Точно в сердце
Шрифт:
– У Ермака же новая тачка? – уточнил Кот.
– Ага – кивнула Варька. – Три недели назад взял.
Было заметно, что она порядком волнуется, даже разрумянилась как-то, но через несколько мгновений помрачнела.
– Это не он.
– С чего ты взяла? – удивилась я. – Кто бы еще тут что-то забыл в такое время?
– Не он. Звук у движка другой.
Ещё через несколько минут мы все убедились в ее правоте, потому что на импровизированную парковку
Глава 10
Анвар
За всю дорогу до дома я не проронил ни слова. Непривычно тихая и мрачная Лерка тоже не спешила нарушить гнетущую тишину, полностью погрузившись в общение с собственным мобильником.
– И что, твою мать, это было?! – все-таки не выдержал я, запарковав внедорожник у дома.
Вокруг высились лощеные, безразличные ко всему многоэтажки элитного жилого комплекса на окраине Москвы.
– Ты, о чем? – повернулась она, улыбнувшись безмятежной, но явно наигранной улыбкой.
Я глубоко вздохнул, гася зарождающееся внутри бешенство.
– Ты поняла, о чем я, – тон звучал спокойно, но мы достаточно знали друг друга, чтобы понимать каковы истинные эмоции у каждого.
– Вик, не начинай! – улыбка не сработала, и Лера стерла ее с той же легкостью, что и нацепила.
Отчего-то серьезное выражение лица делало ее моложе своих лет. Пухлые губы, распахнутые ресницы, обрамляющие огромные зеленые глазищи. Некоторые искренне считают, что мелкая носит цветные контактные линзы, но это не так. Такие же глаза были и у ее брата. Как обычно, вспоминания о друге отразились мрачной тенью на моем лице, и я поспешил отогнать наваждение, но она заметила. Всегда замечает. Все накопившееся внутри меня раздражение выразилось в одном слове:
– Зачем?
– О нет, только не это! – мгновенно меня прочитав, Лерка сменила линию поведения.
Зажмурившись, она сжалась в комок. Помолчала некоторое время. Как в детстве, выжидая, когда минует гроза. Приоткрыла один глаз, затем второй. Одновременно на ее лице появилась новая улыбка, на этот раз виноватая.
– Дурочка, потому что.
Голос пай-девочки прозвенел серебряным колокольчиком.
Лера отстегнула ремень и подалась ко мне, положила голову на плечо, обнимая руками за талию. Мгновение, другое. Я поиграл желваками, проследив в зеркале заднего вида, как из моих хищно суженных глаз отступает бешенство. Кулаки постепенно расслабились, и ладонь привычно коснулась рыжего локона.
– Лера, ты понимаешь, как я зол? Машину
– Эй, ты чего?!
Мелкая отпрянула, и на этот раз с искренним беспокойством уставилась на меня.
– Сегодня ты перешла все границы. Сбить человека это совсем уже за гранью добра и зла, не находишь?
– Но не сбила же! – возмутилась она, но осеклась, вовремя прикусив язык, и затянула: – Прости-прости-прости-прости!
Мелкая принялась меня щекотать, но я совершенно не был настроен на игры. Ухватив ее за запястья, отвел руки в стороны. Рявкнул предупреждающе:
– Лера!
– Я уже двадцать лет как Лера, – психанула вдруг она, а затем, серьезно заглянув мне в лицо, неожиданно подалась вперед и прижалась к моим губам.
На миг я ошарашенно замер, понимая, что жизнь больше не станет прежней, а затем гаркнул, сорвавшись на рык:
– Пррекрррати, я сссказал!
Грубо оттолкнув мелкую от себя, отбросил дверцу и, как шар из привода, вылетел из машины. Отошел на несколько шагов и поднял к моросящему небу лицо, желая смыть ощущение губ сестры на своих. Конечно же, мы и раньше целовались в губы, но никогда она не делала этого так.
Это проблема, мать ее! Настоящая проблема, которую я не желал замечать столько лет…
Лера подошла неслышно. Остановилась всего в полушаге позади меня, я это чувствовал, но не стал оборачиваться. Лишь устало уронил:
– Не смей больше так делать. Никогда.
– Эй! Я уже не ребенок! И мне надоело, что ты не хочешь замечать очевидное! Вик, я люблю тебя!
– Я тоже тебя люблю, сестренка. И я обещал заботиться о тебе, но, видит бог, мне всё сложней и сложней это дается. Ты не желаешь взрослеть, а я – не плюшевый мишка, не подопытный материал для твоих социальных экспериментов и не твой кошелек. Кажется, я где-то в этой жизни ошибся…
Я повернулся и посмотрел на нее в упор.
– В общем, так. После выходных заеду в универ и поговорю с деканом о твоей успеваемости. За каждый хвост или прогул снимаю двадцать процентов, уйдешь в минус – твои проблемы. Продашь пару шмоток, съедешь к предкам, чтобы не тратиться на еду, но выплатишь мне разницу до копейки, поняла? Раз ты у нас девочка большая, пора учиться о себе заботиться, а мне всё это надоело!
Я знал, что она ненавидит подобные разговоры. Сам ненавидел, но никогда не бросал слов впустую. Лерка прекрасно об этом знала и искренне возмутилась:
Конец ознакомительного фрагмента.