Только ждать и смотреть
Шрифт:
– Он поднял автомат… – пролепетала Наташа.
Жильцы-приживальцы профессора Дюбе, слушали ее, прикованные от страха к своим местам. Только когда она вскинула в воздух руки, вся красная, огнем горящая, и завершила историю, старичок Пармен, которого глухим считали, обернулся к полковнику, и спросил его сиплым шепотом:
– Ну что, дали тебе срок за убийство отца?
Полковник сидел на стуле развалившись, словно он со стула сползал, но удержался, и лицо его было мокрым, то ли от пота, то ли от слез.
Ни в каком театре
– Нет, – тихо ответил полковник. – не моя это история. Я даже не знаю, что с парнем стало, его из нашей части перевели. Мне бы, может, и легче было, если бы это я. Чужое горе – оно ж чужое, что с ним делать?
И по тому, как просто он ответил, засунув в ножны свой командирский голос, было ясно, что полковник не врет.
– От солнца всякое бывает, – согласился кто-то, – я однажды на пляже…
Полковник хотел сказать, что не солнце и даже не смерть сама, такая нелепая, но он вдруг почувствовал, что больше не хочет говорить, сказано все. Вы шло из него чужое горе. Золотко ты мое, красавица ты, женщина…
– Наташа, – сказал он ей, – ты сегодня со мной гулять пойдешь? Я тебе одно дерево покажу, оно уже почти цветет. Весна!
И подставил ей стул, чтоб она не ударилась, падая.
Самолет пошел на посадку. Иностранцы, которых выслали последним рейсом, сидели молча, с напряженными лицами. Рене перестал командовать профессором. Он снимал с себя обязанности руководителя гуманитарной миссии, как снимал погоны. Он возвращался в свою деревню в альпийской Швейцарии. “Выше нас только коровы”. Рене проспал почти весь полет.
Третья война.
Перед посадкой Рене проснулся.
– Моя жена меня убьет, – пожаловался он профессору. – Она собирает куклы в национальных одеждах, откуда я ей только не привозил. А сейчас я искал, я искал…
Профессор встал и вышел в проход.
– Проследите свою мысль, вернитесь назад, кубик за кубиком. Попробуйте остановиться в лабиринте… Добейтесь…
– Кукла, одежда, пальто, человек в пальто, сидит в последнем ряду… – проследил свою мысль профессор Дюбе.
Он хотел пойти в конец салона. И хотел остаться. Одновременно. Маленький мальчик забегал, заметался.
– Садитесь! – закричали на профессора со всех сторон. – Мы идем на посадку!
Самолет приземлился на маленьком аэродроме, наверное, военном. Им подали трап и автобус. Все поспешили к выходу. Профессор Дюбе прощупал взглядом небольшую толпу. Он увидел высокого человека в пальто. “Мама, купи мне маленького братика! Я ничего другого не хочу! Я за него все игрушки отдам!” Профессор Дюбе быстро подошел к человеку, стараясь не обдумывать своего решения, чтобы не пришлось принимать это решение и чтоб не сомневаться. Ему показалось, что маленький мальчик как будто на минуту замешкался в лабиринте, задержался.
– Как ваше имя? – спросил он своего двойника. Человек тихо ответил – Андро. Он поднял на профессора Дюбе огромные голубые глаза. Его волосы были откинуты назад, открывая лицо полностью, и профессор Дюбе смотрел на него, как в зеркало. Человек тоже вглядывался в профессора Дюбе, будто только сейчас заметил поразительное сходство. Он больше не выглядел сумасшедшим. Немного напуганным – да, и грустным. Но не сумасшедшим!
– Держись за меня! – сказал профессор Дюбе, и человек тут же взял его за руку, схватился за него, как ребенок.
“За меня?” – удивился собственным словам профессор. Он почувствовал, что чужая рука теплая и потная.
“Дома меня ждет долгий бракоразводный процесс”, – вдруг захотел поделиться профессор Дюбе, но не смог, не решился.
– Теперь мы должны… – начал профессор, еще не зная, как закончить фразу.
Маленький мальчик в лабиринте был готов броситься вперед со всех ног.
– Теперь мы должны получить временные документы, – сказал Рене, подходя к ним. – Я в то утро достал из чемодана фотографии моих внучат и положил в карман. Как чувствовал. У меня уже однажды пропали документы, когда я ездил с гуманитарной миссией, это лет пять назад. Столько потом было волокиты!..
Рене внимательно посмотрел на профессора из высокогорной деревни.
– Вы близнецы? – спросил Рене профессора Дюбе. Ему все надо было знать. – А что ваш брат там делал? Он тоже ездил с гуманитарной миссией?
– Да, с гуманитарной миссией, – ответил профессор Дюбе, как откликнулся эхом.
– Арман ввел в оперу женский образ, потому что красота не нуждается в переводе, – продолжил он начатую ранее мысль. – Она одна на всех, вот что нас объединяет… Мы – это вы, а вы – это мы…
– Весна пришла! – объявил человек в пальто женщине с прекрасной грудью.
Он пошел по ковру в старых грязных туфлях, как раз в тех, за которые Наташа его ненавидела. Он снимал обувь только в саду, но Наташи-то там никогда и не было! Он отдергивал шторы, и окна одно за другим становились синими. Небо! Ни деревьев, ни домов не было видно, все осталось внизу, под горой Мон-Рояль. Овальная спальня, казалось, висела в воздухе.
– Клара, – позвал Андро и указал на небо, – весна пришла!
Жена профессора Дюбе открыла глаза и посмотрела в никуда. Человек в пальто подошел к центральному окну и открыл его. Весенний воздух, еще холодный, ворвался в комнату, почти зримый. Андро положил на кровать мадам Дюбе маленький кораблик. Клара молчала, но смотрела на Андро, не сводила с него глаз. Может быть, она действительно все понимала, как говорил доктор. Ее прекрасная грудь медленно приподнималась и опускалась. Спичечный кораблик покачивался на волнах. Ангелы-снайперы навели на Андро свои меткие стрелы.