Только во имя любви
Шрифт:
Отныне не будет больше сожалений. Она не позволит себе вспоминать чудесные минуты в его объятиях и как он подбрасывал Натана и смеялся вместе с ними. Это причиняло слишком сильную боль. Лучше она будет вспоминать тот теплый вечер, когда он позволил ей уйти.
«Ты знаешь, что я ничего не могу обещать тебе, Виктория…» Слова эхом прозвучали в ее ушах. Он послал Сару помогать ей собираться, а сам просто ушел. Сара была в смятении:
— Почему вы уезжаете, синьора? Вы вернетесь?
— Не думаю, Сара. Этот брак никогда не
— Нет! Вы с Антонио — прекрасная пара, и если он отпускает вас, то это только потому, что он слишком упрям и боится это признать.
— Антонио ничего не боится, просто я не нужна ему. Если б это было не так, он был бы сейчас здесь со мной, а не прислал бы вас.
Сара не нашлась что ответить, потому что в глубине души она знала, что Виктория права. Она плакала, когда прибыл лимузин, и крепко обняла Натана на прощание. Слезы навернулись Виктории на глаза от одного воспоминания об этом. Она не будет вспоминать Антонио с тоской, она будет думать о его плохих качествах: холодный, бесчувственный, полагающий, что деньгами можно решить любую проблему. Приехав в аэропорт, она обнаружила, что он поменял ее билеты на билеты первого класса. Как будто это могло все исправить! А сегодня он прислал ей чудесный букет с запиской:
«Думаю о тебе. Удачи. Антонио».
Сейчас ее пронзала острая боль от одной мысли о том, что он мог желать ей удачи так… легкомысленно. Он был просто отвратителен. Букет она отшвырнула в порыве ярости. Мог бы и не утруждаться!
Виктория развернулась и вошла в дом. Маргарет, няня, смотрела телевизор и вскочила, заметив ее:
— Все хорошо?
— Да, я взяла небольшой перерыв и зашла проведать Натана.
— Он крепко спит.
— Я только загляну.
В эти дни она чувствовала себя счастливой только рядом с сыном. Она оперлась о кроватку и посмотрела на спящего мальчика, собираясь с силами. Даже он скучал по Антонио. Вчера они гуляли в парке, она купила ему мороженое, и вдруг он повернулся к ней и произнес имя Антонио — у него получилось «Анио».
— Анио здесь нет, милый, — мягко сказала она. — Он дома, в Италии.
Натан расстроился, и из-за этого она чувствовала себя еще более подавленной. И в то же время это лишний раз доказывало, что она поступила правильно, уехав из Италии: если бы она сделала это позже, сейчас им было бы куда тяжелее. Она поцеловала сына в лоб и вернулась в ресторан.
Было уже поздно, и в зале оставалось всего несколько человек. Она отпустила Эмму и сама встала за стойку. Еще полчаса, и она будет свободна.
— Простите, мы закрыты, — с сожалением сказала она, когда открылась входная дверь, и посмотрела на вошедшего.
На секунду ей показалось, что она спит. Перед ней стоял Антонио. Он выглядел потрясающе, как всегда, и в то же время что-то в
— Здравствуй, Виктория.
Его глубокий голос заставил ее поверить, что это не сон.
— Что ты здесь делаешь? — прошептала она, бледнея.
— Разве так встречают гостей? — Он слегка улыбнулся. — Уверен, ты способна на большее.
— Не думаю, — сухо сказала она. Ее инстинкты кричали ей, чтобы она немедленно вышла из-за стойки и упала в его объятия, но она не могла: он слишком больно обидел ее. Да и приехал он наверняка только потому, что не знал, что делать. — Ты в городе по делам?
Он кивнул:
— Да, у меня есть одно очень важное дело.
— У тебя всегда есть важное дело.
Она сделала вид, что складывает бумаги по порядку, но на самом деле никак не могла сосредоточиться на них.
— Я нашел вот это и решил вернуть. — Он положил на стойку красную машинку, которую Натан так любил, что всюду ходил, крепко сжав ее в кулачке.
Она удивленно посмотрела на машинку, потом на него.
— Когда я увидел ее, со мной случилось что-то странное.
— О чем ты?
— Мне показалось, что меня вывернули наизнанку, — сердито сказал он. — Тебе ясно? В моем доме невыносимо тихо, мне невероятно одиноко. Я хочу, чтобы вы с Натаном вернулись.
Она изумленно уставилась на него:
— Ты скучаешь по Натану?
— Каждую минуту. Забавно, правда? Я, парень, не желавший иметь детей и думавший, что очень умно поступил, женившись на тебе. И вот что ты сделала со мной! — Он нервно провел рукой по волосам. — Ты перевернула мою жизнь. Я был счастлив, работая целыми днями, а теперь я постоянно чувствую себя несчастным.
Она не ответила. Часть ее была вне себя от радости, что он сказал все это.
К стойке подошел Берни и некоторое время наблюдал, как они молча смотрят друг на друга.
— Все нормально? — наконец спросил он.
Ответа не последовало.
— Виктория, я могу закрыть ресторан сам, а ты иди, поговори с синьором Кавелли.
Она неуверенно покачала головой, но Антонио ответил:
— Спасибо, это очень любезно.
— Антонио, я… — начала она, но он уже решительно двинулся к ней.
— Нам надо поговорить, — сказал он, беря ее за руку.
Его прикосновение пробудило водопад воспоминаний. Она отдернула руку, но пошла за ним. Им действительно надо было поговорить.
— Как Натан? — спросил Антонио, пока они шли к ее комнатам.
— Хорошо. Спит.
Она не стала говорить, что он тоже скучает. Надо было действовать осторожно. Допустим, он скучал по Натану, но что, если это преходящее чувство? Он не сказал, что он скучает по ней, что любит ее. Если бы любил, не отпустил бы.
Она позволила Маргарет уйти домой, и та спросила, бросив заинтересованный и оценивающий взгляд на Антонио:
— Мне прийти завтра в то же время?
— Да, пожалуйста.