Только не отпускай
Шрифт:
– Пойдем, кажется, заканчивается регистрация! – опомнился я. Подхватил ее чемоданчик, свой. Первым ринулся к стойке. Пока прошли контроли, пока то-се, чуть не опоздали на посадку. В последний момент успели. По телетрапу бежали уже скорей по привычке. Кивнули стюардам. Смеясь, упали в кресла. Марина завертелась, оглядываясь по сторонам.
– Что не так?
– Впервые в бизнес-классе. Даже непривычно, что ноги можно распрямить. Удобно.
Ее глаза горели. Румянец разливался по щекам, а старательно уложенные волосы растрепались после нашего
– А это что? – вдруг опомнилась Марина, и пока стюард рассказывал о правилах безопасности на борту, осторожно погладила мою щеку пальцами.
– Бандитская пуля, - криво улыбнулся я. Ну, а что мне было делать? Не рассказывать же, как все было на самом деле? Я даже сам старался об этом не думать, потому что… уж очень мне не нравилось то, что выходило, стоило только напрячь мозги. Наружу вылезали страхи. Комплексы. О которых мне меньше всего хотелось думать, когда она рядом. А ведь все равно в голове нет-нет да и всплывал тот идиотский разговор с Мишкой.
Я вернулся домой заведенным сверх меры. И похрен, что кончил так, что звезды перед глазами плыли всю обратную дорогу. Меня рвало от дикого коктейля чувств. От злости, желания обладать, от нежности… Потребности быть с ней. Необходимости отпускать... Во мне было столько ревности, что она горчила в глотке.
– Ну, что сидишь, наливай! – распорядился я первым делом, после того как убедился, что с внуком все хорошо.
– Вот так, с порога? – усмехнулся Мишка. Осмотрел меня так… внимательно. С намеком поиграл бровью. – А у тебя жизнь ключом бьет, как я посмотрю.
Я опрокинул рюмку. Пока меня не было, Димка с Мишкой и впрямь накрыли на стол. Такой себе холостяцкий ужин – жареная картошечка. Малосольный огурчик…
– А тебе, что? Завидно?
– Да нет. Просто переживаю за друга.
– Это за меня, что ли? – изумился.
– Угу. Ты вообще свою рожу давно в зеркало видел?
– философски пожал плечами Мишка.
– А что с ней не так?
Мишка смерил меня хмурым взглядом. Налил еще по одной.
– Налицо все признаки любовной горячки.
– Да брось, - усмехнулся я, а сам невольно скосил взгляд к небольшому зеркалу в старинной раме. Неужели и правда?
– Смотри, херни какой не натвори. С тебя станется. Донжуан, бляха…
– О чем это ты?
– О том! Трахать её, конечно, трахай, но ни во что серьезное не думай лезть. А то знаю я тебя, Таиров.
Меня уже тогда резануло это пренебрежительное «трахай», но я промолчал. Потому что глупо было ему предъявлять претензию за слово, которое в разговоре с ним же использовал сам в отношении других баб. Но предупредить и очертить границы – следовало.
– А вот это я уже сам как-нибудь решу. Не маленький.
– Да знаю я, что ты решишь! А потом ко мне прибежишь, когда она и тебе рога наставит. Или ты думаешь, она от мужа гуляет, а от тебя не будет? Да все они шалавы! Все! Кошки блудливые!
Вот ту я и не выдержал. Сначала водкой ему в рожу плеснул.
– Ты пойми, дурак, я тебе не враг! Но раз в бабе такое есть, эта блядская лживая… - продолжал он свою песню, когда мы, успокоившись, вновь уселись за стол.
– Миша! Марина не такая. Она не с жиру бесится. И не от хорошей жизни со мной…
– Миша! Марина не такая. Она не с жиру бесится. И не от хорошей жизни со мной…
– Вот-вот! Конечно, ты ей сейчас принцем видишься. Прискакал на коне, все проблемы порешал. Деньжат подкинул. Почему бы не повесить на дурака свои проблемы.
– Да ничего она на меня не вешает! – снова закипел.
– И денег ты ей не давал?
– Давал. Но не потому, что она просила.
– Ой, да умная баба так все обтяпает – ты вообще ничего не поймешь. Будешь думать, что сам ей предложил колечко купить. Или шубу новую.
– Никаких шуб я ей не покупал. А вот на операцию дал.
– На операцию тоже. Сиськи сделать, там, или губы.
– Какие сиськи, что ты несешь?! На сердце операция…
– У нее сердце больное? – осоловело моргнул Мишка и некрасиво икнул в конце.
– Не у нее. У свекра, – я устало растер лицо.
– Тебе, дорогой, пожалуй, хватит.
Мишку в тот раз и впрямь как-то быстро развезло. Он даже спорить со мной не стал. Послушно встал с дивана, чтобы я мог тот разложить, а когда я наклонился, чтобы достать из-под его спины подушку, схватил меня за грудки и пробормотал зло:
– Все они бляди.
Тут уж я сдержался. Потому что пьяного бить – вообще себя не уважать. Сплюнул в сторону. А уже стоя под душем, понял, что этот разговор с Мишкой… ядом засел во мне.
Не знаю, сколько так просидел – пялясь в иллюминатор. Очнулся, когда самолет уже набрал высоту. Посмотрел на Марину. А она, оказывается, все это время за мной наблюдала. С тревогой.
– Что-то не так? – спросила она.
– Нет. Задумался просто.
К черту все. Я не мог позволить сомнениям отравить эти дни.
– Так что ты будешь?
– Чай? Воду?
Вот же черт. Я тупил, как дурак. Не заметил даже подошедшего с тележкой стюарда.
– Воды.
Долетели быстро. В стоимость гостиницы входил, в том числе, трансфер. К удивлению, в отличие от самолета, роскошная гостиница Марину не впечатлила.
– Я их столько повидала… - пояснила она. А я, ничего не поняв, вздернул бровь.