Тогайский дракон
Шрифт:
Проверив все припасы, Астамир указал, какие продукты годятся в пищу, а какие отравлены. Многие тогайранцы, не знакомые с подобными методами, бросали на него подозрительные взгляды, но Ашвараву кивнул в знак согласия.
Более того — он подошел к копченому окороку, который Астамир объявил годным в пищу, и откусил от него внушительный кусок.
— Да, от тебя и впрямь есть толк! — провозгласил он, и все остальные мятежники приветствовали мистика радостными криками.
Бринн внимательно следила за всем происходящим, придирчиво взирала на каждый поступок Ашвараву, отмечала, как
Так или иначе, проблема с отравленной пищей была решена, если, конечно, словам Астамира насчет состояния припасов можно было верить.
Сама Бринн в этом нисколько не сомневалась. Проведя столько лет с эльфами, она уже начала осознавать, что представляет собой этот мистик Джеста Ту.
Последующие недели подтвердили, что она не ошиблась.
Несколько дней прошло без особых событий. Как почти всегда после очередной победы, в отряд влились новобранцы. Девушка продолжала внимательно приглядываться к Ашвараву, оценивая его слова и пытаясь разобраться в правильности его поступков. Она никогда не забывала, что командир очень молод, однако недостаток зрелости и опыта он с успехом восполнял отвагой и жестокостью.
В этом-то и заключается его секрет, решила тогайранка. Главным качеством Ашвараву была храбрость, и уже одно его присутствие вселяло уверенность и мужество в окружающих. Так было, когда он бестрепетно отведал еды, которую Астамир признал неотравленной. И в сражении он тоже не прятался за спинами воинов — нет, издавая яростные вопли, он скакал впереди них, вызывая врага на бой.
К чести Ашвараву, в эти дни он никоим образом не давал Бринн понять, что помнит о том, что произошло между ними. Обращался с ней так, как и прежде, разве что иногда украдкой бросал на девушку испытующие взгляды.
Проснувшись однажды поутру, Бринн обнаружила, что весь лагерь возбужденно гудит. Неподалеку от ее шатра стоял Астамир, глядя на воинов, столпившихся вокруг женщины-тогайранки средних лет.
— Это Эа Денг, — пояснил он Бринн, — наша лазутчица из Дариана. Ее сестра прислуживает в тамошнем храме и имеет возможность подслушивать разговоры ятола Гриаша с его приближенными. Она пришла сообщить нам об отравленных припасах, хотя и понимает, что, скорее всего, это известие запоздало.
— Очень удачно для ятола Гриаша… — пробормотала девушка.
Не то чтобы у нее возникли какие-то подозрения, просто вдруг мелькнула мысль, что к словам таких лазутчиков нужно относиться крайне осторожно.
— Говорят, ее сведения всегда подтверждаются, — ответил Астамир. — Ашвараву доверяет этой женщине.
— Наверное, она и впрямь предана ему, если проделала такой долгий путь, почти наверняка зная, что ее известие не принесет пользы.
— Она доставила еще одну новость. Оказывается, два прибывших раньше двадцатирядных каре не останутся в Дариане и не будут направлены в Тогай, — добавил мистик. — По-видимому, они вернутся в Хасинту,
Бринн с любопытством посмотрела на мистика.
— Двадцатирядные каре?
— Наш предводитель знал об их прибытии в Дариан. Может, именно поэтому мы в последнее время держались подальше от города. По-моему, Ашвараву опасается, что слава о нем может разнестись слишком быстро, слишком далеко и привлечет внимание врагов, когда он еще не будет готов встретиться с ними лицом к лицу.
Разумеется, известие о том, что восемьсот прекрасно обученных и экипированных солдат возвращаются на восток, вместо того чтобы заняться его поимкой, чрезвычайно порадовало главаря мятежников.
— Любопытная вещь — бегущая впереди нашего отряда слава, — продолжал Астамир. — С одной стороны, это привлекает к нам пополнение и вселяет в людей уверенность в своих силах. С другой стороны, на врагов она воздействует двояко — вроде бы устрашает противника и тем самым работает на нас. Однако в то же время это очень опасная игра, если речь идет о столь могущественном противнике, как Чезру Дуан, у которого достаточно сил, чтобы стереть с лица земли весь Тогай.
Бринн молча кивнула. Она получила важный урок и знала, что никогда его не забудет.
В начале 841 года Господня зима ослабила хватку. Над тогайским плато несколько раз зарождались бури, но быстро сходили на нет, проливаясь дождями.
В последний день второго месяца года, с такой же помпой, с какой в свое время появились, два прибывших из Хасинты двадцатирядных каре покинули Дариан, стройными рядами маршируя по ведущей на восток дороге. В городе остались шестьдесят четыре солдата, затребованных ятолом Гриашем еще прошлым летом.
Спустя два дня под звуки горнов солдаты прошествовали через бехренский город Богади и повернули в сторону пустыни, где, кроме редких оазисов с небольшими поселениями вокруг, отстоящих друг от друга на много миль, иного жилья не было.
Там, в безлюдной местности, воины из Хасинты разделились на два отряда. Один под предводительством Дахмеда Блая повернул на юго-запад, а второй, возглавляемый Боксом Лиеном, — на северо-запад.
Высланные вперед под видом дозорных небольшие группы солдат выбрали в предгорьях места для лагерей. Там отрядам предстояло дождаться, пока получивший сведения об их уходе из Дариана самонадеянный Ашвараву начнет действовать.
ГЛАВА 18
НАЖИВКА ПРОГЛОЧЕНА
Ятол Гриаш и Карвин Пестль беседовали, сидя в зале для аудиенций дарианского храма. К ним подошел Вэй Атанн.
— Надо полагать, ты уже слышал последние новости о мятежниках, — сказал Гриаш, обращаясь к своему помощнику. Тот кивнул. — Сейчас они совсем рядом с Данкала Гриаш, — Ятол говорил о небольшой деревне у самой границы тогайских степей, недавно переименованной в его честь. — Это поселение не должно пострадать! — неожиданно громким голосом закончил ятол, и его толстощекое лицо с двойным подбородком исказила злобная гримаса. — Я не допущу, чтобы мне было нанесено такое же оскорбление, как Чезру, когда бунтовщики уничтожили Дуан Кел!