Только с тобой

— Арин, ну ты долго там? — Кричит мама, заглядывая в спальню.

— Иду уже, — бурчу под нос. Зачем вообще она решила меня сопровождать. Детский сад что ли. Мне девятнадцать, а не четырнадцать. Не маленькая.

— Арин, — снова настойчиво торопит мама, поглядывая на часы. Точно, ей же к семи на маникюр.

— Пойдем, — накидываю безрукавку и выхожу из комнаты. Впервые за все время знакомства, Игнат заболел. Вообще встреча с ним была неожиданным подарком (а подарком ли?) судьбы.

Когда

пришла в десятый класс и не увидела Кирилла среди одноклассников, сердце как будто остановилось. Я долго прибывала в некотором оцепенении. Стояла и молча смотрела на его, нет на нашу парту. А потом слезы полились рекой. Я развернулась и пошла прочь. Прогуляла уроки, сидя в парке. Кидала хлеб уткам и плакала.

Вспоминала наше детство, наш поцелуй. Его сладкие губы. Теплые объятия. А еще вспоминала, как в ту ночь застала его с Ксюшей. Ната потащила меня на эту вписку, чтобы проверить Антона, ее парня. Она думала, будто бы он ей изменяет. Но в итоге Антона не оказалось там. Зато оказался Кирилл. Целовался с прекрасной Царевной.

Зачем он мне звонил? Что хотел сказать? Да и был ли смысл вообще говорить. Я больше не могла быть рядом с ним. Сидеть плечом к плечу, будто ничего не произошло. События оставляли отпечатки на моем сердце, не давали возможности вздохнуть и наполнить грудь кислородом. Мне было плохо. Но я все равно продолжала искать глазами в толпе Соболева. Ругала себя за это. Да как же так. А где же гордость.

В какой-то момент ненависть ушла, а на ее место пришла тоска. Ночами я плакала в подушку и закрывала рот рукой, чтобы сдержать всхлипы. Мне некому было рассказать, не с кем поделиться. Я боялась, что меня не поймут.

А потом наступил десятый класс. Кирилл ушел, вернее, судя по слухам, переехал в другую страну. Наше тайное общение закончилось столь же неожиданно, как и началось.

Первые полгода было невыносимо. Я везде и во всех мелочах видела и ощущала Соболева. Начала винить себя, что не дала шанса ему объясниться, что не поговорила с ним. Занималась самобичеванием, даже похудела. Мама переживала. Она закидывала вопросами, ее беспокоило мое поведение, да и сестру тоже. Но я натягивала улыбку и врала, что волнуюсь на счет учебы. Не могла просто сказать правду.

А еще не могла избавиться от браслета. Однажды Соболев выменял парное украшение на подвеску, единственную вещь, которая осталась у него от матери. Он злился и говорил, что она его бросила, зачем хранить о ней памятные вещи. В тот день я была тронута его подарком. Однако сколько раз после убирала в ящик, сколько пыталась избавиться. Только не получалось никогда. В итоге, я решила носить браслет, в качестве оберега. Он был красивый, а еще эта надписать «солнце в объятиях луны» на кожаной плашке. В какой-то момент, украшение стало настолько мне дорого, что я стала ходить с ним в душ, ложиться спать и просыпаться. Если мне становилось плохо, смотрела на браслет, а ведь от него веяло теплом. Как и от Кирилла. Я продолжала любить Соболева. И ничего не могла с собой поделать.

В одиннадцатом классе мама начала дружить с теть Леной. И в один из дней пригласила ее в гости, но не одну, а с сыном. Игнат Богданов был моим

ровесником. Любознательный парень, правильный и очень воспитанный. Среднего роста, хотя с учетом того, что я была метр шестьдесят, все казались мне высокими. Светлые волосы, голубые глаза, обычное телосложение, он не был со спортом на «ты», но при этом ел за обе щеки пирожки и не толстел.

Игнату я приглянулась сразу, по крайне мере, так говорила мама и Лилька (моя сестра). Папа только недовольно головой качал в разные стороны. Не нравилось ему, что и за младшей дочкой начали ухаживать. Было забавно наблюдать за реакцией отца. Он вечно бурчал и придумывал отговорки, чтобы оставить меня дома.

Богданов был терпеливым парнем. А еще он ценил тот факт, что наши родители дружат. Знал моего папу и в принципе побаивался его. Мы начали вместе гулять, ходить в кино, читать книги. У нас даже появились общие друзья. Вернее, друзья Игната стали и моими тоже. Но Богданов был не Кириллом. Другой, совсем другой человек.

После выпускного Игнат предложил мне встречаться. Я не знала, что делать. На руке до сих пор носила браслет от другого парня, а в телефоне хранила нашу совместную фотку. Однако решались. Почему бы не дать себе шанс на светлое будущее. Богданов хороший человек, из порядочной семьи. У нас все может получиться. И я сказала да.

Мы поцеловались. Только вот магия не случилось. Я ждала бабочек в животе, ждала крыльев за спиной, ведь с Кириллом все это было, значит, и сейчас будет. Но это был просто поцелуй. Приятный, теплый, со вкусом мяты. Второй поцелуй в моей жизни.

Дома у Богдановых нас встретила тетя Лена. Она мило улыбнулась мне, чмокнула в щеку и крикнула сыну, чтоб вышел встретить гостью. Мама у Игната была славная, та еще болтушка.

— Ой, девки, какой я пирог испекла, — похвасталась женщина.

— Будем пить чай, значит, — улыбнулась моя родительница, а затем мы разошлись по комнатам. Они на кухню, а я к больному.

— Приветик, — осторожно вошла я, но Игнат был в наушниках. Играл в стрелялку. На шее его виднелся компресс, рядом с компьютером стоял стакан с молоком и лежали таблетки. Сразу видно, болеть ему неплохо.

Подхожу ближе, рассматривая комнату своего парня. Давно не была у него в гостях. Книжная полка, усыпанная разной литературой, полка с дисками, где игр дофига и больше. Небольшой раскладной диван, шкаф и маленький кактус в углу. Чисто мужская берлога.

На самом деле, мы редко наедине остаемся. Как-то зимой я пригласила Богданова к себе посмотреть фильм, пока моих не было, так дело закончилось поцелуями. Игнат попытался зайти дальше, полез под майку, но я запротестовала. Все нутро отталкивало. Видимо еще не готова к таким шагам. Чтобы не обидеть парня, сказала, что до свадьбы ни-ни. Сначала он удивленно вскинул бровь, а потом махнул рукой.

— Арин, буде… Игнат! — Тетя Лена на пороге появляется неожиданно. Злится, по глазам вижу. Она не любит все эти компьютерные игры. Подбегает и стягивает наушники с сына. Он аж чуть не падает с крутящегося стула, до того удивлен, кажется.