Только позови
Шрифт:
— Вы здесь часто бываете?
Он сделал большой глоток пива.
— Пару раз в неделю. Здесь неплохо кормят, правда?
Она утвердительно кивнула и потянулась за острым соусом.
— Не могу не согласиться с вами.
— Вы поосторожней с этим соусом, чтоб мне не пришлось бежать за огнетушителем, — предупредил он.
— Я привыкла к острой пище.
Однако обмакнув в соус кусочек цыпленка и положив его в рот, Ноэль поняла, что зря похвалилась, и была вынуждена тут же схватиться за стакан с водой. Когда она смогла наконец говорить, она
— Вы были правы…
— Острый соус — коварная штука. Здесь он самый лучший в городе.
— И самый острый. — Ноэль помахала рукой перед лицом в тщетной попытке остудить пылавший язык. — В следующий раз при простуде я приду сюда. От этого соуса просто в жар бросает.
— Даже тех, кто не простудился.
Она засмеялась, и Колби был доволен. Он мог повести ее в любой ресторан Далласа, но выбрал именно этот не только потому, что ему нравилась здешняя еда, но и потому, что в ресторанчике была уютная, располагающая к отдыху атмосфера, которая, он надеялся, заставит ее раскрепоститься. Колби не было смысла обманывать себя. Эта встреча только отчасти была вызвана деловыми соображениями. А в остальном — это просто попытка получше с ней познакомиться.
Ноэль посмотрела, как он окунул в соус маисовую лепешку, а затем спокойно откусил.
— У вас, должно быть, луженый желудок.
Он усмехнулся:
— В общем, да. Это от долгой холостяцкой жизни. Не говоря уж о работе в полиции. Когда вы идете по следу, приходится в основном питаться на ходу. — Его голос смягчился. — Послушайте, мне очень жаль, что я так резко ответил вам, когда вы меня спросили, почему я уволился.
— Не переживайте. Я не обиделась.
Ноэль отхлебнула воды, чтобы унять жжение во рту, и огляделась по сторонам. Народу было много, но они сидели в нише, в относительном уединении. Она снова посмотрела на него и увидела, что его зеленые глаза смотрят на нее с каким-то непонятным выражением.
— Вы по-прежнему хотите это знать?
На этот вопрос Ноэль не могла ответить однозначно. Все, что касалось Колби, вызывало у нее жгучий интерес, но знание ведет к сближению, а она запрещала себе думать о нем с первых же минут знакомства.
В полном смятении она неожиданно для себя выбрала промежуточный вариант.
— Если вы хотите рассказать.
— Меня ранили ножом в ногу. Ранение было не очень серьезным, но его последствия несколько ограничили мою подвижность, так что я уже не мог вести оперативную работу, а был прикован к кабинету. Работа в полиции мне очень нравилась, но в конце концов я решил, что смогу помогать людям каким-то другим путем, а не заполняя многочисленные бумажки в канцелярии.
Лучше бы она этого не слышала. Ноэль старалась сохранить деловой характер их отношений, а то, что он сказал; было очень личным. Причем она сама вызвала его на откровенность. Может быть, это получилось не намеренно, но тем не менее ее слова определенно звучали как приглашение. И это ее испугало. Ноэль посмотрела на часы, стараясь вспомнить, в какое время будут показывать «Мальтийского сокола».
Она
— Ну хорошо, мистер Бреннан. Я надеюсь, что вы привели меня сюда не только для того, чтобы напрочь сжечь мои вкусовые рецепторы. Что за новая информация у вас?
Колби поднял брови, и его взгляд потемнел.
— Меняете тему разговора?
— Предполагалось, что темой разговора будет именно новая информация! — парировала она.
Его взгляд стал холодным.
— Что случилось? Вас коробит разговор об инвалиде?
— Инвалид? Вы? — Ее изумлению не было границ. — К чему вы это сказали? — спросила она, огорошенная его реакцией. — Напрашиваетесь на комплименты?
— Я задал простой вопрос. Ответьте на него!
Она была так поражена, что даже не заметила, что он ведет себя как диктатор.
— Нет, меня не коробит разговор об инвалиде, но в настоящий момент я не вижу поблизости инвалидов, поэтому у меня нет возможности на деле доказать свое утверждение.
Льдинки в его глазах не таяли, и Ноэль неожиданно все поняла. Он стеснялся той, почти неприметной, неровности походки, на которую она обратила внимание утром.
Мужчины! Ох уж этот сильный пол! Как они самоуверенны, погружены в себя, дорожат своей так называемой мужественностью…
Ее сердце потянулось к нему. Может быть, его ранение и не было серьезным, но оно заставило его уйти с работы, которую он, очевидно, любил. Безусловно, Колби нашел себе другое, также удовлетворяющее его дело, но свою легкую хромоту он считал серьезным недостатком.
Не думая о возможных последствиях, она прибегла к тому единственному средству, которое, знала, может успокоить его. Ноэль сделала то, о чем он просил: назвала его по имени.
— Хватит жалеть себя, Колби! У вас нет для этого оснований.
В его глазах что-то блеснуло, он тут же отвел взгляд и извиняющимся тоном сказал:
— Вы совершенно правы. Не знаю, что на меня нашло.
Но он знал, что. Дело было в Ноэль и том важном значении, которое она приобрела для него. Сразу после ранения врачи приклеили к нему ярлык «инвалид», и в полиции тоже так говорили. Но сам он никогда не соглашался с такой формулировкой. Он просто принялся за работу, выкладываясь день и ночь до предела, пока не смог полностью управлять ногой.
А теперь появляется эта черноглазая красотка и заставляет его сомневаться в себе.
Что за глупость!
И все-таки он одержал пусть маленькую, но победу — она назвала его по имени!
— Вы назвали меня Колби? Я не ослышался?
Она была так довольна, что холодок из его взгляда ушел, что заулыбалась.
— Вы же сказали, что это произойдет в ближайшее время, а у меня такое ощущение, что вы привыкли добиваться своего.
— Да. — С ней Колби не был ни в чем уверен, но он не собирался в этом признаваться. — Простите меня. Если это может служить извинением, то моя вспышка была для меня не меньшей неожиданностью, чем для вас.