Только звери
Шрифт:
Глядя на вздыбленных гну на наших зеленых полянах, я думал о том, насколько скучнее стала Африка без этих веселых, бесшабашных плясунов вельда. Похоже, прогресс цивилизации повсеместно глушит исконную радость и утверждает банальность, весело гарцующих созданий сменяет нудно жующая жвачку утилитарная корова…
Наряду с белохвостыми был у нас один экземпляр полосатого (или голубого) гну, примерно такого же сложения, только покрупнее; шерсть рыжевато-коричневая, расписанная шоколадными полосами, грива и хвост черные. Эта антилопа была, пожалуй, еще более бесноватой, ее лихие антраша казались еще экстравагантнее, и вырывающиеся из
— Что, Гарри, придется нам помаяться? — спросил я.
— Боюсь, что придется, старик, — ответил Гарри, помешивая грибы на шкворчащей сковороде.
— Куда мы его поместим? — продолжал я. — У нас ведь нет ничего подходящего?
— У нас нет, — подтвердил Гарри. — Они пришлют клетку на своем грузовике в четверг. Загоним его в клетку, и они отвезут его.
Все звучало очень просто в изложении Гарри.
Настал четверг, и прибыл грузовик с высокой узкой клеткой, в которую нам предстояло каким-то образом водворить чрезвычайно нервного, пылкого и подвижного гну. Утром Полосатик погулял в загоне, потом я заманил его овсом в двойное стойло, в одном из просторных отсеков которого он и был теперь надежно заточен. Прежде всего надо было спустить тяжелую клетку с грузовика, установить ее перед стойлом и поднять задвижку. На это понадобилось немало времени, и, естественно, не обошлось без шума, который вызвал резкий протест у Полосатика. Он урчал, фыркал, дыбился и неоднократно пытался разнести копытами стойло. Поставив клетку как надо, мы удалились на полчаса, чтобы обсудить дальнейшие действия и дать Полосатику немного поостыть.
— Теперь слушай, старик, — говорил Гарри, — дальше делаем так. Я забираюсь на клетку сверху и поднимаю задвижку, но с поднятой задвижкой я не смогу увидеть, когда он войдет в клетку, так что ты уж скажи мне, когда отпускать, понял? Затем ты берешь лестницу, заходишь с ней в соседний отсек, берешь вот это полешко, перегибаешься через перегородку и, когда он подойдет к выходу, ткнешь его полешком в зад — только один раз, запомни, этого будет достаточно, чтобы он ринулся в клетку. И как только он в нее забежит, ты мне кричишь, и я отпускаю задвижку, понял?
— Послушать тебя, так это проще пареной репы, — заметил я не без горечи.
— Будем надеяться, — ухмыльнулся Гарри.
Мы вернулись к стойлу, где Полосатик урчал все так же сердито, я втащил лестницу в соседний отсек, вооружился полешком, поднялся и заглянул через перегородку. Полосатик с ужасом воззрился на человека, который задумал подло напасть на него с тыла. Косматая борода и взъерошенная грива придавали ему такой вид, словно он только что встал с постели и не успел очухаться. Гарцуя и кружась в стойле, он раздувал ноздри, фыркал, вращал глазами, и кривые черные рога его поблескивали как ножи.
— Ты готов, старик? — крикнул снаружи Гарри.
Я перенес полешко через перегородку и проверил ногами надежность опоры.
— Есть! — ответил я. — Поехали.
Задвижка медленно поднялась, и Полосатик, который продолжал таращиться на меня, словно старая дева, обнаружившая под своей кроватью незнакомого мужчину, развернулся к выходу. Он фыркал,
— Сейчас я погоню его, Гарри! — крикнул я.
— Давай, старик, — отозвался Гарри.
Я стал осторожно опускать полешко к подрагивающему толстому заду Полосатика. Едва оно коснулось лоснящейся кожи, последовала такая реакция, словно я поднес спичку прямо к запалу динамитного патрона. Все смешалось. Ощутив прикосновение, Полосатик тотчас подскочил вверх и лихо взбрыкнул всеми четырьмя ногами. Одно копыто задело полено, так что оно взлетело вверх, подобно ракете, и ударилось о потолок. Казалось, моя правая рука попала под копер для забивки свай. Невыносимая боль заставила меня выпустить полено. Судорожно дергаясь, чтобы не свалиться вперед через перегородку, я чувствовал, как лестница качается под моими ногами. В ту же минуту Полосатик, издав особенно мощное фырканье, наклонил голову и ворвался в клетку.
— Задвигай, Гарри, задвигай! — отчаянно крикнул я; одновременно лестница выскочила у меня из-под ног, и я грохнулся в стойло.
Задвижка скользнула вниз, Полосатик очутился в плену. Но успокаиваться было рано: ворвавшись в клетку, он с ходу боднул противоположную стенку, и клетка закачалась, как судно, попавшее в ураган. Щепки летели во все стороны, по мере того как Полосатик продолжал обрабатывать стенки рогами. Наши помощники заметались в поисках молотка и гвоздей, чтобы не дать узнику вырваться на волю. Сидя на угрожающе качающейся клетке, Гарри с тревогой смотрел на меня.
— Ты цел, старик? — с беспокойством осведомился он.
С некоторым усилием я поднялся на ноги; рука болела так, будто на нее наступил слон, и заметно опухла.
— Я-то цел, да, боюсь, кисть сломана, — ответил я.
Так оно и было: в больнице рентген показал, что сломаны три косточки плюсны. Учитывая силу, с которой они были зажаты в деревянном сандвиче, хорошо еще, что их не раздавило вдребезги. Мне дали болеутоляющее, от которого боль нисколько не умерилась, и врач сказал, чтобы я воздержался от работы два дня, пока кости станут на место.
Это было, так сказать, мое первое почетное ранение при исполнении служебного долга, и утешение не заставило себя ждать: миссис Бейли обращалась со мной так заботливо и почтительно, словно я совершил подвиг, достойный ордена.
Вечером, когда я у камина нежил мою ноющую руку, вошел Чарли.
— Что ж, дружище, придется тебе укладывать свои вещички, — приветствовал он меня.
— Укладываться? Что ты такое говоришь, Чарли? — всполошилась миссис Бейли.
— Только что из дирекции передали. — Чарли с блаженным видом протянул к огню ноги в домашних туфлях, — в конце недели домой отправимся.
— Домой? Ты хочешь сказать — в Лондон?
— Ну да, — ответил Чарли. — Довольна?
— Конечно, довольна, — сказала миссис Бейли. — Но что же будет с Джерри?
— Ты переберешься в лачугу, ее теперь будут заселять, — сообщил мне Чарли.
Лачугой называли огромное здание учрежденческого вида, которое было выстроено для обслуживающего персонала и в котором, насколько мне было известно, еще никто не жил.
— В этот сараище! — воскликнула миссис Бейли. — Да он там зимой в ледышку превратится.