Только между нами
Шрифт:
Стелла
— Ну сегодня-то у тебя всё в порядке? — Рома подходит ко мне, когда я чищу зубы и обнимает за талию.
Я сплёвываю зубную пасту и поднимаю глаза. Наши взгляды в отражении встречаются. Муж улыбается, но смотрит при этом пытливо и требовательно. Позавчера я отказала ему в сексе, сославшись на боли в животе. Вчера — из-за того, что не было сил.
— Я гормоны сегодня сдаю, Ром. Нельзя перенапрягаться, переохлаждаться, и секс тоже под запретом. Может повлиять на результат.
Я не вру: всего этого действительно нельзя делать. Правда, анализы я планировала сдавать
Последние несколько дней я занимаюсь поиском компромисса с самой собой, пытаясь примирить совесть с имеющейся действительностью: я изменила мужу и решила сохранить это в тайне. Забыть, затоптать, переступить и продолжить жить дальше. Иногда мне даже удаётся убедить себя, что ничего ужасного не произошло, а порой — например, в такие моменты, как сейчас, — начинает казаться, что я самый никчёмный человек на земле. Но никто и не говорил, что будет легко.
Я выделила себе неделю на то, чтобы похоронить память о сексе с другим. Неделя — условный срок, по истечении которого я должна почувствовать себя не слишком паршиво, занимаясь тем же самым с мужем. Я оберегаю этим не только себя, но и Рому. Не хочу унижать его тем, что он будет брать меня сразу после Матвея. Вот к такому смехотворному компромиссу я пришла в своей голове.
— Ладно. — Давление на талии исчезает, лицо мужа в зеркале отдаляется. Видно, что Роман недоволен, но сдача анализов для него, к счастью, гораздо более уважительная причина для отказа, нежели банальные недомогание и усталость. — Тебя, получается, не ждать?
— Нет. И я, возможно, немного опоздаю. Не знаю, как будет с пробками возле клиники.
Из-за неожиданного наплыва людей, как и я, пожелавших сдать анализы именно сегодня, едва успеваю подъехать к началу совещания. Когда захожу в конференц-зал, заняты все кресла, кроме моего.
— Проходи, Стелла, — миролюбиво произносит Роман, сидящий во главе стола. — Как раз начинаем.
Кажется, в Мурманске он тоже что-то для себя решил, потому что очевидно старается. Сдерживается там, где привык не сдерживаться, — как сейчас с моим опозданием. Вчера, после того как я вернулась от мамы, неожиданно поинтересовался её здоровьем. Правда, на второй минуте моего рассказа потерял интерес и, перебив, перевёл тему. Но тем не менее поинтересовался ведь.
Заняв своё место, выкладываю на стол блокнот и по привычке обвожу глазами присутствующих. Я знаю, что Матвей здесь, но всё равно готовлю себя к тому, чтобы на него посмотреть. За последние два дня мы столкнулись лишь однажды — когда он выходил из офисной кухни с кружкой кофе. Матвей кивнул, я сказала «привет». На этом всё.
Его пальцы задумчиво постукивают по столу, голова опущена, будто он увлечён наблюдением за процессом. Такая поза ему совсем не свойственна. Обычно Матвей сидит, откинувшись на спинку кресла, и разглядывает тех, кто напротив. И это отлично, что наш зрительный контакт не состоялся — ни к чему встречаться с тенями флешбэков. Но ощущения всё равно странные. Будто посреди ветреного осеннего дня лишился тёплого шарфа, и теперь колючий холод свободно гуляет под одеждой.
Роман по традиции допрашивает каждого сотрудника об успехах, доходит до меня. Я отчитываюсь о встрече с дизайнером без ощущения привычного
— У Тани Лившиц день рождения на следующей неделе, — говорю я за домашним ужином, который в течение двух часов готовила сама. Вливаться в традиционный ритм готовки оказалось не просто: умудрилась порезаться кухонным ножом, и теперь на моём указательном пальце красуется лейкопластырь. Возможно, это знак, что кулинария не моё. — Она предупредила, что отмечать будем в субботу, у них в Берёзках.
— Снова обжираловка с шашлыками, — без энтузиазма замечает Роман, пока, не поднимая глаз, отрезает кусок утки. — Конец лета. Как им самим не надоело?
— Хотят посидеть по-семейному, — терпеливо поясняю я, зная, что у него непереносимость подобных встреч.
Рома предпочитает выпивать с теми, у кого есть общие с ним интересы, а с Игнатом, мужем моей университетской подруги, у него таких интересов нет. Его фирма занимается производством пластиковых окон, а это, в глазах Романа, слишком незначительный бизнес для того, чтобы счесть Игната достойным собеседником.
— В пятницу Таня хочет отметить отдельно с женской половиной. В общем, у нас будет девичник.
— Может быть, им и ограничитесь? Не хочу половину выходного убить на разговоры ни о чём.
— Все будут с семьями. Предлагаешь мне поехать туда одной?
— Ладно. Но сразу предупреди их, что мы ненадолго.
Помимо детей и семейных застолий, мои представления о жизни с Ромой включали в себя наличие общих друзей, с которыми мы должны были собираться по выходным, праздновать дни рождения и ездить отдыхать. Ещё один провал. Роман не нуждается в друзьях, а своё окружение предпочитает выбирать по степени полезности.
— Кроме нас там будут ещё Савицкие.
— Ресторатор-лузер, — иронизирует муж. — В прошлый раз с Серпуховым хотели у него пообедать, подъехали, а там закрыто. И полгода не проработал. С прошлым заведением было то же самое. Сменил бы род занятий и не мучился.
Мой настрой на поддержание диалога начинает стремительно гаснуть. Своими сарказмом и пренебрежением Роман топчет его на корню. Я пытаюсь вспомнить, всегда ли так было. Муж никогда не был слишком общительным, и в нём всегда присутствовал определённый снобизм, но едва ли он излучал столько негатива. Говорить больше не хочется, чтобы не транжирить свой и без того скудный запас воодушевления.
— Как твои анализы? — спрашивает Роман, когда тишина становится чересчур очевидной.
— Результаты будут готовы завтра. Только один анализ в конце недели.
Снова повисает молчание.
Я начинаю прокручивать в голове вопросы, которые муж при желании мог бы задать. Например, спросить, для чего я сдавала анализы? Что говорят врачи о моём текущем состоянии? Готова ли я к новой беременности? Не страшно ли мне снова пройти через этот ад?
Это ведь нас обоих касается. Ребёнок, за которого я столько бьюсь, — он не мой, а наш.