Только поверь мне.
Шрифт:
– О чем ты хотела поговорить, милая?
– нежно спросил я, любуясь ее фигуркой.
– Понимаешь, Дан, я не привыкла к серьезным отношениям. Для меня это все слишком сложно. Я думаю, нам нужно передохнуть друг от друга. У нас все как-то быстро произошло и ...
– Ты хочешь меня бросить?
– я постарался, чтобы голос звучал строго. Мне стало интересно, как далеко она зайдет, уверяя, что ее чувства прошли. Я, подперев рукой подбородок, внимательно изучал ее лицо.
–
– Почему? То оправдание, что ты придумала, меня не устраивает, - эх, какая ж ты у меня глупенькая, думаешь, я позволю тебе уйти?
– Чувства остыли, - очень тихо прошептала она.
– Ника, если чувства, как ты говоришь, остыли, то давай, подойди ко мне и скажи мне это в лицо, а не в стену.
Она медленно развернулась, осторожно подошла ближе. Я встал, взял ее лицо в ладони, наклонившись, почти касаясь ее губ своими, прошептал:
– Давай, любимая, скажи, что ты меня не любишь, и я сам уйду.
– Я не.. не.. ,- она запнулась.
– Любишь меня?
– Да.
– Что 'да'? Любишь или не любишь?
– Блин, Дан, зачем все усложнять?!
– Ты слышала наш разговор с Марком, - сказал я.
– Нет, -подозрительно быстро ответила она.
– Ника, я видел, как ты стояла возле дверей. Ты все слышала. Я знаю, что ты задумала. Хочешь расстаться, бросить меня?
– она осторожно кивнула.
– А зачем?
– Не хочу, чтобы ты страдал, если я..
– А так, значит, я страдать не буду, да?
– она опять кивнула. Я крепко обнял ее, зарывшись в ее волосы лицом.
– Значит, так. Слушай меня внимательно. Ты выбросишь подобные мысли из своей хорошенькой головки, это раз. До операции никакой хандры, и только положительные эмоции - это два. И три - ты больше никогда не будешь мне врать. Это ясно?
Дождавшись ее кивка, я продолжил.
– Теперь ты говоришь, как сильно любишь своего малыша, и мы идем пить чай, а то, если честно, я уже проголодался, - с улыбкой добавил я. Увидев, как из ее глаз скатилась слезинка, обнял ее еще крепче.
– Ну ты чего? Зачем сырость разводишь? Все будет хорошо. Веришь мне? Я же никогда тебе не врал! Тебя будут оперировать лучшие врачи, ну поковыряются в твоей замечательной головке, наведут там порядок, и все, будешь у меня самая здоровая.
– А если зрение не вернется?
– Ну если не вернется, попытаемся через пять лет. Дядя Марк же сказал,
– Зачем тебе я, брось меня,- разрыдалась Ника. Опять двадцать пять.
– Милая, а если бы я все еще был в коляске, и не было бы шансов на то, что я когда-нибудь буду ходить, ты бы оставила меня?
– она отрицательно покачала головой, по ее щекам текли слезы. Я вытер их большими пальцами, спросил.
– Почему?
– Ну я же люблю тебя, - возмущенно сказала она так, как будто я сморозил глупость.
– Вот по этой же самой причине, я не брошу тебя. Никогда. Ни за что. И теперь, даже если ты откажешься от меня, буду ночевать под твоими окнами, - и уже серьезней добавил.
– Милая, я же не смогу без тебя уже.
– А если я.. если во время операции ...
– Так, чтобы я никогда не слышал этого, чтобы ты даже не думала о таком! Ясно? Поняла меня?
– гневно рявкнул я. Так мы и стояли, пока Ника не перестала плакать. Я нежно поглаживал ее спину, голову, волосы, шепча, что все будет хорошо, что я люблю ее сильно-сильно, крепко-крепко.
Сводив Нику в ванную, помог привести себя в порядок. Потом мы решили все-таки пойти к остальным попить чай. На кухне ребята все так и сидели, мирно беседуя. Янка, сидя у Алекса на руках, излучала вселенское счастье. Так, с этими двумя все ясно! Но мне, на правах родственника, по статусу положено покорчить из себя строгого родителя.
– Молодежь, я все понимаю, свадьба-то когда, или так и будете безобразиями заниматься?
– строго спросил я. Ника вопросительно посмотрела на меня.
– Ника, ты знаешь, они тут устроили пляж нудистов. Сидят полуголые посреди рабочего дня. Не порядок.
Алекс весь подобрался, внимательно смотря мне в глаза. Яна, поняв, что я ругаюсь только для вида, улыбнулась.
– Через месяц после дня рождения Яны!
– четко выговаривая каждое слово, сказал Алекс. Яна закатила глаза к потолку.
– Блин, Дан, ну кто тебя просил вмешиваться. Я тут только-только уговорила его подождать до лета! Не мог потерпеть?
– Ян, ну что ты как маленькая, а? Какая разница, осень или лето?
– уже мягче сказал Алекс, прижимая вырывающуюся Яну к себе.
– Вот именно, какая разница? Короче, - Яна встала из-за стола, гневно смотря то на меня, то на Алекса, - либо мы женимся летом, либо вообще никогда!
И, развернувшись, грозным шагом вышла из кухни. Ника вздохнула, встала и пошла за ней.
– Ян, ты где? Стой там, я иду к тебе.
Когда девчонки покинули кухню, мы с Алексом с минуту смотрели друг другу в глаза и хором рассмеялись.