Это один из вариантов, о котором говорили и предыдущие эксперты. Например, неуправляемая катастрофа со скатыванием в неофеодализм, о чем предупреждал Сергей Борисович. Поэтому отмахиваться от такого сценария нельзя. Ведь мир подходит к точке перехода. Кстати, не одни мы призываем готовиться к самому худшему. В 1992 году ЮНЕСКО начало проект «Память мира» — перевод

культурного и научного наследия мира в компьютерно-мультимедийные базы данных. В США в последние пять лет начат сплошной перевод текстов, рисунков и фотографий из крупнейших библиотек на цифровые носители. Такую же работу делает библиотека Ватикана, ведущие хранилища рукописей и книг в арабских странах. Аналогичные государственные программы недавно начаты правительствами Англии, Франции и Японии. Наконец, появился проект создания всеевропейской виртуальной библиотеки, охватывающий национальные библиотеки всех стран-членов Евросоюза. И дело здесь не только в потребностях сегодняшнего дня. Они явно к чему-то готовятся!

Я бы обратил ваше внимание и на любопытную тенденцию в Русской Православной церкви. Ее богатые монастыри в последние годы берут под опеку и управление все больше сельских хозяйств в глубинке, превращая их в крепкие рентабельные «вотчины» с обновленной агротехникой и перерабатывающими центрами. Вот совсем свежий пример, — советник потряс в воздухе глянцевым журналом «Русский предприниматель». — Свято-Данилов монастырь создал скит Сергия Радонежского в Сапожковском районе на Рязанщине, поднимает пришедший в упадок колхоз, завозит в него новейшее импортное оборудование. При Оптиной пустыни уже существует школа воинов, где мальчишек готовят по программе спецназа. Такое впечатление, что церковь тоже не исключает катастрофического сценария будущего и скатывания в новый феодализм, заранее готовя и аграрную экономику, и будущие дружины защитников.

Я бы всерьез поспорил с уважаемым господином Поном-ко только в одном аспекте. Исчерпание нефтегазовых запасов на Земле не приведет к стремительной катастрофе. Она будет управляемой. Автомобили смогут ездить на топливе растительного происхождения. Напомню, как во Вторую мировую машины бегали с газогенераторами, где горючее выделялось из деревяшек. Сейчас есть куда более совершенные технологии. Есть технологии добывания топлива из угля, в США разворачивается программа создания двигателя на водородном топливе. Хотя, чего уж там — тяжелее всего придется реактивной авиации. Пока достойного заменителя получаемому из нефти керосину не найдено. Да и кушают самолеты с вертолетами горючего ого-го!

Президент еще раз кивнул:

— Хорошо. Представь мне соображения насчет того, какие конкретные меры мы можем осуществить в этих направлениях…

***

Внутренне умиротворенный советник предоставил слово новому эксперту — Сергею Ервандовичу Ку-ну. Взгляды обратились к своеобразной личности — грузному, но при этом подвижному человеку с горящим взором фанатично-умных глаз и высоким лбом мыслителя. В нем сочеталось на первый взгляд несочетаемое: явные признаки преуспеяния и какая-то неуловимая богемность, идущая из андерграунда. Ку-н явно наслаждался сегодняшним днем. Быть в святая святых власти было ему не внове. Скорее, он получал нескрываемое удовольствие от возвращения в свое славное прошлое.

— В общем, у нас сегодня получился не спор, не дискуссия, а стереоскопическое рассмотрение проблемы с взаимодополняющих точек зрения, — начал Ку-н. — Я постараюсь не отступать от такого подхода. Уважаемый Сергей Борисович поведал нам о вторичном упрощении, о сознательном управлении течением исторического перехода. Рассказал как о теоретической возможности. А я постараюсь доказать, что сценарий «управляемой катастрофы» стал государственной политикой Соединенных Штатов!

В отличие от уходящей эпохи мировые инфраструктуры, создаваемые или проектируемые при участии США, предназначены не для обеспечения порядка, а для управления хаосом. Это очень существенный вывод. Потому что вся политика и экономика, вся идеология развития совокупного Запада в последние столетия опиралась на принцип равновесия. Вспомним военную политику — это равновесие блоков. Возьмем учебник «Экономикс» с ее равновесием рынков, равновесием спроса и предложения. И тому подобное. Неравновесие, хаос считались принципиально вредным, нежелательным и подлежащим искоренению.

Сейчас же, с одной стороны, нарастает публичная риторика беспокойства США по поводу неравновесия и хаоса. Звучат призывы восстановить равновесие. Но, с другой стороны, теми же Соединенными Штатами неуклонно осуществляются комплексные меры по выстраиванию мировых инфраструктур неравновесия! Инфраструктур наращивания управляемого хаоса. Логика, как нам представляется, вполне понятна. Америка планируют вести мировую борьбу нового типа. Борьбу на поле хаоса. Вернее, на поле между порядком и хаосом. А всех остальных стараются убедить, что война идет за порядок. Проще говоря, чужие генералы должны готовиться к прошлой войне, а свои — к будущей.