Токийский декаданс (Topazu: Odishon)
Шрифт:
Когда Аояма наконец-то добрался до нижней ступени лестницы, в кухне что-то зашумело и все засияло бело-голубым светом. Асами нашла предохранитель? При мысли об этом по телу Аоямы мгновенно пробежала горячая волна, разом высушив пот. Однако этот свет исходил от огня газовой плиты. Асами наткнулась на газовую плиту и, чтобы раздобыть освещение, повернула регулятор автоподжига. Дверь кладовки, по всей вероятности, была сразу же найдена. Аояма начал карабкаться по лестнице. Лестница состояла из толстых дощатых ступенек, один конец которых крепился к стене, а второй, болтами, – к мощной металлической трубе, идущей под наклоном от потолка до пола. Аояме очень нравилось ощущение открытого пространства, которое давало отсутствие перил. Однако, когда маленький Сигэ стал делать свои первые самостоятельные шаги, по настоянию Рёко появились низенькие перила, крепившиеся
Без паники! – успокаивал он себя. В кладовке тесно и темно. К тому же предохранитель расположен довольно высоко, и даже если Асами вытянется во весь рост, ей до него не достать. Ей придется подыскать какую-нибудь подставку. Поднимаясь с шестой на седьмую, Аояма ударился голенью об угол ступеньки. Из-за волнения и прикладываемых усилий он почти не почувствовал боли. Пожалуй, дело было не в препаратах, расслабляющих мускулатуру, которыми напоила его Асами, а в напряжении и страхе, что он испытывал. Ладони вспотели, и невозможно было как следует ухватиться за канат. Аояма вытер их о рубашку и брюки. Каждый раз, когда из кухни доносились какие-либо звуки, по всему его телу пробегали мурашки. Эта женщина проткнула иглой шприца корень языка Аоямы, проволочной пилой отрезала лапы биглю, ножичком с розовой рукояткой перепилила электрический провод усилителя, вонзила вилку в шею мертвой, неподвижной собаки. И в любой ситуации Асами сохраняла одно и то же невозмутимое выражение лица. Человека, способного, совершенно не меняясь в лице, ткнуть вилкой, кого бы то ни было, Аояма видел впервые.
Один человек может ударить другого в порыве сильных чувств. Потеряв контроль над эмоциями, он перестает сознавать, что делает, и прибегает к насилию. При этом претерпевают изменения и мышцы, отвечающие за выражение лица. В случае если человек совершает насилие без капли чувств, лицо его, напротив, остается неестественно невозмутимым. Асами воткнула вилку в загривок Гэнгу с тем же видом, с которым стряхивала собачью шерсть, прилипшую к ее свитеру. Заползая с седьмой ступеньки на восьмую, Аояма вспомнил ее слова.
В тот день, когда хоронили отца, отчим тоже приехал в своем инвалидном кресле. Я ходила в старшую группу детского сада, и, следовательно, мне было тогда лет пять. В таком возрасте ребенок еще не понимает, что значит потерять отца, правда же? Во время отпевания откуда-то прилетела пчела. Читая сутры, буддийский монах пытался прогнать ее. Это было так чудно, что я рассмеялась. Потупив глаза, я смеялась все время, и поэтому все, должно быть, решили, что я помешалась. Когда отчим впервые меня ударил, он сказал такие слова: “Вслух смеяться в такой момент – да ты не человек!” Сказав это, он продолжил меня избивать.
Аояма схватился рукой за перила над десятой ступенькой и подтянулся, помогая ступнями и коленями. Еще две ступеньки, и он доползет до лестничной площадки. Руки и плечи устали, но к ногам понемногу возвращалась чувствительность, и кровь начала циркулировать. Правой рукой он зацепился за одиннадцатую ступеньку, левой ухватился за канат. В темноте можно было различить очертания двери кремового цвета, ведущей в комнату Сигэ. Звуки, доносившиеся из кухни, на какое-то время стихли. Аояме показалось, что он уже в безопасности, как вдруг у подножия лестницы раздался смех Асами. Этот смех холодной волной прокатился по спине. Аояма задрожал всем телом так, что зазвенел канат в его руке.
– А, вот ты где! Я сейчас разберусь с предохранителем и приду. Подожди немного.
Аояма запаниковал. Он попытался ухватиться за перила над двенадцатой ступенькой, рука соскользнула, и он чуть было не скатился с лестницы. Страх и ужас переполняли его, и он не мог ни о чем думать. Кожа была сплошь покрыта мурашками. Аояма словно очутился в страшном сне.
– Ладно, отпилю тебе ноги там.
С этими словами Асами Ямасаки включила свет, и дверь комнаты Сигэ засияла кремовым цветом. Она подобрала проволочную пилу, лежавшую возле отрезанных лап Гэнгу, и неспешно
– Нет… – напрягая связки, взмолился Аояма. – Нет, нет, нет, нет…
Он не понимал, вернулся ли к нему голос. В висках стучало, и мозг будто взорвался в тот момент, когда Асами прикоснулась к его ноге. Кошмарный сон и реальность смешались.
– Ну-ка еще немножко повернись. Ты ведь хочешь увидеть, как лишишься своих ног?
Тонкая металлическая проволока серебристого цвета обернулась вокруг левой лодыжки Аоямы. Глядя прямо ему в глаза, Асами разом потянула за кольца в разные стороны. Как только проволочная пила вонзилась в кожу лодыжки и пропала из виду, стопа, словно по волшебству, вмиг отделилась. Через мгновение ахиллесово сухожилие было перепилено, и стопа с хрустом отлетела. Отрезанная часть упала на ступеньку. Поначалу виднелся белый срез кости, но вскоре все окрасилось алым цветом хлынувшей крови.
– Ну, – указывая пальцем на отделенную стопу, Асами Ямасаки подергала Аояму за вторую ногу, – по-моему, очень даже симпатично, не находишь?
Лишенная ступни левая нога напоминала трубу, сбрасывающую сточные воды. Кровь, стекая по лестнице, беззвучно капала на ковер гостиной. Аояму, в оцепенении взиравшего на происходящее, пронзила нестерпимая боль. Казалось, боль охватила все его тело. Даже через рубашку было заметно, как сильно колотится его сердце. В следующее мгновение произошло нечто странное. От болевого шока Аояма начал терять сознание, и, когда резко замотал головой, чтобы не провалиться в обморок, в непонятной тишине в мозг поступил сигнал: “Столкни ее!”. Асами уселась на корточки на восьмой ступени и готовилась обернуть свою проволочную пилу вокруг правой ноги Аоямы.
Аояма уперся правой ногой в ступеньку лестницы и, напрягая мышцы, приподнял левую. Асами в недоумении подняла глаза, и в ту же секунду он пнул кровоточащей раной прямо ей в лоб. К несчастью, толчок был очень слабым, но залитая кровью Асами пошатнулась, потеряв равновесие. Выпустив кольцо проволочной пилы, правой рукой она попыталась ухватиться за канат.
Аояма еще раз двинул левой ногой в лицо Асами. На сей раз удар был сильнее. С ужасающим чавканьем окровавленный обрубок ноги угодил в ее глаз. Асами окончательно потеряла равновесие, повалилась на бок и кубарем полетела с лестницы. Кровь застилала ей глаза, и она падала довольно неуклюже. Раздался глухой звук: с поднятыми кверху ногами она перекувырнулась через спину, ударилась поясницей о стену и замерла без движения. Рядом приземлилась скатившаяся вместе с ней его левая ступня. У Аоямы не было времени на то, чтобы оценивать, насколько пострадала Асами. Из-за сильного кровотечения шоковое состояние усугублялось, и медлить было нельзя. Асами едва заметно дернула плечом и попыталась поднять голову, но снова уронила. Аояма первым делом осторожно обхватил левой рукой перила и, усевшись на девятой ступеньке, постарался успокоиться. Страшная дрожь пробирала все тело. Зубы стучали. Он с трудом расстегнул пуговицы и содрал с себя рубашку. Разорвав ее на две части и отделив рукава, Аояма, сложив половину рубашки в несколько слоев, прикрыл рану на лодыжке. Ткань вмиг пропиталась кровью и потяжелела. Приложив сверху вторую половину, Аояма обмотал и закрепил повязку при помощи рукавов. В то время как он выдергивал ремень из брюк, Асами пыталась приподняться. Аояма оставил ремень в покое и снял проволочную пилу, все еще болтавшуюся на его правой лодыжке. Когда он засунул пальцы в кольца и попробовал поднять ее, пила оказалась на удивление тяжелой. На ее проволочном лезвии совершенно не было видно следов крови. Аояма вытащил ремень и, громко и тяжело дыша, обернул его вокруг бедра. Так как в руках не осталось никакой силы, наложить тугой жгут никак не удавалось. Он продел конец ремня в пряжку и изо всех сил потянул. Ремень превратился в петлю и глубоко вонзился в мышцы бедра. Асами странно изогнула правую руку в попытке приподняться и в таком положении наблюдала за действиями Аоямы. Ее правое предплечье искривилось неестественным образом.
Лицо Асами было перепачкано кровью, но то была кровь не из раны, полученной при падении с лестницы, а кровь из лодыжки Аоямы. Судя по позе, в которой она приземлилась, она вряд ли ударилась лицом. Об угол второй ступени она ударилась плечом, на первой ступени – затылком. Правая рука ее болталась, и, опираясь только на левую, она уселась на ковре. Здоровой рукой она обтерла лицо и тихонько коснулась затылка. Аояма, стиснув зубы, боролся с тем, чтобы не потерять сознание. Асами что-то пробормотала. Он не расслышал как следует. Сидя на лестнице, Аояма не мог пошевелиться.