Только когда мы вдвоем
Шрифт:
Она разворачивается, стягивает одеяло с дивана и направляется к лестнице.
— Я устала и понимаю, что обороняюсь. Я хочу поговорить побольше, но не могу, ладно? Не сейчас. Я скажу что-нибудь, о чём пожалею.
Я смотрю на неё, расшифровывая её лицо. Она выглядит уязвимой и грустной. Она выглядит так, будто чувствует вину, но на то нет причин. Она говорит мне о своих лимитах. Она не убегает. Она переносит на другой раз.
— Хорошо. Прости, что я надавил, Солнце.
Она смотрит на меня с плохо скрываемым удивлением.
— Ты не злишься?
— Нет, Уилла. Ни капельки.
Её плечи
— Ладно, ну... тогда я просто пойду спать, — подойдя ко мне в одеяле, Уилла прижимается поцелуем к моей груди и шепчет: — Спокойной ночи.
Я смотрю, как она поднимается по ступеням. На площадке она медлит и с любопытством смотрит на меня, затем поднимается до конца.
Глядя в огонь, я позволяю своим мыслям угомониться. Я думаю о том, как бы мне хотелось этой ночью спать в обнимку с Уиллой, но намного важнее показать Уилле, что я уважаю её процесс.
Маленькими шажками, сказал я ей. Я хочу, чтобы она это увидела. Что я не убегу, когда она ощетинится, что я не буду настаивать, когда она обозначит свои границы. Что я не стану ненавидеть её, когда она говорит «это всё, на что я способна», особенно когда между строк я читаю «но я хочу сделать больше».
Пламя очага меркнет, шаги Уиллы стихают наверху. Я разламываю угли, запираю двери и поднимаюсь наверх. Когда я проверяю её, она лежит точно так же, как несколько месяцев назад, когда я нашёл её после смерти Джой. Зарылась под одеяла и притворяется, будто спит. И совсем как в прошлый раз, я кладу ладонь на её спину, затем провожу пальцами по её волосам. Я держу обещание.
Я не сдаюсь и не отказываюсь от Уиллы. Совсем как Уилла, даже напуганная и покрытая шрамами, никогда не сдавалась и не отказывалась от меня.
Глава 28. Уилла
Плейлист: Ingrid Michaelson, AJR — The Lotto
— Доброе утро, Солнце, — его голос хриплый с утра, и мои соски напрягаются в ответ. «Видишь? — говорят они. — Этот хриплый рот мог бы заниматься нами всю ночь. Лизать, покусывать, сосать, шептать, пока он делает ту штуку своим языком...»
— Заткнитесь, сиськи.
Райдер замирает по другую сторону стола.
— Ты только что обратилась к своей груди?
— Не обращай на меня внимание. Кофе, — я сажусь на стул за барной стойкой на кухне и со слабой улыбкой принимаю кружку, которую он передо мной ставит.
— Спасибо, — выдавливаю я после первого глотка. Посмотрев в кружку, я осознаю, что напиток приготовлен именно так, как мне нравится. — Ты знаешь, как я пью кофе?
— Мне же дорога моя жизнь, — Райдер наполняет свою кружку и улыбается мне. — Я достаточно часто видел тебя по утрам, чтобы сообразить. Заварить покрепче. Добавить капельку молока.
Моё нутро совершает кульбит.
— Райдер, насчёт вчерашнего вечера... — я вожу пальцем по краю кружки, глядя в кофе. Вот было бы неплохо, если бы слова были написаны в этих разводах молока? Говорить о подобных вещах так сложно. — Прости, — я встречаюсь с его глазами. Они как всегда тёплые и добрые. Он такой спокойный, чёрт возьми. Непоколебимый.
— Почему ты извиняешься?
— Моя реакция была просто термоядерной, — у меня вырывается тяжёлый вздох. — Вчерашний
— Я знаю, — тихо говорит он.
И, совсем как прошлой ночью, ещё один замочек на моём сердце открывается и падает. Совсем как прошлой ночью, Райдер не сердитый, не нетерпеливый, не разочарованный из-за того, что я сейчас не способна на большее.
Мой голос делается тоненьким, но мне нужно донести свой посыл. Мне нужно, чтобы он понимал, во что ввязывается.
— Притворяться, будто такое не пугает меня очень, очень сильно — бессмысленно. Я не хороша в таких вещах. Я никогда прежде этого не делала.
Райдер пристально смотрит на меня, затем кладёт руку на стол, ладонью вверх. Я без колебаний даю ему свою руку, затем вздыхаю, когда его пальцы мягко поглаживают мою ладонь.
— Сказать такое непросто, Солнце.
На глаза выступают слёзы, и я киваю.
— Спасибо, — тихо говорит он, сжимая мою ладонь.
Я прикусываю губу и сжимаю его руку в ответ. Когда он отпускает, я обхватываю кружку кофе, чтобы согреться. Но жар приходит довольно быстро. Он простреливает мой позвоночник, пока я смотрю, как Райдер пьёт из своей кружки, и подмечаю весь его очаровательный внешний вид с утра. Ему идут взъерошенные со сна волосы, а между футболкой и пижамными штанами выглядывает отвлекающая полоска кожи.
— Итак, — Райдер отпивает кофе, затем ставит кружку. — «Такие вещи». О чём именно идет речь?
— Разве я этим утром недостаточно говорила о чувствах?
Райдер просто смотрит на меня и улыбается.
Я матерюсь себе под нос и делаю большой глоток кофе.
— Ты и я, Лесоруб. То, что между нами.
Он нагибается ровно настолько, чтобы опереться локтями на стол. На нём серая термофутболка, поношенная и облегающая во всех нужных местах. Она льнёт к точёным мышцам его плеч и рук, плотно прилегает к подтянутой талии. Мне уже страшно увидеть то, что ниже. Я практически уверена, что это клетчатая фланель, и я сомневаюсь, что готова к этой лесорубной сексуальности.
— То, что между нами, — повторяет он. — А именно...?
Я открываю рот, но слова не приходят. Я хочу быть храброй, хочу сказать то, чего ждёт от меня Райдер, чем я хочу попытаться быть с ним, но моя храбрость застревает где-то между моим горлом и языком.
Его телефон нарушает тишину, вибрируя и сдвигаясь по кварцевой столешнице. Райдер не глядя отключает сигнал, но мои глаза по дурости опускаются к экрану. Эмма.
Перед глазами всё окрашивается красным. Эмма. Что ещё за Эмма, мать вашу за ногу?