Точка заката
Шрифт:
Мы сомневаемся, но вдруг.
Ах, ну да, есть еще девятый. Он до сих пор молчит все время и держится особняком. Поэтому мы так его и зовем — Изолятор. Я почитал кое-что в Сети. И то, что я нашел об этом ордене новых тамплиеров, говорит мне, что их стоит уважать. Возможно, даже бояться. Всех вместе и каждого по отдельности.
Фанатики — всегда опасны, даже если правы. Особенно если правы. Надо будет найти больше материала, пока Сеть еще хоть как-то работает. Пригодится в книге.
Два вертолета — это
Ночь — потому что лететь далеко, а операцию надо начать с утра. День обещает быть долгим, и наша работа начнется затемно. Это не главное. Главное — чтобы она завершилась.
Последнее задание.
Самое последнее.
Богослов так и не отвечает мне, сколько людей должно остаться на Земле, прежде чем все успокоится. Наверное, прогноз у него есть. И, видимо, тот настолько плох, что он предпочитает держать его при себе.
Он не отвечает, но и не молчит.
Обсуждает со мной «притчи», новый раздел в справочнике, который мы придумали. У нас очень много идей, но далеко не все мы успеваем реализовывать.
Но у него есть и не только идеи. Теперь кроме электронного планшета с записями у него есть книга. Готовая. Пусть и первый черновик, пусть и многое в нем мы еще хотим поменять, но это настоящая твердая книга.
Ее электронная версия лежит во всех библиотеках мира, на всех возможных языках, автопереводчики по которым мы нашли.
Но мы больше не верим в Сеть.
Она слишком быстро уменьшается, исчезают сегмент за сегментом. Если ты хочешь, чтобы твоей книгой воспользовались, она должна быть напечатана.
На серой обложке написано: «Основные сведения по современным угрозам и методам противодействия».
Богослов смотрит на нее, когда начинается обсуждение. Это входит у него в привычку — смотреть на первую распечатку, поглаживать обложку, открывать на определенных страницах.
Сидящий у него за спиной Зомбовед, наслушавшись наших разговоров, вытягивает шею и смотрит ему через плечо.
Потом фыркает:
— Дурацкое название.
Богослов оборачивается. Я лишь кошусь — я «за рулем».
— Дурацкое, говорю, — повторяет парень. — Я-то знаю, как должны называться такие книги.
— И как? — контролируя себя, вежливо, пока еще вежливо, спрашивает Богослов.
— Дай мне, — протягивает руку Зомбовед.
Богослов не хочет выпускать книгу из рук, даже первый черновик, это видно. Но все-таки он ее отдает.
И тут же об этом жалеет. Зомбовед неуловимым движением выхватывает откуда-то из загашника толстый фломастер и размашисто разрисовывает обложку.
Даже я фонарею от такой наглости.
Только это — наш шок — и спасает парня. Он возвращает книгу раньше, чем Богослов выкидывает его из вертолета.
Я кошусь опять.
Смело, это точно.
В принципе мне все равно, но я говорю Богослову, скорее чтобы защитить мальчишку от экстренного падения с высоты:
— А что? Мне нравится. Коротко — и по сути.
Богослов белеет.
— А экзо? — спрашивает сидящий дальше охранник из спортивного.
— Что — экзо? — удивленно спрашивает Богослов.
— Почему только нано? — уточняет тот. — А для экзо Библия есть?
— Напишешь — будет, — бурчит Богослов и вперяет взгляд в темноту. Похоже, он решил больше не разговаривать, чтобы окончательно не распсиховаться.
Хотя я-то знаю, что где-то в глубине он горд новым названием. Может, он и сам хотел назвать свой труд именно так, но не решался.
Нас осталось мало. И мы имеем право на решительные шаги.
Наверное, имеем.
— Хорошо, — тихо соглашается охранник, когда никто уже и не ожидает от него никакого ответа. — Дайте только вашу. Как образец.
— Да, дайте, — поддерживает своего коллегу Зомбовед. — А я, если что, помогу.
Мы приземляемся далеко, очень далеко от того места, где нам предстоит уйти под землю. Но ближе нельзя — собьют автоматические ракеты-перехватчики с периметра, защищающего «кладезь».
Тут вам не какая-то полудетская «Локальная независимость». Тут стоят серьезные военные образцы. Рассчитанные на сдерживание даже во время полномасштабной ядерной войны.
Прежде всего именно в такое время.
Пока темно, но Тюжок берется за дело сразу.
Мы еще только накрываем вертолеты белой сеткой. Весьма смешное занятие — словно кто-то в наше-то время еще пытается обнаружить технику противника визуально.
Так можно спрятать вертолеты только от волков. Но привычки — сильнее. А еще — это занятие словно убеждает нас, что мы планируем вернуться к этим машинам. Улететь обратно. Такое занятие дает надежду лучше всяких разговоров.
Мы не жжем мостов.
Пусть другие жгут их за нас.
«Шалуны» исследуют окрестности, в своей любимой дурашливой манере перемещаясь между деревьями, по снегу, по дороге, на которой стоят вертолеты.
Ни одного следа По этой дороге не ездили машины неделю, а то и больше. А ведь это — единственная дорога в сторону бункера.
Похоже, год-другой — и здесь все же появятся волки. И другие звери. Все к тому идет.
Мы надеваем специальные снегоступы и вытаскиваем наружу два снегохода.
Тюжок будет работать на ходу. Нам надо подобраться поближе к периметру, чтобы он смог подключиться. Подослать «шалуна», попробовать перехватить управление. Хотя бы для того, чтобы объявить местной системе нас своими.