Токио
Шрифт:
Я приложил к голове пальцы.
– Да, – пробормотал я. Глаза мои неожиданно наполнились слезами, и мне не хотелось, чтобы Лю их заметил. Но он стар и умен. И тотчас понял, что был не прав.
– Мастер Ши, не вините себя слишком сильно. Я и сам действовал не лучшим образом. И тоже обвиняю себя в гордыне.
По моей щеке пробежала слеза и упала на стол, в глаз дракона. Я тупо на нее уставился.
– Что я наделал? – прошептал я. – Что я сделал со своей женой? С ребенком?
Старый Лю наклонился и накрыл мою руку своей ладонью.
– Мы совершили ошибку. Мы все ошиблись. Проявили невежественность,
48
Иногда люди забывают посочувствовать. Вместо этого начинают во всем обвинять тебя, даже за поступки, которые ты совершил, не сознавая, что они были неправильными. Когда я рассказала о том, что произошло в доме, Ши Чонгминг первым делом захотел узнать, не завалила ли я его расследование. Не рассказала ли о том, что он ищет? Я выдала ему отредактированную версию того, что сделал Джейсон, и о последствиях этого поступка – приходе медсестры. Даже после этого Ши Чонгминг не выразил сочувствия. Он хотел знать больше.
– Что за странный поступок! О чем только ваш друг думал?
Я не ответила. Если бы я рассказала ему о Джейсоне, о том, что происходило между нами, повторилась бы та же история, что и в больнице. Тогда люди шептались о моем аморальном поведении и, глядя на меня, думали о грязных дикарях, спаривающихся в лесу.
– Вы меня слышали?
– Постойте. – Я поднялась со стула. – Объясню все подробно.
Подошла к окну. На улице по-прежнему шел дождь. Вода с деревьев капала на сложенные в штабель соломенные маты.
– То, что вы попросили меня сделать, оказалось очень, очень опасным. Один из нас мог погибнуть. Я не преувеличиваю. А теперь хочу рассказать что-то очень важное… – Невольно вздрогнув, я стала растирать гусиную кожу на руках. – Это гораздо серьезнее, чем вы могли себе представить. Я кое-что обнаружила. Невероятные вещи.
Ши Чонгминг неподвижно сидел за столом, лицо его было напряжено.
– Я слышала, – сказала я, понизив голос, – что мертвые человеческие тела разрезают и используют как лекарство. Потребляют. Понимаете, о чем я? – Я перевела дух. – Каннибализм. – Сделала паузу, чтобы он вник в то, что я говорю. Каннибализм. Выговоренное мною слово, казалось, проникло в стены и впиталось в ковер. – Вы, наверное, скажете, что я безумна. Знаю, что скажете, впрочем, я привыкла, и мне плевать. Заявляю: то, что вы ищете, профессор Ши, является человеческой плотью.
Лицо Ши Чонгминга выразило чувство страшной неловкости.
– Каннибализм, – повторил он. Его пальцы задвигались. – Я не ослышался?
– Да.
– Поразительное предположение.
– Я и не думала, что вы мне поверите. Я хочу сказать, что если бы об этом услышали в Гонконге, то…
– У вас, как я понимаю, имеется доказательство.
– Я повторяю то, что слышала от людей. Фуйюки управлял черным рынком. Вы когда-нибудь слышали о дзанпане? В Токио говорили, что студень, которым торговали на рынке, был…
– Сами-то вы что видели? А? Может, видели, как Фуйюки пьет кровь? Может, он источает зловоние? А кожа у него красная? По этим признакам узнают людоеда, вы это знали? – В его голосе звучала горечь. – Интересно, – сказал он. – Интересно… Наверное, его квартира напоминает
– Зачем вы меня дразните?
На его лбу выступила испарина. Под высоким воротником мандарина ходил кадык.
80
Ши Найань (1296-1370). «Речные заводи» – роман-эпопея о крестьянском восстании XII в., один из первых в китайской литературе.
– Не дразните меня, – сказала я. – Пожалуйста, не дразните.
Он вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Нет, – сказал он сдавленным голосом. – Конечно, я не должен. Не должен.
Он отодвинул стул, поднялся, подошел к раковине, открыл кран и набрал в рот воды. Постоял, повернувшись ко мне спиной, посмотрел на текущую воду. Потом завернул кран, вернулся к столу и сел. Лицо его немного разгладилось.
– Прошу прощения. – Некоторое время смотрел на свои бледные руки, лежащие на столе. Они подергивались, словно жили собственной жизнью. – Итак, – сказал он наконец, – каннибализм? Если это правда, представьте мне доказательство.
– Что? Вы не можете требовать от меня большего. Я сделала все. Все, что вы просили. – Я думала о доме, окнах, разбитых дверях. Думала об украденных деньгах. Думала о тени медсестры на Соленом здании, о том, что она сделала с Джейсоном. Зверь с двумя спинами… — Вы не держите своего слова. Вы нарушили обещание. Снова нарушили обещание!
– Мы заключили соглашение. Мне нужно доказательство, а не рассуждения.
– Вы не это говорили! – Я вытащила из угла проектор, содрала пластиковый чехол и оглянулась в поисках тайника. – Мне нужен фильм. – Подошла к полкам, стала вытаскивать книги, бросать их на пол. Засовывала руки в открывшиеся полости. Швырнула на пол пачки бумаг, отдернула занавески. – Куда вы его положили? Где он?
– Пожалуйста, сядьте. Давайте поговорим.
– Нет, вы не понимаете. Вы лгун. – Я сжала кулаки и возвысила голос. – Вы лжец.
– Фильм находится под замком. У меня при себе нет ключа. Мы не сможем достать его, даже если бы я сам этого захотел.
– Отдайте его мне.
– Довольно!
Ши Чонгминг вскочил на ноги. Его лицо раскраснелось. Он тяжело дышал.
– Хватит! – закричал он, указав на меня тростью. Его грудь вздымалась и опускалась. – Не оскорбляйте меня. Вы не понимаете, с чем имеете дело. Сядьте.
– Что? – спросила я в замешательстве.
– Сядьте. Сядьте и внимательно меня выслушайте.
– Я вас не понимаю, – прошептала я, вытирая лицо рукавом и указывая на Чонгминга пальцем. – Вы. Я вас не понимаю.
– Конечно, не понимаете. Ну, а теперь сядьте. Я села, трясясь от злости.
Ши Чонгминг, тяжело дыша, тоже уселся. Было видно, что он старается взять себя в руки. Он оправил одежду, разгладил ее. Этим движением он словно бы убирал свой гнев.
– Вам следует знать: иногда нужно принять во внимание вещи, которые до поры до времени ускользают от вашего понимания… – Он утер лоб. – А теперь позвольте мне сделать вам небольшое признание.