Точка росы
Шрифт:
В прошлом году морозы ударили в первых числах сентября. И по всем рекам вмерзли пароходы и самоходные баржи. В поселках люди остались без продуктов, а экспедиции потеряли для работы лучшее время — зиму. Сейчас беспокоил его Таз. Надо бы залететь туда. Разведочная скважина давно подтвердила, что открыто новое месторождение. Ямальский окружном партии предложил газифицировать ненецкий поселок и рыбозавод. Пятидесятикилометровый газопровод мог стать к тому же испытательным полигоном. Но работа затянулась. Бригадир Семериков оказался
Лунев пододвинул к себе толстую тетрадь. Называл он ее по-разному, но чаще всего рабочим дневником. Перелистывая страницы, снова переживал все свои разлеты и встречи. Иногда среди торопливых записей попадались рисунки и карикатуры. Включил настольную лампу. Широкий круг высветил крышку стола и лежащие документы на подпись. После недельного отсутствия почувствовал себя в кабинете посторонним человеком, которому надо все вновь обживать, привыкать к креслу, стоящим вразброс телефонным аппаратам и бумагам.
В Игриме, на комплексе, Лунев встретил Викторенко. Кузнецов хвалил молодого инженера. Лунев ругнул себя, что в течение года не удосужился поближе познакомиться с молодым специалистом, хотя в дневнике есть запись: «Викторенко Иван Спиридонович — инженер». И рисунок: на телеграфный столб посажена голова, а по бокам шесты-руки.
— Принесите личное дело Викторенко, — передал Лунев по селектору и раскрыл блокнот, который передал ему Викторенко со словами: «Если разберетесь в моих каракулях, почитайте. Заметки по производству!»
С первых же записей Лунев почувствовал, что автор разбирается в производстве как настоящий газовик. «Вот тебе и киповец», — удовлетворенно подумал Лунев. Тут же дорисовал телеграфному столбу длинные ноги, а в руки вручил пику. «Нет, Викторенко не Дон-Кихот, — подумал с усмешкой. — Воевать с мельницами не будет. А вот ноги у него журавлиные, далеко пойдет!»
Секретарша принесла личное дело Викторенко.
Лунев открыл папку. Фотография. Упрямый взгляд. Лунев вспомнил, как пятнадцать лет назад, после окончания нефтяного института, с первой стипендии купил клетчатую ковбойку. Викторенко на снимке в такой же рубахе. Ворот по-мальчишески расстегнут. Галстука, видно, не терпит!
— Что же ты предложишь мне еще, Викторенко? — громко спросил он, задавая самому себе вопрос. — Какие трубы надо менять в абсорберах?
— Евгений Никифорович, вы не заняты? — динамик принес голос главного инженера. Тонкачев с Луневым когда-то учились на одном факультете, но на людях и в служебной обстановке обращались друг к другу официально.
— Заходите, Юрий Иванович, вместе посумерничаем. Сейчас чай закажу. Саратовские все известные водохлебы.
— Что правда, то правда. К чаю бы черных сухариков.
— Солдатских, ржаных.
В кабинет вошел Тонкачев. Невысокий, узкоплечий, похож на подростка. Зачесанные назад волосы торчат хохолком. По дороге к столу успел взглянуть на лежащие газеты и даже полистал «Огонек».
— А я с новостью, Кузнецов сейчас передал: новые инженеры отработали всю автоматику.
— Один из них Викторенко. Да?
— Викторенко и Смурый!
— Викторенко мне приглянулся. Кстати, прочитай его блокнот, передал свои заметки. Настоящий газовик. Хоть сейчас назначай сменным инженером или начальником комплекса. Справится! Выкладывай вторую новость. С одной ты бы не явился.
— Из Таза передали. Монтажники произвели обвязку и могут сдавать скважину в эксплуатацию. Получит поселок газ.
— Наконец-то двинулось, — облегченно сказал Лунев. — Я думал, придется снимать Семерикова. Трубу тянули почти год. Забыл тебе сказать, вчера пролетал над Тазом. В губе две самоходки. Надо с речниками ругаться. Зима на пороге!
— Да, потянуло на холод.
— Придется лететь в Таз. Кстати, приму трубу. Что ни говори, а газ нужен всем. И на Ямале, хоть это и край земли.
Он медленно отошел от стола. Нога разболелась не ко времени.
— Надо бы с трактористами поговорить, Юрий Иванович. Раскатывают по тундре по-варварски. Землю уродуют. А она здесь особенно ранима. Плодородный слой не толще фанеры. Каждого лихача тракториста наказывать надо, а ретивых охотников судить.
— Да, пустыня нам не нужна, а тем более нашим детям!
— Спасибо, что понял. Захвачу-ка я с собой Викторенко. Хочу рассмотреть журавля вблизи.
Викторенко обрадовался полету. Представилась возможность познакомиться с новым местом.
Ан-2 летел долго. Викторенко беспокойно поглядывал в окно. Все те же озера и тундра. Не сбился ли летчик с маршрута? Но рядом сидящий начальник производственного отдела, угрюмый мужчина с теплым шарфом на шее, совершенно не реагировал на многочасовой полет. Правда, он как плюхнулся в кресло, сразу же начал глотать таблетки.
При очередном развороте самолета солнце ослепило Викторенко. Он зажмурил глаза. За первым виражом самолета последовал второй и третий.
— Викторенко, просыпайтесь, Таз! — сказал покровительственно Лунев, полагая, что молодой спутник уснул.
На берегу залива стояли бревенчатые дома с черными срубами и деревянными крышами. Но сейчас они меньше поразили молодого инженера, чем при подлете к Березову. За последнее время он успел полетать по служебным, по комсомольским делам, видел разные поселки, где стояли такие же дома, похожие друг на друга, как близнецы: морозы и дожди довели до черноты бревна срубов, отчего они казались столетней давности.