Токсичный роман
Шрифт:
Я ем печенье весь день и пью неограниченное количество газировки. Сгребаю тесто и запихиваю себе в рот, пока никто не смотрит. Я скидываю партии печенек на листы восковой бумаги, используя крошечную ложку для мороженого, от которой у меня мозоли. Перед печью стеклянная витрина, и не секрет, что мальчики наблюдают исподтишка, как мы, девочки, наклоняемся, чтобы поставить подносы в печь, а потом их вытащить. Все еще не могу решить, нравится мне это или нет.
Когда очередь становится слишком длинной, я бегу в заднюю комнату.
– Санчес!
Мэтт отрывает взгляд от муки, и мне приходится сдерживаться, чтобы не стереть белое пятно с его носа. Мы уже больше совсем не вместе, и это хорошо, но иногда мне хочется поцеловаться с ним. Нат говорит, что это совершенно нормально.
Он салютует мне:
– Да, капитан.
Мы с Мэттом встречались ровно два месяца в девятом классе. Ходили вместе на занятие по английскому, и то, что началось как ежедневный флирт, стало бурными восемью неделями торжественных заявлений, ругани и неловкости. Ему нравятся виртуальный футбол и фильмы о смешных тупицах. Я ненавижу спорт и люблю Шекспира. Этому просто не суждено было быть. Но мы все равно остались друзьями, и это я помогла ему получить работу в «Горшочке». С ним было весело – не эпичная любовь или полнейший крах сердца. Но я готова к настоящим отношениям. Серьезным Отношениям. Любви.
К ужину очередь рассасывается, и мы можем передохнуть.
– Детка, это было безумие, – говорит Мэтт.
– Вообще.
Звучит гудок, и он идет к печи, чтобы достать новую партию печенек. Воздух наполняется их теплым, сладким ароматом: орехов макадамия и белого шоколада. Я собираюсь стащить одно, когда вдруг замечаю тебя краем глаза. Ты меня не видишь. Ты идешь следом за своими родителями с опущенной головой в «Эпплби». На тебе длинный тонкий кардиган, расстегнутый поверх концертной футболки Muse. Ты, скорее всего, единственный парень, кроме Курта Кобейна, который круто выглядит в кардигане. Мой взгляд следует за тобой. Твой отец похлопывает тебя по спине, мама тянется и берет тебя за руку. В горле образуется ком.
– Грейс? Чика, эй…
Я поворачиваюсь и вижу, что Мэтт держит желтую картонную коробку.
– Тот спецзаказ – сколько печенек с макадамией они хотели?
– Полдюжины, – говорю я.
Мой взгляд возвращается к ресторану, но тебя уже нет. Я пишу Нат и Лис, что видела тебя. Обе отвечают смайликами. Я не могу понять, что означают смущенное лицо, праздничный колпак и пальма.
Я продолжаю бросать взгляды на вход в «Эпплби» на протяжении своей смены, но ты не появляешься. Я нервничаю. А вдруг ты подумал, я ненормальная, что передала тебе то письмо? Что если ты его так и не прочитал?
Я краснею, вспоминая, что сказала, что ты самый талантливый человек, которого я когда-либо знала. Что может сделать мою влюбленность в тебя еще более очевидной?
– Простите, – резко говорит кто-то перед прилавком.
Я поворачиваюсь, готовая притворяться милой, но это просто Нат и Лис.
– Вы стервы! Я думала, вернулась та ужасная женщина с прошлой
Длинная история вкратце: покупательница назвала меня нахалкой. Вот и все.
Лис скрещивает руки и кладет подбородок на стеклянный прилавок, а в ее глазах с блестящими голубыми и розовыми тенями – сочувствие.
– Отвратительно быть рабом зарплаты.
Хотя по ней и не скажешь, Лис из очень богатой семьи. Возможно, ей не придется работать ни дня в этой жизни, только если она сама не захочет.
– Мне нравится говорить себе, что это укрепляет характер, – говорю я. И показываю на печеньки лопаткой.
– Какие вам, дамы?
– Шоколадные. У меня сейчас цикл, – говорит Нат.
Лис рассматривает подносы:
– А мне как обычно.
Я кладу шоколадное печенье брауни в один пакет и сникердудл в другой.
– Если бы я работала здесь, я бы так растолстела, – говорит Нат. Она худая как спичка, и у нее идеальная осанка после детства, проведенного в балетной школе.
– Да, мама мне недавно сказала, что у меня на ногах целлюлит, – говорю я. – Так что я делаю перерыв в поедании сладкого.
Лис уставилась на меня:
– Твоя мама действительно это сказала?
Нат закатывает глаза.
– Ты удивлена? Это же типичная Джин.
Мэтт выходит через вращающуюся дверь в баскетбольных шортах и футболке. Он кратко машет нам.
– Адьос, чикас, – говорит он. – Я все.
– Тебе не странно с ним работать? – спрашивает Лис после того, как Мэтт направляется на парковку.
Я качаю головой.
– Между нами все круто.
Нат бросает взгляд через плечо в сторону «Эпплби».
– Так вот, я просто скажу. Если отмести в сторону попытку самоубийства, Гэвин Дэвис снова на рынке.
Лис улыбается мне.
– Ну так как, когда ты этим воспользуешься?
Нат ахает, а я смеюсь.
– Мило, Лис. Держишь марку.
– Подруга. Ты влюблена в него уже года три, – говорит она. – Вот твой шанс.
Нат поднимает руку.
– Можно я скажу? – Мы киваем. – Как самая ответственная из нас троих, я бы сказала: попробуй, но будь осторожна.
– Почему это ты самая ответственная? – спрашивает Лис.
Нат осматривает ее с ног до головы, включая радужные колготки, кеды на платформе и розовый бант в волосах.
– Хорошо, можешь быть самой ответственной, – говорит Лис.
Я отламываю кусочек свежеиспеченного печенья с арахисовой пастой.
– Что ты имеешь в виду под «будь осторожна»?
– Он будет подавлен, – говорит Нат. – И может быть немного… – Она изображает знак сумасшествия, крутя указательным пальцем у виска.
Лис кивает.
– Правда. Парень же пытался покончить с собой.
– Ребята, я оценила вашу веру в меня, но Гэвин никогда даже на меня не посмотрит как на девушку, так что мне не очень нужен этот совет.
Глаза Нат вспыхивают.
– Ты так думаешь только из-за той чепухи, которую говорит тебе мама.