Толкование на Евангелие от Иоанна. Том I
Шрифт:
Если же кому угодно и посредством других рассуждений доходить до исследования сходства (между Моисеем и Христом), тот в словах как меня может видеть (указание на Христа, как на) законодателя и для доказательства привести изречение (Христа): «Сказано было древним: не прелюбодействуй, — Я же говорю вам: не вожделевай» (Мф. 5, 27–28). Точно так же опять это выражение как меня может указывать (на Христа как) на некоего как бы руководителя и наставника к уразумению воли Отца и того, чрез что может стать легко доступным путь к Царству Небесному, — как, без сомнения, и блаженный Моисей являлся для древнейших учителем воспитания по закону, повсюду к собственным словам прилагая: «Да многое поживешь время, и введет тебя Господь Бог твой в землю, о коей клялся отцам твоим» (ср. Втор. 4, 1; 5, 16; 6, 10; 30, 16 и др.).
Поскольку же к сказанному прибавил: «и человек, который бы не послушал всего, что ни скажет пророк тот во имя Мое, Я взыщу с него», то неразумные иудеи и ожесточившие свои души до крайнего непослушания пусть уже увидят, что сами добровольно навлекают гибель на
Аще же того писаниям не веруете, како Моим глаголом веруете? [444] (5, 47)
Речь эта может кому-либо, и вполне справедливо, показаться имеющей много неясного. Ведь можно, пожалуй, и не без видимого основания, приходить к предположению, конечно не истинному, что Моисеевы писания выше слов Спасителя, ибо это изречение имеет несколько благоприятствующий такому пониманию внешний вид, — и если судить о нем не с точки зрения точного умозрения, оно, по-видимому, предоставляет Моисеевым писаниям более высокое достоинство пред Спасителевыми словами. В самом деле, словами: Если же того (Моисея) писаниям не веруете, как Моим словам веруете? — дает, по-видимому, разуметь, что писания того (Моисея) занимают высшее положение, чем какое должны бы иметь Его слова. Но сама природа дела показывает такую невероятную мысль полной крайней глупости. И действительно, каким образом писания Моисеевы могут быть мыслимы превосходящими слова Спасителевы, когда писания того были прообразами и тенями, а слова Христовы суть истина? Нетрудно, может быть, составить по этому предмету и длинное рассуждение. Но излишним почитаю говорить — как бы то ни было, хорошо ли, худо ли — о том, что весьма ясно и не отвне, но из себя самого получает доказательство (своей истинности). Зачем же, в самом деле, останавливаться на подобных предметах с изысканными речами и не представляющее никакой трудности разменивать на неблаговременное многословие?
444
Св. Ал.: аще же оного писанию не веруете, како — веруете соотв. чт. 2-е, вм. древнесл.: аще ли того книгам веры не емлете — веру имете, соотв. — . Сим. и Карп.: аще бо, нек.: словесем, собств.: речениям.
Итак, изречение Спасителя имеет такой смысл. Если, говорит, имея написанный чрез Моисея закон и всячески заботясь о писаниях его, вы ни во что ставите преступление против них, часто читаемое погружая в неуместное забвение; то как могли бы вы быть более благомысленны относительно Моих слов или как оказались бы более готовыми и благопослушливыми к Моим речам, не часто и не постоянно занимаясь ими, но слушая их как бы мимоходом и только раз когда-нибудь восприняв своим слухом? Таким образом можешь толковать изречение или рассмотри с другой какой стороны, ибо плодотворно для научения занятие этим и исследование.
Итак, писания Моисеевы содержат некое руководство и прообразование тайн Христа, как бы некие начала знания о Нем, сенописанные в том (законе), что мы подробнее доказали уже в предшествовавших рассуждениях. Концом же законного воспитания был Христос, по написанному (Рим. 10, 4) — исполнение закона и пророков Христос (ср. Мф. 5, 17). Они же, говорит, «первых начал слов Божиих» (Евр. 5, 12) не приняв и своей глупостью отталкивая закон, руководивший посредством яснейшего письмени, — каким бы образом могли достигать еще более совершенного знания? Или разве могло бы быть ими благосклонно принято еще большее, когда не дано никакого места малому и низшему?
Глава IV
О том, что переходы Христа из Иерусалима часто означают перенесение благодати на язычников; — здесь же и рассуждение о пяти ячменных хлебах и двух (печеных) рыбках
И по сих отыде Иисус на он пол моря Тивериадска [445] (6, 1)
Прежде всего считаю необходимым для слушателей сказать о том, что (Свои) переходы из Иерусалима Господь оказывается делающим не без некоей необходимости, но при каждом почти (переходе) Он домостроительствует что-либо и в природе дел (Своих), как на доске, описует тайны. Впрочем, о том, какая была цель перехода и что он означал, поставим на вид в свое время, по окончании предлежащих нам глав. Разделив каждое изречение понемногу и изъяснив полезное из буквального смысла и таким образом представив читателям для уразумения, мы потом присоединим ко всему заключительное умозрение, в коем обобщим частности. Итак, каков общедоступный смысл изречения, об этом прежде всего и считаем нужным сказать.
445
— и в Остр. Мст. (и посем), нек. и Зогр., но автор. оп. и Мар. Гал. св. Ал. др. отыде св. Ал. вм. иде др. оп. нек. и Остром. Мст. Зогр., а Гал.: моря Галилейска, св. Ал.: Гал.
После сего, говорит, отошел Иисус на ту сторону моря Тивериадскаго. После чего же это сего, это надо исследовать без небрежения. В Иерусалиме Христос явил Себя чудным Врачом — исцелил человека, «тридцать восемь лет находившегося в болезни своей» (Ин. 5, 5), не дав при этом лекарства и не придумав какого-либо средства против болезни, но одним только словом, как Бог, властью всемогущей и боголепным изволением: восстав, говорит, возьми постель твою и уходи в дом твой (Ин. 5, 8; ср. Мф. 9, 6). А как была суббота, то страдавшие грубостью буквы иудеи по невежеству своему негодуют, более чем тот (расслабленный) удручаясь усвоенным ими себе неразумием, болея немощным бездействием всех вообще благ, расслабленные умом, немощные по нравственности, к коим справедливо бы можно сказать: «Укрепитесь, руки опущенные и колена расслабленные!» (Ис. 35, 3). Негодуют же они, указывая на то, что подобающее субботе почтение должно соблюдаться и Самим Законодателем, — осуждают Христа, как преступника, не принимая во внимание (изречения): «Нечестив говорящий царю: закон преступаешь» (Иов 34, 18). За это были от Спасителя сильные обличения — Он вел длинное и большое рассуждение о том, что субботнее бездействие было узаконено древним прообразовательно и что «Господин есть субботы Сын Человеческий» (Мф. 12, 8). Но ни к чему доброму не способные, а готовые на всякое сопротивление, они восстают на Учащего тому, что надлежало узнать, и замышляют убийство Того, кто хотел умудрять их, воздавая Ему, по написанному, «зло за добро» (Пс. 34, 12).
Вот после этих– то деяний и речей Господь как бы по необходимости удаляется из Иерусалима, и именно потому, что приближалась пасха иудеев, как скажем об этом немного потом, — и переплыл само даже море Тивериадское, или озеро, так называемое в стране Иудейской. А как совершать этот переход и отправляться в другие места, и притом столь отдаленные от Иерусалима, особенно побуждало Его и заставляло, как мы только что сказали, именно приближение пасхи Иудейской, то почитаю подобающим показать, что вполне справедливо Иисус отказался находиться в Иерусалиме в то время.
Итак, закон Моисеев повелевал иудеям ходить в Иерусалим со всех окрестностей для совершения там прообразовательного праздника кущепоставления. [446] Духовный (человек) и отсюда уразумеет собрание всех святых ко Христу, когда и со всей вселенной, после оживления мертвых, соберутся в вышний город, небесный Иерусалим, для вознесения там благодарений истинного (праздника) кущепоставления, то есть поставления (воскресения) и (бессмертного) пребывания тел, очевидно по разрушении тления и падения смерти в смерть. Относительно того, что обычно бывало исторически и действительно, надо сказать, что толпа приходивших в Иерусалим не ведала числа себе, — и вот особенно в то время фарисеи, естественно, и могли иметь большую силу, притворяясь защитниками закона и в таком множестве обвиняя законопреступника или казавшегося им законопреступником. Ведь совсем ничего нет трудного воспламенять безмерное сборище стадной толпы, когда кто станет говорить, что она оскорблена, и пытаться возбудить ее даже и против ничем ее не оскорбляющих. Подобно воде или огню, без рассуждений и проверки, стремительно бросается она повсюду и нападает на все обреченное терпеть от нее. Зная это, Господь удаляет Себя из Иерусалима вместе с учениками и уходит по ту сторону моря Тивериадскаго. Что Господь отвращается от убийственных иудеев, весьма хорошо поступая, можем также узнать и из этого (события), ибо сам блаженный Евангелист говорит: «И после сего ходил Иисус в Галилее, ибо не хотел в Иудее ходить, потому что искали Его иудеи убить» (Ин. 7, 1).
446
— праздник поставления, или построения, палаток (кущей).
Что Он отказывается ходить по Иудее, дабы не подвергнуться преждевременной смерти, с этим, пожалуй, скажет кто-нибудь, я соглашусь, но еще не понимаю, зачем при этом избегает праздника? Так и считавшиеся братьями Христа приступают к Нему в Галилее со словами: «Пойди отсюда и уходи в Иудею, да и ученики Твои видят знамения, кои творишь» (Ин. 7, 3). Но Господь к ним: «Вы пойдите на праздник, Я не пойду на праздник сей, потому что Мое время еще не исполнилось» (Ин. 7, 8).
Таким образом, ясно и очевидно, что Спаситель удалился из Иерусалима и предпринял это отшествие не добровольно, но избегая гнусности неверов, обходя злокозненность преследователей и искусно отклоняя стрелу ненависти. Уклоняется Он (от гонителей), хотя и имел силу ничего не потерпеть, если бы и оставался, — также для того, чтобы начертать нам добрый образец отнюдь не трусости, но благоусмотрительности и любви к ближнему. Руководствуемые этим, как образцом, к познанию полезного предмета, мы должны знать, что, при преследовании нас врагами, хотя бы и совсем никакого вреда не виделось (от них) в настоящее время, но, уклоняясь как-либо и тем отражая наибольшую стремительность их нападений и избегая мгновенной пылкости (гнева), мы встретимся уже с ослабленным гневом обидчиков и пресечем дерзость их насилия, оказывая добро тем, кои могли бы быть к нам не добры, а не получая добро, как это очевидно, и ища не своей пользы, но пользы других. Итак, дело любви — полное (с нашей стороны) непротивление зложелателям нашим, не злоупотребляя возможностью ничего не потерпеть, если бы и оказывались мы присутствующими (среди врагов), и тем сильнейшую возбуждать в них ярость, не имеющую силы взять верх над ненавидимым. Такая любовь, которая в своем чистейшем виде была во Христе, как говорит Павел, «не ищет своего» (1 Кор. 13, 5).