Только любовь. Семицветник
Шрифт:
Мысль моя дрожит безбрежно, в запредельность убегая.
И меня поймут лишь души, что похожи на меня,
Люди с волей, люди с кровью, духи страсти и огня!
УЗЕЛ
Я нити завязал могучего узла,—
Добро и Красоту, Любовь и Силу Зла,
Спасение и Грех, Изменчивость и Вечность
В мою блестящую включил я быстротечность.
Он мой, безумный
Ничто не ускользнет от взора моего
Когда же я сотру весь яркий цвет мгновенья,
К себе я кликну Смерть, и с ней придет Забвенье.
ЗВЕЗДНЫЙ ХОРОВОД
Я заглянул во столько глаз,
Что позабыл я навсегда,
Когда любил я в первый раз,
И не любил — когда?
Как тот Севильскии Дон Жуан,
Я Вечный Жид, минутный муж.
Я знаю сказки многих стран
И тайну многих душ.
Мгновенья нежной красоты
Соткал я в звездный хоровод.
Но неисчерпанность мечты
Меня зовет—вперед.
Что было раз, то было раз,
Душе любить запрета нет.
Хочу я блеска новых глаз,
Непознанных планет.
Волненье сладостной тоски
Меня уносит вновь и вновь.
И я всегда гляжу в зрачки,
Чтоб в них читать — любовь.
ЗЫБИ ЗРАЧКОВ
Когда на меня напряженно глядят
Безмолвные сотни зрачков,
И каждый блестящий мерцающий взгляд
Хранит многозыблемость слов,—
Когда я стою пред немою толпой
И смело пред ней говорю,—
Мне чудится, будто во мгле голубой,
Во мгле голубой я горю
Дрожит в углубленной лазури звезда,
Лучи устремив с вышины,
Ответною чарой играет вода,
Неверная зыбь глубины.
Как много дробящихся волн предо мной,
Как зыбки мерцания снов,
И дух мой к волнам убегает волной,
В безмолвное море зрачков.
ПЕСОК
Ровный, плоский, одноцветный,
Безглагольный, беспредметный,
Солнцем выжженный песок
Был когда-то в безднах Моря,
И над ним, о силе споря,
Шквал со шквалом биться мог.
И чудовища морские,
Меж стихий морских стихия,
С зыбким праздником в крови,
В
Трепетали, сочетали
Узы грузные любви.
Но над царством тем зеленым,
Миллион за миллионом,
Минул ток текучих лет,
И чудовища устали
Трепетать в глубинной дали,
И любви их больше нет.
И другая даль, немая,
В беспредельность убегая,
Молча свой проводит срок.
Спит не спит в безвестной чаре,
В утомительной Сахаре,
Нескончаемый песок.
ВОРОЖБА
В час полночный, в чаще леса, под ущербною
Луной,
Там, где лапчатые ели перемешаны с сосной,
Я задумал, что случится в близком будущем
со мной.
Это было после жарких, после полных страсти дней,
Счастье сжег я, но не знал я, не зажгу ль еще
сильней,
Это было — это было в Ночь Ивановых Огней.
Я нашел в лесу поляну, где скликалось много сов,
Там для смелых были слышны звуки странных
голосов,
Точно стоны убиенных, точно пленных к вольным
зов.
Очертив кругом заветный охранительный узор,
Я развел на той поляне дымно-блещущий костер,
И взирал я, обращал я на огни упорный взор.
Красным ветром, желтым вихрем, предо мной
возник огонь
Чу! в лесу невнятный шепот, дальний топот,
мчится конь
Ведьма пламени, являйся, но меня в кругу не тронь!
Кто ж там скачет? Кто там плачет? Гулкий шум
в лесу сильней
Кто там стонет? Кто хоронит память бывших
мертвых дней?
Ведьма пламени, явись мне в Ночь Ивановых Огней!
И в костре возникла Ведьма, в ней и страх
и красота,
Длинны волосы седые, но огнем горят уста,
Хоть седая—молодая, красной тканью обвита.
Странно мне знаком злорадный жадный блеск
зеленых глаз.
Ты не в первый раз со мною, хоть и в первый
так зажглась,
Хоть впервые так тебя я вижу в этот мертвый
час.
Не с тобой ли я подумал, что любовь бессмертный
Рай?
Не тебе ли повторял я' «О, гори и не сгорай»?