Только он!
Шрифт:
Женщина молчала. Некоторое время я слушал лишь её шумное дыхание. Она нервничала. И причины были понятны. Вранье мне. Могила собственной дочери. Деньги, опять же, что я ежемесячно ей давал. Жалел. Нет, ну точно дебил.
– Я верну тебе всё до копейки, – наконец-то произнесла она. – Просто…
– Не нужно, – перебил я, прикрывая глаза.
В голове не укладывалось, откуда в Саше столько… лжи?
Она врала мне всё время, что мы были вместе. Про отца (ведь Татьяна Николаевна потом мне рассказала, что его не было и уже давно). Про брата. Саша была единственным
Ложь, ложь, ложь…
– Я прошу ответить только на один вопрос, – попросил я. – Зачем?
– Зачем? – громко всхлипнув, переспросила у меня Татьяна Николаевна.
– Зачем Саша попросила вас… похоронить её? – выдавил я из себя вопрос.
– Саша… – женщина ненадолго замолчала, шумно дыша и лишь немного успокоившись, затараторила: – Да, это Саша придумала. Уговорила меня… не знаю, как я на подобное согласилась. Но она моя дочь и…
– Зачем? – повторил я.
– Так… чтобы ты узнал и чувствовал себя виноватым. Она мне твой номер дала, чтобы я сообщила, но… у меня рука не поднималась. А потом… ты сам пришёл, вот и… – как-то неуверенно ответила Татьяна Николаевна. – Ну, у неё же был план изначально, и он сорвался… а я говорила ей, что это всё плохо кончится, вот и…
– Сука, – повторил я, сбрасывая вызов. – Расчетливая, мстительная сука.
Глава 5
Развернув коляску, я не спеша продолжила прогулку, попутно цыкнув на папиных алабаев. К счастью, за прошедшие два года псинки не забыли меня (или вкусняшки, что я им регулярно таскала) и послушно улеглись в своём вольере, перестав лаять. Никитка мирно сопел, безмятежно улыбаясь, а я…
Да. Я всё никак не могла выкинуть встречу со Стужевым из мыслей. Всю ночь провела сидя на полу у кроватки сына и всё думала, вспоминала…
Странная штука память. Я так сильно ненавидела Стужева, но при этом в мыслях всплывали только лучшие моменты из того времени, что мы провели вместе. С психологом, что ли, прорабатывать это? Наваждение какое-то…
– А тебе что нужно, – прошептала я, доставая из кармана завибрировавший телефон.
На экране иронично высветилось «Родитель 2». Переименовала её, психанув, после нашего последнего разговора. У нас и так общение никогда не ладилось, а стоило мне сказать про переезд в Новосибирск, так она и вовсе… обрадовалась. Неожиданно для меня. И похвалила решение уехать, и даже от души пожелала устроиться на новом месте и вообще…
Правда, стоило мне позвонить ей спустя пару месяцев и сообщить о беременности и про мысли вернуться обратно, как…
Ой, даже вспоминать тошно. Ладно папа – его реакция была для меня вполне ожидаемой. Но от мамы я хотела поддержки. А получила… ведро помоев, что она на меня вылила в нашем разговоре. Фразы: «Ты мне не дочь!» и «Никогда не смей даже близко с моим домом появляться!» – были самыми безобидными из того, что я услышала в тот день.
И спустя полтора года, моя мать решила обо мне вспомнить. Она мне и ночью сегодня звонила, я видела аж пять пропущенных! Но перезванивать не стала. И вот, опять она.
Отойдя
– Ты в городе?! – не успела я даже «алло» сказать, как она закричала. – Когда ты вернулась?! Зачем?
– Во-первых, здравствуй, мама, – спокойно ответила я ей, с удивлением отмечая, что ничего не чувствую. Ни обиды. Ни злости. Ничего.
– Я тебе вопрос задала!
– Во-вторых, – повысила я голос, отходя от коляски. Не хватало ещё Никитку разбудить. – Твой внук в порядке. Спасибо, что поинтересовалась.
– Немедленно уез…
– И тебе всего хорошего, – сбросив вызов, я заблокировала её номер.
Сколько можно… нужно было ещё тогда так сделать. В тот момент, когда я окончательно поняла, что вместо поддержки и заботы не получу от матери не то, что ничего, а ровно противоположное.
Правильно говорят, что родные люди не всегда близкие. Иногда совершенно чужие по крови становятся ближе и роднее…
С какой-то апатией я вернулась к коляске, поправив Никитке накидушку. Весна хоть и пришла, но пока лишь календарная.
Вздохнув, я продолжила прогулку. Смотрела на пухлое личико сына и никак не могла понять, как можно не любить собственного ребенка? Как?
Раньше мне часто казалось, что я разочаровываю маму. Не так сижу, не так ем, не так общаюсь с отцом и братом… да, наверное, камнем преткновения в наших отношениях стал именно папа. Она так старалась сделать ему больнее после развода, и так злилась, когда каждый её ход не находил отклика.
Сменила мне фамилию на свою девичью? Папуля подсуетился и вообще удалил из всех источников информацию про бывшую жену и дочь. Девяностые, все дела, перестраховался… а вдруг, меня похитят, чтобы использовать против него? Глупость, конечно. Но в какой-то момент отец настоял, чтобы я прошла курсы с его начальником безопасности о том, как нужно вести себя с похитителями…
Матушка запросила алименты? Папа платил. Но не ей. Обучение? Вот, деньги на счет школы. Мне нужны лекарства? Пожалуйста, вот клиника, вот счет в ней, пользуйся… Я много ем? Ради бога – папа организовал еженедельную доставку продуктов.
В общем, способ бить отца по кошельку через меня, оказался не совсем рабочим. Через Стаса тоже не прокатило. Что у них с матерью случилось, я не знала. Но, в какой-то момент, они просто перестали общаться.
– Вспомни заразу – появится сразу, – прошептала я с усмешкой, наблюдая, как Стас паркуется у дома и выходит из машины.
Заметив меня, он явно хотел что-то крикнуть, но я успела приложить палец к губам, призывая его к тишине.
Брата я люблю, безусловно. Но если он сейчас разбудит Никитку…
К счастью, мою пантомиму Стас понял и приблизился к нам не крича при этом.
– Привет, – чмокнув меня в щёку, брат с интересом заглянул в коляску. – Как дела у племянника? Зубы начали резаться?
– Ещё нет, – не моргнув глазом соврала я, внутренне содрогаясь, вспоминая тот ужас, что начался, когда Никитке было семь месяцев. – Они у детей в три года только расти начинают.