Токсичный

Бланшар Николь

Не говоря ни слова, я протягиваю удостоверение. Все дружеские приветствия, которые я собиралась произнести, застревают в горле, когда взгляд Эрни останавливается на вырезе моей униформы, который виднеется из-под расстегнутой куртки.

Когда он наконец отводит взгляд, чтобы ввести данные в компьютер, во мне просыпается желание сказать ему, чтобы он больше никогда не смотрел на меня так. Но я сдерживаюсь, напоминая себе, что он проведет остаток дня здесь, в холоде. Его страдания приносят мне утешение. Я не всегда была такой бессердечной. Но пока я жду, когда меня пропустят, раздражение, которое

я подавляла с самого утра, становится в тысячу раз сильнее. И теперь оно направлено на Эрни. Мое самодовольство, вызванное его откровенным разглядыванием моего тела, напоминает мне о том, во что меня превратил Вик. Я хочу выместить на Эрни свою ярость, схватить его за шею и ударить лицом об оконную раму.

Вспышка гнева потрясает меня, и я подпрыгиваю от неожиданности, когда Эрни наклоняется вперед и возвращает мне удостоверение.

– Тише, тише, – говорит он, словно я взмыленная лошадь, которую он пытается унять. – Должно быть, вы переживаете из-за важного дня.

Я беру свое удостоверение, крепко сжимаю его двумя пальцами, чтобы он не мог до него дотронуться, а после долгой паузы понимаю, что он все еще ждет моего ответа.

– С чего это? – спрашиваю я, понимая, что даже сейчас за моим поведением следят и о любой странности доложат моему супругу, главе Блэкторна, с которым нельзя спорить. Как бы мне ни было тяжело, я должна вести себя как примерная жена и поддерживать приятную беседу. Ведь каждый сотрудник, с которым я общаюсь, может донести на меня Вику.

– Новые заключенные, – с легкой усмешкой произносит Эрни, – вы разве не слышали? Говорят, что один из них настоящий мастер своего дела.

На мгновение я закрываю глаза, воскрешая в памяти вчерашний разговор с супругом. Он упомянул, что сегодня мне нужно быть особенно внимательной. Очевидно, один из новых заключенных действительно очень опасен, раз о нем необходимо предупреждать.

– Прямо как президент, – вспоминаю я.

– Вероятно, так он о себе и думает, – усмехается Эрни. – Будьте осторожны, не хотелось бы, чтобы один из этих преступников изуродовал ваше прекрасное лицо.

В моей груди поднимается смех, готовый вырваться наружу и разрушить мою маску невозмутимости. Однако я сдерживаю его и машу рукой Эрни, а он с недоумением смотрит на меня, когда я заезжаю на парковку.

Пробежка от автомобиля до входа в здание кажется бесконечной. К тому моменту, когда я оказываюсь внутри, мои колени начинают болеть, а кончики пальцев и нос покалывать. Я вхожу в холодный офис, мечтая о теплых песчаных пляжах, кокосах и толпе, в которой можно затеряться. Но сколько бы я об этом ни думала, в глубине души мне ясно, что эти тюремные стены – моя реальность.

Я захожу через главный вход для персонала, снимаю обувь и протягиваю ее вместе с пакетом, в котором лежит ланч, стоящему у металлодетектора офицеру. Он кивает мне и, пожелав доброго утра, замолкает. Обувшись, я направляюсь в диспетчерскую, чтобы забрать ключи от медицинского кабинета, но сотрудник медлит, прежде чем отдать их мне. Я понимаю, что в таких ситуациях лучше всего просто подождать, пока другая сторона сделает первый шаг. Поэтому внимательно смотрю на мужчину средних лет с небольшим животом. Он начинает разговор первым:

– Сегодня утром к вам поступил пациент.

–

Правда? – спрашиваю я без особого энтузиазма, хотя меня распирает любопытство.

Не успела я прийти, как кому-то уже нужна моя помощь. Интересно, кому же это?

Офицер молчит, и я осознаю, что вместо того, чтобы задавать вопросы, мне следовало просто вернуться в свой кабинет. В любом случае, через несколько минут я все равно узнаю, кто этот пациент. Я бросаю взгляд на дверь, показывая, что хочу пройти, и он отступает в сторону, не ответив на мой вопрос.

Сегодня в здании царит безмолвие, как в склепе. Это безмолвие настолько необычно, что я то и дело озираюсь по сторонам, ожидая, что вот-вот некто появится из-за угла. Путь до моего кабинета кажется бесконечным, и я так нервничаю, что не осмеливаюсь поднять глаза. Глядя в пол, я открываю дверь. Я ставлю свой ланч в холодильник в небольшом помещении для дежурных медсестер и замираю, когда оборачиваюсь, чтобы забрать карты ночных пациентов. В этот миг я отчетливо понимаю, что нахожусь в кабинете не одна.

Я хочу спросить, что он здесь делает, но что-то меня останавливает. Мужчина, сидящий передо мной на смотровой кушетке, молча делает то, на что у моего мужа ушло почти два года. Он заставляет меня замолчать одним взглядом.

Когда я чувствую, что рядом находится хищник, волосы на затылке встают дыбом. Я делаю шаг навстречу заключенному, но чувствую, как мышцы под кожей напрягаются, готовясь к бегству. Совсем рядом находится лазарет, где работают офицеры и другая медсестра. Однако, кажется, что это место расположено на другом конце света. Пока кто-нибудь придет на мой зов, этот человек может причинить мне вред. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что он способен на это. Его мускулы, слишком большие для стандартной тюремной формы, выступают из-под воротника и рукавов, а чернильные ленты обвивают правое предплечье и левое плечо.

Когда я смотрю на него, у меня перехватывает дыхание. Он не насмехается надо мной, но его улыбка красноречивее любых слов.

Глава 2

Уже пять лет я работаю медсестрой в исправительном учреждении Блэкторн. За это время мне приходилось сталкиваться с самыми разными заключенными – от спокойных до крайне опасных. Однако ни один из профессиональных навыков, которые я освоила, чтобы контролировать тревогу, не помогает, когда заключенный полностью сосредотачивает на мне свое внимание.

– Вас попросили подождать здесь, пока вас не осмотрят? – спрашиваю я радуясь, что мой голос не выдает моего внезапного волнения.

Он слегка приподнимает плечо, и я слышу, как шуршит материал его испачканного кровью комбинезона.

Пусть в моем сознании звучат тревожные сигналы, я медленно приближаюсь к нему, пока не оказываюсь рядом с кушеткой, на которой он сидит. Большинство мужчин, приходящие сюда за медицинской помощью, знают, что с персоналом лучше не конфликтовать. Однако всегда есть вероятность, что сегодня кто-то поступит иначе. Поэтому я подхожу к планшету с историей болезни, который висит на зажиме у края кушетки не сводя глаз с пациента. Интуиция подсказывает мне, что было бы неразумно в этот момент поворачиваться к нему спиной.