Только звезды нейтральны
Шрифт:
– Папа, - горько сказал он.
– Папа!… Ты…
И не договорил. Суровый взгляд отца остановил его: не уступит. Юра знал этот взгляд. Папины глаза сразу вдруг становились холодными, чужими. Мама это объясняла так: «Папа хозяин своему слову. Прежде чем произнести это слово, он обдумает его».
Юра сидел опустив голову. Говорков сочувственно спросил:
– Худо, брат? Ничего, переживем! Выше нос! Хочешь с ними? Рано еще. У тебя все впереди. Находишься и на кораблях, и на лыжах… Тебе отец не рассказывал, какой случай был прошлой зимой вот
– Не-ет…
– Пошел на лыжах краснофлотец хворост собирать на растопку. Ходил-бродил несколько часов, ни одного сучка не мог найти. Ушел далеко, а тут снегопад начался. Ну, он и заблудился, обессилел, вырыл окопчик в снегу и заснул.
– А потом?
– нетерпеливо спросил Юра.
– К вечеру хватились - нет человека. Послали лыжников на розыск. Нашли полуживым, в госпиталь отправили. Вот, брат, что такое Север. Не надо на отца сердиться. У него знаешь сколько дел? А ты живи, брат, и пока присматривайся, пригодится.
– Значит, папка с архитектором тоже могут заблудиться?
– Не заблудятся, у них с собой компас. Юра осторожно спросил:
– А вы читали книгу «Приключения капитана Гат-тераса»?
– Как же не читать? Читал.
– Это взаправду было или так просто, выдумка?
– Жюль Верн изучал дневники полярных путешественников. Стало быть, правда!
– Во здорово!
– воскликнул Юра.
– Расскажите еще что-нибудь, Сергей Степанович. Про моряков, пожалуйста.
Говорков подсел к печке на корточках. Железным прутом шевельнул дрова - и они вспыхнули ярко, как бумага.
Юра с нетерпением смотрел на раскрасневшееся белобровое лицо Сергея Степановича и вдруг сказал:
– А хорошо, что мы не пошли, правда?
– Конечно! Я рад, что ты это понял. Слушай, Юра, недавно был такой случай…
А в это время Душенов встал на лыжи, распрямил свои широкие плечи, полной грудью, до боли, втянул в себя морозный воздух. На лыжне он переставал стесняться своего роста, широкого шага, стремительности движений, которые в обычное время сдерживал. Здесь он не испытывал никакой неловкости от того, что скроен природой со щедрым расходом материалов: высок не в меру, широкоплеч и громоздок. Он всегда, всюду чувствовал себя неуютно, все вещи рядом с ним казались хрупкими и невыносимо мелкими. И он боялся или что-то поломать, или уронить. Здесь же он шел легко, чуть наклонившись вперед, с силой отталкиваясь палками. Ничто не стесняло его движений, он ощущал себя летящим по воздуху.
Еще в Севастополе, собираясь в дорогу, они с Лелей заказали лыжные костюмы, шапочки и рукавицы. Лыжи купили в Москве. Леля совсем не умела ходить в первые дни. Сейчас, хотя падать перестала, держится молодцом, хоть ноги все еще часто разъезжаются. Душенов смеялся от души, Леля сердилась:
– Погоди, еще месяца два - и ты меня не догонишь! «Приедем сюда вместе, - решил Душенов.
– Она будет рада».
Он долго катился, согнув ноги в коленях, потом бежал, быстро перебирая палками. Давно он не испытывал такого наслаждения и душевного
Архитектор, судя по всему, тоже знал, что такое лыжи, но с трудом поспевал за командующим, любуясь его статной фигурой в обычных флотских брюках, заправленных в носки, плотном темно-синем свитере с белой полосой на груди и в синей вязаной шапочке.
Душенов останавливался, опираясь на палки, и терпеливо ждал спутника. Лицо у него раскраснелось, из приоткрытого рта струились белые клубы. Вокруг суровая, изрытая сопками земля, прикрытая снегом.
Ловко сделав поворот, подъехал архитектор. Он махнул рукой в сторону далекого горизонта:
– Не знаю, как вы полагаете здесь развернуть город? Ведь рельеф-то, рельеф, взгляните!
– Сопки?
– Вот именно, сопки.
– А мы их сроем!
– То есть?…
– Снесем. Подложим динамит - и, пожалуйста, ровная площадка для постройки города. Устраивает?
– Вы, по-видимому, не представляете, сколько это будет стоить? Сколько тола, рабочей силы, грузовиков потребуется для такого дела?
– Верно, не знаю. А вы уже подсчитали?
– Нет еще, но можно прикинуть. Имейте в виду, эта затея дорогая!
– Нет, не слишком дорогая.
– Душенов уверенно тряхнул головой.
– Вы понимаете, что значит флот для укрепления обороны здесь, на Севере? Деньги многое решают в нашей жизни, но не все.
Архитектор рукавицей вытер лоб:
– М-да… Но площадка - это еще не самая большая трудность. Вы не представляете, какие проблемы встанут при решении города на таком вот месте. Возьмем, к примеру, проблему воды.
– Проблемы, проблемы… Так ведь это хорошо, что встанут проблемы! И чем их больше, тем лучше. Разве плохо браться за то, что оказывает сопротивление? Материал сопротивляется, а вы подчините его себе. С какими только проблемами я не сталкивался в жизни! И не раз убеждался, что нет проблемы, которую нельзя было бы решить.
Архитектор согласно кивнул:
– Если того требует необходимость, если на всем побережье нет места лучшего, чем Ваенга…
– Нет, - заверил Душенов.
– Будь другие места, я бы вас сюда не позвал.
– Значит, вопрос решен?
– В принципе, да. На днях поеду в Москву докладывать наркому обороны.
– Тогда давайте говорить конкретно…
…Они возвратились через несколько часов. Белые колючки смешно торчали на красном лице архитектора. Душенов был в приподнятом настроении, сел рядом с сыном, обнял его, спросил:
– Я потом тебе все расскажу, сын. Подробно. А сейчас угостишь нас чаем? Да погорячее…
Юра кинулся к свистевшему на буржуйке ясно-голубому чайнику. Он уже забыл про обиду. Сергей Степанович рассказал ему столько интересных историй, куда там до них капитану Гаттерасу! Теперь скорее бы домой, надо написать друзьям в Севастополь. То-то они будут довольны!
За чаем Душенов сказал Говоркову:
– Вы знаете, Сергей Степанович, место для строительства главной базы что надо. Вот послушайте…