Только никому не говори. Сборник
Шрифт:
— Не надо, — перебил Егор, а Алена воскликнула:
— Ой, это легко узнать! Ада Алексеевна, разложите карты.
— Ну, ну, это не шутки, это дело серьезное, требует определенной атмосферы.
— Ада, цыганочка! — взмолился Антоша. — Загадай на меня карту, ну хоть одну, пожалуйста!
— Официант проворовался! — провозгласил Рома. — Курицу украл.
— Антош, намеков не понимаешь? — Клоун ядовито засмеялся. — Нужна определенная атмосфера — деньги на стол!
— Мама и без денег…
Ада обвела жестким взглядом разгоряченные лица.
— Вы же не верите.
— Неверующий человек, как правило, суеверен, — сказал Герман Петрович.
— Я верю, — заявила Алена. — Ведь сбывается?
— А, редко, совпадение, — проронил Морг.
— Нет, внушение, — возразил Роман. — Человек якобы узнает про свое будущее и поступает в соответствии с тем, что узнал.
— Тонко подмечено, — одобрил психиатр, — и очень верно.
— Ада Алексеевна, покажите им класс. Все сбудется!
— Да вынь каждому по карте, чтоб отвязались, — предложил Морг.
— Ладно, вы этого хотели. — Ада достала из тумбочки колоду карт — пестрые роковые фигурки, разноцветные пятна на черном фоне — перетасовала. — Антон. Крестовый туз.
— Крестовый туз, — повторил Антоша с тревожным недоумением в голубых глазах; голубоглазый, светло-русый добрый молодец. — Казенный дом.
— Тюрьма, что ли? — заинтересовался клоун.
— Любой казенный дом, — пояснила гадалка. — Например, Антош, у тебя хлопоты в твоем ресторане. Кто следующий?
— Я! — вызвалась Алена нетерпеливо.
— Предстоит нечаянный интерес.
— Как интересно!
— Гера…
Герман Петрович вздрогнул.
— У тебя пиковый валет — пустота.
— В каком плане?
— Во всех. Пусто. Роман… дама пик.
— Ведьма! — закричал Рома в упоении. — Ну, спасибо, Ада, женюсь!
— На этой не советую — злоба. Ну, Морг, не веришь — держись… Странно, семерка — к слезам. Не подозревала, что ты такой чувствительный.
— Говорю же, вранье. По роду профессии я — «рыжий», лысый, добрый и веселый человек.
— Да ну? Однако гнусная карта идет — сплошь пики. Молодым не буду.
— Ну, мам! — воскликнула Соня в азарте.
— Сонечка, не надо, — быстро сказал Егор.
— Давай рискнем, а? — Она беспечно улыбнулась, готовая к счастью.
— Хорошо, рискнем.
— Напрасно потакаешь, — заметила Ада недовольно. — Вот видишь, я на нее загадала: девятка пик — больная постель. Будем надеяться: простуда… Ну, Егор, ты единственный из всех счастливец — червонная любовь. — Ада вытянула из колоды еще одну карту, взглянула, пробормотав: «Я сегодня в ударе», — и резким движением прекрасных белых рук сгребла разбросанные по столешнице картонки. — Все правильно.
— Мама, что у тебя?
— Что положено.
— А что?
—
Все поглядели наверх.
— Правда, у вас лепнины немного. У меня, к примеру, нимфа смеется и маленькие такие дьяволята за нею, за нею…
Ада вдруг рассмеялась:
— Антон, налей шампанского. Все ужасно, мне все не нравится.
— Да что ты, в самом деле! — воскликнула Соня.
— Не нравится! — Ада залпом осушила бокал. — Не хочу пить за счастье, потому что его нет и не будет.
— Будет!
Соня тоже вспыхнула гневным румянцем; какие у обеих черные очи — глубокие, цыганские… «Она не ребенок!» — подумал Егор с восторгом и страхом; все молчали.
— Не смей так говорить!
— Счастье бывает только на минутку, ты не понимаешь, за все надо платить.
— Заплачу! Пусть минутка — но моя.
— Как вы мне все надоели. Не позволю.
— Ада, что с тобой? — холодно заговорил Герман Петрович. — Что ты не позволишь?
— Ничего не позволю, пока я жива.
Муж пожал плечами, все переглянулись, и тут, к своему собственному изумлению, Егор пошутил (идиотская шуточка эта потом вспоминалась и мучила):
— Что ж, Ада, тогда мне придется тебя убить.
А что касается гаданья, прав оказался Морг. Ничего толком не сбылось, так, незначительные мелочи, вполне согласующиеся с теорией вероятности: у Аленушки нечаянных интересов было более чем достаточно; психиатр заглушал семейную пустоту обширной практикой; однако ведьма не потревожила жизнь журналиста, и никто как будто не видел даже скаредной мужской слезы у клоуна; Антошу и Соню ожидала смерть, а любовь… любовь не ушла — но разве золотоносной, медовой, червонной оказалась она? Свою же карту цыганка никому не показала.
Ночью после помолвки (попросив накануне напарника подежурить за него до двенадцати) Егор сторожил маленький дворец в центре Москвы, в котором вальяжно располагался научно-исследовательский институт уголовного профиля (дворец правосудия, как называл его сам сторож). Ночь полубессонная, в полудреме мелькали красно-черные карточные пятна, стояло ее лицо, беспорядочные голоса звенели, мешались в ушах… Он вернулся домой утром, не лежалось, не сиделось, так не хватало Сони. «Что же это? — спрашивал он себя. — Наверное, я любил ее всегда, но не осознавал». Он знал, что она отправилась к сокурснице заниматься — в понедельник экзамен; Ада приводила в порядок квартиру после ремонта; несчастный муж продолжал пребывать в бегах, может быть, он и рассчитывал, что Ада предложит остаться, но она не предложила.