Точноплюй
Шрифт:
– Есть, – вздохнул Дмитрий. – Теперь есть… Надо же – несколько недель работы насмарку. И как мне в голову пришло, что это безобидный алкаш может кому-то серьезно угрожать?
– Я, эта, попросил бы вас, – подал голос Смушкин. – Я не алкаш…
Офицер Комиссии в глазах Василия Степановича начал двоиться.
В помещении Комиссии Смушкина усадили за широкий стол в постоянно дезинфицируемой ультрафиолетовым излучением комнате для допросов, и начали увещевать. Василий Степанович слушал экспертов Комиссии невнимательно, размышляя, дадут ли ему еще немного
– Я не алкаш, – заявил Смушкин с надрывом в голосе после пятнадцати минут допроса. – У меня жизнь тяжелая…
– И поэтому вы решили прибегнуть к помощи запрещенных препаратов нанотехнологий, в частности, к препарату "Алкос-К-2"? – спросил понятливый Солодовников.
– Я просто отдохнуть хотел, – дыша ацетоновым перегаром, объявил Смушкин. – А вы, негодяи, людей на улице забираете… Что вам, жалко, что я для себя водочки немного сделаю? У себя в желудке? Мой желудок – это моя частная собственность… Монополию государства на спирт я нарушил? Вам с рабочего человека денег нужно побольше слупить… Штрафы, водка дорогая… Только боярышником из аптеки и спасаешься…
– Мы заботимся об общем благе. В первую очередь – о вашем здоровье, – заявил Дмитрий.
– Ага, – пустив слюну из уголка рта, кивнул Василий Степанович. – Сам-то небось на кислотке сидишь… Молодой еще.
– Что вы глупости несете? – возмутился Солодовников.
– Не глупости. На кислотке. Молодежь вся наркоманы, – уверенно заявил Василий Степанович. – Даже в Комиссии.
От негодования, необходимости тратить столько времени на этого алкоголика, Дмитрий сильно разволновался, очки его запотели, и он снял их, чтобы протереть. Смушкин же тем временем хихикнул и плюнул в офицера Комиссии, ухитрившись попасть точно в глаз.
Солодовников дико закричал. Эксперт Комиссии, Леночка Гусева, упала в обморок. Другой эксперт, Надир Хожахметов, выстрелил в Смушкина из парализатора, и только после этого бросился к Солодовникову.
Впрочем, глаз промывать было поздно. Чем можно было помочь Дмитрию – так это инъекцией успокоительного. Он опустился на пол и стонал от горя.
– Сатрапы, – бормотал Смушкин, хотя челюсти сводила судорога. – Уже и пошутить нельзя.
– Какие шутки, мерзавец ты этакий? – возмутился Хожахметов. – Человеку теперь лечиться придется несколько дней. Разве можно такие выходки допускать, а? Сам-то и очки, и повязку носишь! Не совсем некультурный… Пьяный только. Как свинья!
Но Василий Петрович не обиделся даже на свинью. С трудом повернув голову к стене, он заснул, полностью удовлетворенный.
«Разбор полетов» в кабинете директора городского отделения комиссии, полковника Зорькина, проходил тяжело.
– Офицер Солодовников, почему вы пренебрегли правилами безопасности? – строго спросил Зорькин, едва Дмитрий переступил порог его кабинета.
– Так это… – заплетающимся языком ответил Солодовников. – Далеко до него было… Метра четыре минимум. Вы извините, Павел Иванович…
– Вижу, – мрачно ответил Зорькин. – Как наши алкаши еще не догадались – купить одну таблетку Алкоса на всех, и целоваться взасос…
– Что вы, – вздрогнул Солодовников. – Еще сколько заразы можно подхватить…
– В общем, вы сняли защитные очки. И "клиент" плюнул вам точно в глаз.
– Да, – ответил Дмитрий. – Контакт свежей слюны со слизистой обеспечивает передачу нанокультур в девяноста процентах случаев…
Полковник поморщился.
– Не надо объяснять элементарных вещей, Солодовников! Я знаю, как заражаются нановирусами. И, в отличие от вас, не снимаю очки и повязку даже дома. Хотя живу один. Я всегда настороже!
– А я преступно расслабился, – грустно сказал Дмитрий.
Дверь в кабинет открылась, и на пороге возник непривычно бледный Хожахметов с шуршащей распечаткой.
– Ну, что? – в один голос спросили Зорькин и Солодовников.
Эксперт на мгновение замялся.
– Ничего хорошего… То есть с научной и служебной точки зрения Дмитрий нам весьма помог… А вот самому ему придется несладко…
– То есть? – дрожащим голосом, преодолевая опьянение, спросил молодой человек.
– В крови офицера Солодовникова обнаружено семь нановирусов.
У Дмитрия отнялся язык.
– "Алкос-К-2", конечно. "Афро-14". КСТ-96. И четыре новых, неклассифицированных. Соответственно, мы пополнили общую картотеку и присвоили им номера нашей лаборатории. РН-11, РН-12, РН-13 и РН-14.
– Вот так-так, – вздохнул Зорькин.
– И, что самое главное, в крови гражданина Смушкина обнаружено только три нановируса: "Алкос-К-2", РН-11 и РН-13, – продолжил Хожахметов, потупившись.
– Стало быть, остальные сам где-то подхватил, – констатировал полковник. – Уволил бы я тебя, Солодовников. Но уж больно ты показатели отделу улучшил… Четыре новых вируса… Это ж премии всем сотрудникам. Думай теперь, где ты их подцепил?
– Вам бы только премии, Павел Иванович, – обиделся Дмитрий. – А со мной что теперь будет?
– Вылечат, – пожал плечами Зорькин. И потянулся к сенсору интеркома – не иначе, вызвать охрану.
А Дмитрий вдруг заметил щель между защитными очками и влажным лбом полковника. И тотчас, не задумываясь, плюнул Зорькину в глаз.
Воспользовавшись суматохой и тем, что ему не успели аннулировать пропуск, Солодовников сбежал из здания Комиссии. Вести машину было тяжело. Руль то и дело грозил вырваться из рук. Спасал только «автопилот», уверенно прицепившийся к линии разметки на трассе. Дмитрий гнал электромобиль не домой, а на дачу к своей девушке. Его переполняла ярость.
Ольга встретила Дмитрия на пороге. Лицо закрывала кокетливая, вытянутая повязка с вышивкой. Глаза поблескивали за стеклами прозрачных очков. Под повязкой на щеках так соблазнительно играли ямочки… Солодовников их не видел, но знал, что они есть…
– Что случилось, Дима? – тревожно спросила девушка.
– Кровь…
– Что?
– Тебе надо сдать кровь, – сквозь зубы процедил Дмитрий.
– Зачем?
– Затем, что у меня в крови обнаружили семь нановирусов. Как по-твоему, откуда я мог ими заразиться?