Только представьте…
Шрифт:
— Предпочту остаться здесь.
Тупоголовый, упрямый болван!
Кит, красная от злости, придерживая полотенце одной рукой, потянулась к рубашке. Неуклюже натянула ее и, повернувшись к нему спиной, уронила полотенце и торопливо застегнула пуговицы. Мешали длинные рукава и, кроме того, неприятно было сознавать, что ткань слишком тонкая, а под ней она совсем голая.
Кит подвернула рукава и протиснулась мимо Кейна.
— Мне нужно пойти к себе и расчесать волосы, иначе завтра их не распутать.
— Возьми
Кит взяла расческу и посмотрела на свое отражение. Она выглядела бледной и настороженной, ко никак не испуганной. «А следовало бы», — подумала она, распутывая расческой длинные мокрые пряди. Кейн ненавидел ее. Он силен и непредсказуем, ей с ним не совладать. Да и закон на его стороне. Ей следовало бы молить о милосердии. Но вместо этого душу бередило странное возбуждение.
Продолжая смотреться в зеркало, она увидела, как он опустился в мягкое кресло и небрежно закинул ногу на ногу. Взгляды их встретились. Она тут же отвела глаза и принялась энергично расчесывать волосы, посылая во все стороны радужные капельки.
За спиной послышался шум, и Кит снова уставилась в зеркало. Кейн поднял с пола стакан и приветственно отсалютовал ее отражению.
— За взаимное супружеское счастье, миссис Кейн!
— Не называй меня так!
— Отныне это твое имя. Неужели забыла? Так быстро?
— Я ничего не забываю, — отрезала Кит, прерывисто вздохнув. — И не забыла, какой удар тебе нанесла. Но я уже заплатила полной мерой и ничего тебе не должна.
— А вот об этом судить мне. Положи расческу и повернись, чтобы я смог получше рассмотреть тебя.
Кит нехотя сделала, как было велено, дрожа от непонятного предвкушения. И словно впервые заметила шрамы на его торсе.
— Где ты получил тот шрам, что у тебя на плече?
— Мишинери-Ридж.
— А на руке?
— Питерсберг. А вот этот, на животе, заработал в драке из-за нечестной партии в покер. Дело было в одном из борделей Ларедо. А теперь расстегни рубашкуи иди сюда. Я так и не понял, что приобрел. Нужно хорошенько оценить свою новую собственность.
— Я не твоя собственность, Бэрон Кейн.
— А закон говорит иначе, миссис Кейн. Женщина принадлежит тому, кто на ней женился.
— Можешь твердить это себе, пока не устанешь. Но я не принадлежу никому, кроме себя самой.
Кейн поднялся и направился к ней. Уверенно. Не спеша. Зная, что она никуда не денется.
— Давай кое-что выясним с самого начала, чтобы потом между нами не было недомолвок. Я твой хозяин. Ты моя вещь. И отныне будешь делать то, что тебе приказывают. Если я потребую почистить сапоги, возьмешь щетку и вычистишь. Если велю выгрести навоз из стойл, беги за метлой и лопатой. А когда захочу видеть тебя в своей постели, советую поскорее лечь на спину и раздвинуть ноги к тому моменту, когда я расстегну ремень.
Ей, наверное, следовало
— Я уже умираю от страха. Смотри, руки дрожат, — насмешливо протянула она.
Такого ответа Кейн не ожидал. Слишком понадеялся на свою силу. Поэтому он бросился в очередную атаку.
— Выйдя за меня, ты потеряла всякую надежду на свободу. Теперь я могу делать с тобой все, что пожелаю, разве что только не убить. Впрочем, если уж очень меня доведешь, я и на это пойду.
— Если я не прикончу тебя раньше, — огрызнулась она.
— Черта с два!
Кит снова попыталась урезонить его:
— То, что я сделала, — ужасно, отвратительно, и я признаю это. Но теперь ты получил мои деньги. Это втрое больше того, что требуется на восстановление прядильни, так что успокойся и покончим с этим.
— Не все имеет цену, — отпарировал он, прислонившись к кроватному столику. — Кстати, ты можешь смеяться…
Кит насторожилась: что еще он придумал? К тому же ей было совсем не до смеха.
— Прошлым вечером я решил не отсылать тебя в Нью-Йорк. Хотел сказать утром…
Кит едва не потеряла сознание. Сейчас она упадет…
Она тряхнула головой, чтобы прийти в себя. Может, он лжет?
— Весело, правда? Я не хотел причинять тебе боль. Тогда. Но теперь все изменилось и мне нет дела до твоих чувств.
Он властно потянулся к ней и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Кит боялась пошевелиться. Искорки боевого духа давно погасли.
— Не делай этого.
— Поздно.
Он распахнул рубашку и алчно уставился на ее груди. Она пыталась сдержаться, но слова вырвались сами собой.
— Я боюсь.
— Знаю.
— Это больно?
— Да.
Кит отчаянно зажмурилась.
Он снял с нее рубашку.
Она осталась голой.
«Сегодняшняя ночь будет худшей», — твердила она себе. Но когда он возьмет свое, то потеряет свою власть над ней.
Кейн подхватил ее на руки и понес к кровати. Когда он стал срывать с себя одежду, Кит отвернула голову. Еще секунда — и матрас просел под его весом.
Что-то перевернулась в душе Кейна при виде Кит. Закрытые глаза… Непривычное выражение смирения на осунувшемся личике сердечком… Чего ей стоило признаться в своих страхах! Черт побери, он не хотел видеть ее такой! Уж лучше бы продолжала изрыгать огонь и сражаться до конца. Ругать его последними словами и разжигать в нем гнев, как умела одна она.
Кейн сжал ее коленки в надежде почувствовать хоть какую-то реакцию, но Кит даже не шевельнулась. Тогда он раздвинул ее ноги и встал на колени между ними, бесстыдно рассматривая самую потаенную часть ее тела, освещенную сейчас лампой.