Только между нами
Шрифт:
Хочется прикусить губу оттого, что я сказала это вслух. Озвучила свою ревность. Но Матвей, кажется, не обратил внимания, судя по тому, что, нахмурившись, спрашивает совершенно о другом:
— Почему не можешь обещать? Столько времени прошло. Мне нужно тебя увидеть.
Он просто не знает, что в скором времени нам не придётся подгадывать время для встреч и мы сможем видеться так часто, что я успею ему надоесть.
— Я напишу, — посмеиваюсь тихонько, подталкивая его к выходу. — Всё, иди работай.
Когда дверь за ним захлопывается,
— Ну так что ты хотела мне рассказать? — Вера вращает бокал с вином, но отпивать из него не торопится, давая понять, что желает немедленно получить ответ на свой вопрос.
— А с чего ты взяла, что я непременно захочу тебе о чём-нибудь рассказать?
— Ч — чуйка, — глубокомысленно изрекает она. — Уж очень ты была настойчивой в своём желании где-нибудь посидеть. Я прямо чувствую, что из тебя должно политься. У меня, кстати, Василий копытом землю роет из-за того, что ему сегодня снова одному со спиногрызами сидеть, поэтому немедленно колись.
Вера права. Мне требовалось поделиться с кем-нибудь происходящим, и именно поэтому я не сразу согласилась поехать к Матвею. Обсуждать развод с ним — едва ли хорошая идея. Парень он, безусловно, умный и обязательно поддержит меня, но здесь другое… Нужен женский взгляд. Взгляд трезвомыслящей замужней подруги, коей является Вера.
— Мы с Романом будем разводиться, — говорю я, решив не ходить вокруг да около, и тут же запиваю озвученное глотком вина.
Вера опрокидывает свой бокал следом и смотрит на меня во все глаза.
— Вот это новости, Звезда Андреевна. Забудь всё, что я про Ваську сказала. Подождёт. И как это вы решились? В смысле кто инициатор и вообще?..
— Инициатор я. У нас уже давно не всё гладко, так что, наверное, просто пришло время.
— Хм-м… — тянет Вера, глядя на меня с сомнением. — Вот так просто взяла и решила? Ни с чего?
— А что, сложно поверить?
— Поверить не сложно, учитывая пиздопротивный характер нашего многоуважаемого Романа Анатольевича. — Картинно прикрыв рот ладонью, Вера делает испуганные глаза. — Извиняюсь, вырвалось. Но я же тоже не слепая, Стеллусь. Сдаётся мне, у тебя кто-то появился. На работу одеваешься как на праздник, всегда в настроении, мягче стала. Выглядишь счастливой, в общем. Я всё ждала: вдруг захочешь поделиться.
Неужели я была такой жуткой злыдней и настолько хреново выглядела, что малейшие изменения во мне так бросаются в глаза окружающим? Таня ведь почти то же самое сказала. И тоже заподозрила меня в измене.
Я
— Да, — подтверждаю, разглядывая белёсую гравировку на дне бокала. — Я развожусь не поэтому, но у меня действительно есть мужчина.
— Слава богу, ты не стала отпираться! — Вера воздевает глаза к потолку, будто рассчитывала на это признание. — Кто-то тебя, может, и осудил бы, но точно не я. Даже наоборот, Звезда моя. Я за тебя очень рада!
— Спасибо, — усмехаюсь я. — Очень мило поздравить меня с изменой мужу.
— Ну ты же знаешь, что я никому. Тихо порадуюсь за тебя, и всё. Так, а подробности? Сколько лет? Женат али свободен?
— Свободен, конечно. — Я даже хмурюсь предположению о том, что могла увести мужчину из семьи. В моём представлении измена мужу не идёт с этим ни в какое сравнение. Уподобиться беспринципной проститутке Елисеевой? Нет уж, увольте.
— Отлично, — удовлетворённо комментирует Вера. — С этим разобрались. А годков-то ему сколько?
Это самое сложное. Врать я не хочу, но разве просто сказать правду?
— Он меня младше, — отвечаю уклончиво, на что брови Веры удивлённо взлетают вверх.
— Вот как! Ну это, может, и неплохо. Намного?
Я чувствую лёгкое раздражение от всей этой ситуации. Две взрослые женщины, а играем в идиотскую угадайку. Я ведь хотела с кем-то поделиться и этим. С кем ещё, если не с Верой? Уж точно не с мамой, которая с большой вероятностью расстроится и начнёт плакать, узнав, что её великовозрастная дочь ушла от мужа и упала в объятия двадцатитрёхлетнего любовника.
— Это Матвей, — твёрдо говорю я, глядя Вере в глаза. — Твой любимый Золотой мальчик.
Повисает молчание. Вера открывает рот, будто что-то хочет сказать, но потом снова его закрывает. Поднимает и опускает бровь и, нащупав бокал, осушает его до дна.
— Об этом никто не должен знать, — напоминаю я, чтобы разбить повисшую тишину. Становится неуютно.
— Да, конечно, я понимаю, ты что ж, — тараторит Вера, начиная крутить головой по сторонам. — А гаврош наш куда запропастился? Хочу второй бокал заказать.
Мой личный дискомфорт нарастает. Я ожидала удивления, смеха, распахнутых глаз и даже сочную матерную фразу, но только не этого. Вере выглядит так, будто ей резко стало не по себе.
— Вижу, новость тебя настолько впечатлила, что ты перестала смотреть мне в глаза, — замечаю я, стараясь звучать легко и иронично.
Вера перестаёт обыскивать зал и поворачивается ко мне. Даже начинает улыбаться. Только улыбка выходит не совсем естественной.
— Ну так конечно! — Её тон чересчур шутливый, а голос громкий. — Такое без подготовки услышать. Что ещё сказать? Я рада за тебя, Стелл. И за Золотого мальчика рада. Такую звезду себе отхватил. Сам, наверное, одурел от счастья.