Токийский Суслик
Шрифт:
В одной руке дзьорогумо держала веер, полузакрывая точёное лицо, другой откидывала свои длинные чёрные волосы.
– Что привело столь дорогих гостей лисьего клана в мою скромную обитель? Мать спит и набирается сил, как договаривались, и не проснется еще долгие годы. Что вам нужно?
– Требовательно спросила паучиха.
Алиса собралась с силами, поклонилась и протянула в вытянутых руках запечатанный свиток, что утром передала ей Лисица-сестрица, а также связку рьё.
Плетельщица Снов грациозно перехватила высунувшимися из одеяния педипальпами деньги и свиток. Деньги исчезли в глубине покровов, а свиток был развернут и паучиха углубилась в чтение. Покончив с этим в течение пяти минут, она ещё раз просмотрела
Внезапно, дзьорогумо запела своим удивительным мелодичным голосом какую-то печальную песнь, язык которой не смог разобрать ни Вал, ни Кадзуо. Чем громче становилась песнь, тем больше Суслику казалось, что какие-то голоса начинают подпевать на заднем фоне, вплетая новый мотив. Затем он и сам начал петь то же самое на незнакомом языке. После первых же слов значение песни оказалось простым и понятным.
Суслик пел о себе, как о маленьком, дрожащем мальчике, который любит читать и не терпит крови. Суслик пел о себе, как о наёмнике, охотящемся в джунглях на аборигенов, выросших здесь, и насаживающем их головы на их же копья. Суслик пел о сражении с Ужасом Глубин, о женщинах, которых он любил, которых желал и которых ещё не знал. Он вспоминал о матери и отце, бабушке и дедушке, и их образы материализовались вокруг. Мать качала на руках маленького Кадзуо, отец, истекающий кровью, с оторванной рукой и в окружении врагов, старый Тэрумасу, ночами сидящий рядом с сердцем Дзигокудаю и отдающий тому свою жизнь сначала за сына, а потом за внука. Его жена, бабушка Суслика, с тоской ждущая мужа - в святилище клана вход жёнам и маленьким детям, не прошедшим инициацию, заказан - не женское это дело, владеть Смертью!
Наконец, Суслик увидел себя, измазанного кровью и пожирающего сердца. На голове ветвились и завивались хрустальные рога, выдающиеся зубы рвали плоть словно свежий тофу. Лицо исчерчено чёрными венами и по подбородку стекает чужая кровь. Руки превратились в чудовищные лапы с длинными когтями, а вокруг валяются вперемешку трупы людей и каких-то гуманоидов, похожих на Ужас Глубин.
И тут сон кончился, а Суслик очнулся в руках и педипальпах Плетельщицы снов. Та с интересом смотрела на него. Грудь была обнажена, а раны на месте сердца - как не бывало. Суслик почувствовал, что внутри него бьется сердце, а касающиеся его тела то женская рука дзьорогума, то её выдающаяся грудь бередят в нем привычные сексуальные желания. Короче, у него опять был стояк!
– Какой хорошенький мальчик, - наклонилась к нему паучиха и лизнула своим длинным лиловым языком. Суслик задрожал от переполнявшего его желания…
– Так-так-так! Стопэ! Об этом мы не договаривались!
– прервал эротическую игру вопль Алисы. Она прыгала на месте, стараясь достать Суслика, но это не получалось, потому что операция была проведена под самым потолком.
– Действительно, прости меня, Кадзуо-кун, - шепнула только ему Плетельщица.
– Я увлеклась, но как только освоишься со своими новыми силами - ты будешь самый желанный гость здесь. Приходи, я жду!
С этими словами дзьорогумо спустилась вниз, поставила Суслика на место и выпроводила гостей из своего обиталища.
Привратник на прощание передал Суслику тяжелую янтарную коробку с запиской, и молча закрыл за ними дверь. Чуть не столкнувшись с компанией пьяных бакэдануки, которые пытались выделываться друг перед другом, но получалось откровенно плохо или смешно - так как магия у волшебных существ плохо реагировала на плескавшийся в их крови алкоголь.
Пара тануки попыталась приударить за двумя красавицами, но материализовавшаяся чёрная аура Суслика и глухой рык из
Машина довезла девушек до заведения Лисицы-сестрицы, а Суслик отправился обратно в общежитие. Писать объяснительную и досыпать остаток дня. Просто так ему уехать не дали, впихнув потолстевшую обожравшуюся Ласку, с наказом доставить прямо в медпункт, и дали термос с икрой каппы, пообещав оперативно восполнять сведения. «Вот по этому номеру надо звонить и вот это надо сказать!»
Так у Суслика оказалось новое сердце. Как он прочёл в пояснительной записке - сердце было изготовлено подгорными одноглазыми кузнецами из специального камня, пропитанного энергией духов, и хорошо сочетавшееся с человеческой кровью и энергией Смерти. Рекомендовалось немедленно достать где-то пять литров человеческой крови и залить в себя через рот.
Видимо, Лисица-сестрица знала об этой рекомендации, потому что рядом на сидение бухнулся огромный термос и кружка.
– В пути обязательно выпей!
– проинструктировали его снаружи, тут же захлопнув дверь.
Кровь оказалась на вкус как томатный сок, с привкусом свежей земляники, и никакого отвращения к ней, как оказалось, Суслик не питал. Пилась она легко, и последняя кружка даже разочаровала Суслика - он бы выпил ещё!
Водитель подвез его к воротам Академии, где Новый Бодрый Суслик с Лаской подмышкой и термосом в руках, одетый как денди с иголочки, важно прошествовал в медицинский корпус. Сдавать Ласку с рук на руки.
Так и закончился этот день.
Примечание к главе 12
Гэмпуку (моги) – ритуал совершеннолетия. Для женщин – моги. Связан со сменой имени.
Магэ – пучок волос на обритой голове
Валентин нахватался образов из памяти Кадзуо и, скорее всего, опять напутал.
Алиса – Ариса – японцы не выговаривают звук «л»
Глава 13 «Монстр в постели»
Светало, но до подъема оставалось еще около часа. Хомяк в сладкой истоме почувствовал, как к его телу прижалась упругая грудь, а бедро обвили чьи-то крепкие ножки. Тонкие руки обнимали его шею. Синдзи вздохнул, стараясь растянуть блаженный сон. Он лежал, не шевелясь, дабы не спугнуть утренние грёзы. Но прелестнице стало жарко в тесных объятиях, и она повернулась, саданув локтем по ключице Джунгарика.
– Что за фигня?! – возмутился Синдзи. Ещё не проснувшись окончательно, повернулся к кровати соседа. Суслик спал, приоткрыв рот. Рядом с его подушкой лежали птичьи перья, а сама птаха покоилась на груди Фудзивара.
– Проклятье! – хриплым голосом ругнулся Хомяк, и в тот же миг оказался на полу. Кто-то так повернулся в узкой постели, что выпихнул Синдзи вон.
– Да вашу мать! – Он встал и замер от удивления.
В его кровати лежала античная нимфа – такие же аппетитные округлые формы, как у древнегреческих статуй, и такое же одеяние - прелести красотки лишь чуть прикрывала простыня.
– Ой! – Хомяк смущенно отпрыгнул от постели. Стал судорожно одеваться, забыв про подарок Маюми на груди Суслика.
Потом подумал, что это может быть сон. Ущипнул себя и взвыл от боли. А чудное видение продолжало дрыхнуть в его постели. Длинные, абсолютно белые волосы разметались по подушке. Красивое личико чуть кривилось из-за солнца, которое беззастенчиво гуляло по постелям.
– Суслик! – Хомяк пнул друга. Птичка упала на постель, оставив на груди парня кровавый след.
– А…Что?! – Фудзивара открыл глаза. Увидел кровь на пижаме.