Только не дворецкий
Шрифт:
— И что дальше? — выдохнула Памела.
— Eh bien, дальше они задали несколько вопросов капитану Чантри. Он пытался отпираться, но он не слишком умен, и они быстро его раскололи.
— Значит, Дуглас Голд на свободе?
— Да.
— А… Марджори Голд?
Лицо Пуаро приняло неумолимое выражение.
— Я предупреждал ее. Да, я предупреждал ее, там, на горе Ильи Пророка. Это был единственный шанс предотвратить преступление. Я дал ей понять, что подозреваю ее. Она поняла. Но посчитала себя умнее. Я советовал ей уехать с острова, если ей дорога жизнь. Но она предпочла остаться…
Дж. Д. Х. Коул и Маргарет Коул
Перевод и вступление Алины Курышевой
МАРГАРЕТИзабель
54
Фабианское общество — английская социалистическая организация, основанная в Лондоне в 1884 г., ратующая за постепенный переход к социализму.
Как лектор он пользовался у студентов большим успехом, но Маргарет претил академически-закоснелый дух Оксфорда, она страдала вдали от столичной атмосферы, от живого обмена идеями. Ее супруг, поддавшись на уговоры, вновь приобрел жилье в Лондоне, куда пара стала часто наведываться и с тех пор постоянно оставалась в центре политической и общественной жизни, чему ни в коей мере не помешало рождение троих детей.
Британская интеллигенция в межвоенный период повально увлекалась детективными историями. Как-то раз, восстанавливая силы после пневмонии, обуреваемый скукой Джордж Дуглас Ховард решил развлечься и попробовать себя на литературном поприще. Его энтузиазм подогревала уверенность жены в том, что он вскоре бросит эту затею. Однако роман «Убийство Бруклинов» был закончен и опубликован в 1923 году. Над следующим произведением пара работала уже вместе, а в 1930-м оба стали членами Детективного клуба и даже приняли участие в написании коллективного опуса «Последнее плавание адмирала» совместно с Г. К. Честертоном, Агатой Кристи, Дороти Сэйерс и другими знаменитыми авторами.
Детективная проза четы Коул завоевала со временем широкую популярность. Этот успех вдохновил их на многочисленные эксперименты — как с художественными приемами, так и с персонажами. Коулы, приверженцы научного подхода, изобретали с каждым разом все более изощренные орудия убийства, но их произведения всегда оставались традиционными и даже предсказуемыми. Хитросплетения очередной истории были для них скорее отдушиной, забавой для ума, способом отвлечься от активной научной и общественной деятельности. Но даже в своих детективах эти вдохновенные теоретики социализма не забывали обличать капиталистическое общество и его влияние на человека; впрочем, живое чувство юмора всегда спасало авторов от излишней назидательности.
ПОСТОЯННЫМгероем Коулов стал суперинтендант Генри Уилсон. В каждой следующей книге он открывается читателю с новой стороны, развиваясь как личность и как профессионал. Суперинтендант ведет расследование и в рассказе «У телефона», который считается самым удачным у Коулов (в некоторых антологиях он печатался под другим названием — «Сова в окне»).
Последний роман Коулов
ДЖ. Д. X. КОУЛ И МАРГАРЕТ КОУЛ
У телефона
Об«Убийстве на Дауншир-Хилл» (как его прозвали в газетах) стало известно воскресным утром в половине десятого. Это был 1920 год, один из тех чудных майских дней, когда наш климат притворяется, что вот-вот наступит лето. Суперинтендант Нового Скотленд-Ярда Генри Уилсон шел по Дауншир-Хилл, в Хемпстеде, в компании своего друга, доктора Майкла Прендергаста. Дело происходило задолго до смерти миллионера Радлетта, которая прогремела по обе стороны Атлантики, когда Уилсон, неосмотрительно уличивший экс-министра внутренних дел в махинациях, вынужден был оставить службу и удалиться в «изгнание» частной практики. В те дни он все еще оставался сотрудником уголовной полиции, и его могли в любой момент вытащить из постели по делам государственной важности; поэтому он не без колебаний подчинился требованию сестры, у которой гостил, хотя бы один день не сидеть возле телефона. Как бы то ни было, утро выдалось чудесным, и Майкл Прендергаст, один из немногочисленных близких друзей Уилсона, приехавший накануне вечером, присоединился к просьбам. И теперь они, оба во фланелевых брюках и теннисных рубашках, шагали в сторону станции Северолондонской железной дороги, где собирались сесть на поезд до Ричмонда.
— Такое ощущение, словно мы за городом, — одобрительно сказал Прендергаст, окидывая взглядом деревья в палисадниках и молодую зелень парка Хемпстед-Хит, в который упиралась дорога. — У меня за окном всю ночь ухала сова.
— Они здесь часто летают вблизи домов, — ответил Уилсон, — но я никогда раньше не видел, чтобы они селились прямо в стенах.
— Я тоже. А что?
Вместо ответа Уилсон показал на увитую плющом стену домика, который едва виднелся ярдах в ста впереди сквозь заросли сирени и молодого каштана.
— Что-то промелькнуло там, в просвете меж ветвей: скрылось в плюще, показалось снова и пропало, — сказал он.
Прендергаст удивленно посмотрел на него:
— У тебя на редкость острое зрение. Я смотрел на сирень, но ничего такого не заметил. Но даже если и так, откуда ты знаешь, что это была сова, — с такого-то расстояния?
— Я не утверждаю, — сказал Уилсон. — Может, и не сова. Я не разглядел хорошенько. Но для другой птицы великовата. Смотри, кажется, кто-то еще ее заметил.
Они как раз подошли к увитому плющом дому: теперь его фасад открылся их взгляду. У ворот на тротуаре стоял человек и с огромным интересом разглядывал дом. Когда друзья подошли ближе, он посмотрел на них с сомнением, словно прикидывая, заговорить с ними или нет. Тогда Прендергаст, который всегда был не прочь поболтать, немедленно завязал разговор.
— Вы тоже видели сову? — спросил он.
— Сову? — повторил мужчина. — Совы не видал. Зато видал человека. — Он указал на дом. — Что ему там понадобилось, хотел бы я знать?
— Может быть, это его дом, — предположил Прендергаст.
— Как же! — сказал мужчина. — Тогда зачем он полез в окно, хотел бы я знать. Сначала так колотил в дверь, что мертвого разбудил бы. А потом заметил меня и говорит, мол, что-то там не так, говорит, не отвечают, вытащил нож и полез в окно. И зачем он в дверь колотил, если это его дом, и что там не так, хотел бы я знать.