Толкование на Евангелие от Иоанна
Шрифт:
1. Имже Бог чрево, и слава в студе их, – говорил о некоторых людях Павел в Послании к Филиппийцам (Флп. 3, 19). Что таковы же были и иудеи, видно и из предыдущих обстоятельств, видно и из того, что они говорили, пришедши ко Христу. Когда Он дал им хлеб и насытил их чрево, они и Пророком называли Его, и царем хотели поставить; а когда преподавал им учение о пище духовной, о жизни вечной, когда беседовал о воскресении и возвышал их мысль и когда в особенности следовало бы дивиться Ему, – тогда они ропщут и отступают от Него. Между тем, если Он Пророк, как они прежде говорили, – а Он и действительно есть Тот, о Котором сказал Моисей: Пророка от братии вашея возставит вам Господь Бог, якоже мене, Того послушайте (Втор. 18, 15; Деян. 3, 22), – то им надлежало слушать Его, когда Он говорил: с небесе снидох, но они не слушали, а роптали. Они еще уважали Его за недавнее чудо над хлебами, и потому явно не противоречили, но ропотом выражали свою досаду на то, что Он не дал им трапезы, какой они хотели, и среди ропота говорили: не Сей ли есть сын Иосифов? Из этих слов видно, что они еще не знали даже о Его чудном и необычайном рождении, отчего и называют Его сыном Иосифа. И Христос не упрекает их и не говорит: Я не сын Иосифа – не потому, чтобы Он был сын Иосифа, но потому, что они еще не могли услышать о том чудном рождении. Если же они не могли ясно услышать о Его рождении плотском, то не могли тем более – о неизреченном, горнем. Если Он не открыл им уничиженного, то тем более не мог бы говорить им о тех вещах. И хотя их много соблазняло Его происхождение от простого и незнатного отца, однако ж Он не открыл (истины), чтобы, отстраняя один соблазн, не произвести другого. Что же Он отвечает на их ропот? Никтоже может приити ко Мне, аще не Отец, пославый Мя, привлечет его (ст. 44). На это нападают манихеи и говорят, будто ничто не зависит от нас. Между тем эти-то слова особенно и доказывают, что мы властны в своем произволении. Но какая, говорят, надобность привлекать, если кто сам приходит к Нему? Опять и это не уничтожает нашего произволения, а, напротив, показывает, что мы нуждаемся в помощи. Здесь (Христос) говорит не о всяком приходящем, но о том, кто пользуется великим содействием (от Бога). Далее показывает и способ, которым Отец привлекает. А чтобы иудеи опять не подумали о Боге чего-либо чувственного, Он присовокупил: не яко Отца видел есть кто, токмо Сый от Бога, Сей виде Отца (ст. 46). Как же, спросишь, привлекает? Это давно показал Пророк, предвозвещая и говоря: будут еси научени Богом (ст. 45). Видишь ли достоинство веры? Видишь ли, как, по предсказанию Пророка, люди имеют быть научены ни от человек, ни человеком (Гал. 1, 1), но Самим Богом? Потому-то, чтобы придать достоверность Своим словам, Он и отослал иудеев к пророкам. Но если сказано, что все будут научены Богом, то отчего, спросишь, некоторые не веруют? Оттого, что те слова сказаны о большей части людей, или еще: пророчество указывает не вообще на всех, но на всех желающих. Учитель стоит пред всеми и всем готов преподать и сообщить свое учение. И Аз воскрешу его в последний день (см.: ст. 39). Не малое здесь означается достоинство Сына: если Отец привлекает, то Он воскрешает. Но этим Он не отделяет Своих дел от Отца (как это возможно?),
2. Заметь еще и то, откуда Он выводит различие между этим хлебом и манною: из следствий употребления той и другой пищи. Показывая, что манна не принесла никакой особенной пользы, Он присовокупил: отцы ваши ядоша манну в пустыни иумроша (ст. 49). Потом представляет убедительнейшее доказательство тому, что они удостоились несравненно большего дара, чем отцы их, намекая на бывших при Моисее тех дивных мужей. Поэтому, сказав, что евшие манну умерли, Он прибавил: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки. И слово: в пустыни Он употребил не без цели, но чтобы дать заметить, что манна и продолжалась недолго, и не перешла в обетованную землю; а этот хлеб не таков. И хлеб, егоже Аз дам, Плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира (ст. 51). Справедливо здесь может кто-нибудь в недоумении спросить: благовременно ли было говорить эти слова, когда они отнюдь не послужили к назиданию и не принесли никакой пользы, а, напротив, даже повредили тем, которые были уже наставлены? От сего, сказано, мнози от ученик Его идоша вспять, говоря: жестоко слово сие, кто может Его послушати? (см.: ст. 66, 60). Ведь можно было это преподать одним ученикам, с которыми, как заметил Матфей, Христос и беседовал особо. Что же отвечать на это? То, что и в настоящем случае эти слова были весьма полезны и нужны. Так как иудеи настоятельно просили у Него пищи, но – телесной, и, вспоминая о пище, какая была ниспосылаема их предкам, считали манну чем-то великим, то Он и упоминает о пище духовной, желая показать, что все то было образом и тенью, а эта пища есть самая истина вещей (Евр. 10, 1). Но надлежало, говорят, сказать: отцы ваши ели манну в пустыне, а Я дал вам хлеб. Но в этом большое различие. Это чудо (над хлебами) казалось даже меньшим того (дарования манны), потому что манна была ниспосылаема с неба, а чудо над хлебами было совершено на земле. Итак, поелику они домогались пищи, сходящей с неба, то Он часто и говорил: с небесе снидох. Если же кто полюбопытствует узнать, для чего Он завел речь и о таинствах, то мы скажем ему, что было очень благовременно сказать и о них. Темнота слов всегда подстрекает слушателя и делает его более внимательным. Потому иудеям не соблазняться следовало, а, напротив, спросить и узнать. Но они удаляются. И если они считали Его Пророком, то должны были поверить Его словам. Таким образом, причина соблазна заключалась в их неразумии, а не в непонятности речи. Но ты смотри, как Он мало-помалу привязывал к Себе учеников. Они говорят: глаголы живота имаши, куда идем (см.: ст. 68), несмотря на то, что здесь Он представляет уже Себя дающим, а не Отца, говоря: хлеб, егоже Аз дам, Плоть Моя есть. Но народ не так, а напротив: жестоко слово сие, говорит он, почему и уходит. Между тем это учение было не новое какое-либо и необычайное. На него прикровенно указал еще прежде Иоанн, назвав Христа Агнцем. Но и при всем том, скажешь, народ не понимал. Знаю это и я; но не понимали также и ученики. Если они еще ничего ясно не знали о Воскресении, а потому и не понимали, что бы такое значило: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (2, 19), то еще гораздо менее могли понять те слова, потому что они темнее этих. Что воскресали пророки, это они знали, хотя Писание говорит об этом и не так ясно; но чтобы кто-нибудь ел плоть, о том никогда не говорил ни один из пророков. И, однако ж, ученики поверили Христу, следовали за Ним и исповедали, что Он имеет глаголы живота вечного. Долг ученика – не разбирать с излишним любопытством слов учителя, но слушать, верить и ожидать надлежащего времени для решения недоумений. Отчего же, скажешь, (с некоторыми) случилось противное и они обратились вспять? Причина – в их неразумии. Как скоро придет на мысль вопрос: как? – вместе с тем является и неверие. Оттого смущался и Никодим, говоря: како может человек внити в утробу матери своея? (см.: 3, 4). Оттого смущаются и они, говоря: како может Сей нам дати Плоть Свою ясти? (ст. 52). Если ты теперь спрашиваешь: как? – то отчего не говорил того же о хлебах? Как из пяти Господь сделал такое множество? Очевидно, они тогда думали только о том, как бы насытиться, а не о том, чтобы уразуметь чудо. Но тогда, скажешь, самый опыт научал их. Если так, то по тому же самому опыту им следовало без труда принять и это учение. Для того-то Христос наперед и совершил то чудо, чтобы они, наученные им, веровали уже и тому, что Он после говорил. Итак, иудеи в то время не получили никакой пользы от сказанного; а мы уже на самом деле пользуемся этим благодеянием. Поэтому и нужно знать чудо этих таинств – в чем оно состоит, для чего дано и какая от него польза. Едино тело, сказано, мы бываем и уди от плоти Его и от костей Его (Еф. 4, 4; 5, 30). Да внимают этим словам посвященные!
3. Итак, чтобы не любовию только, но и самим делом быть нам членами Плоти Христовой, будем причащаться [45] этой Плоти. А это бывает чрез пищу, которую Христос даровал, чтобы выразить Свою великую любовь к нам. Для того Он смешал Самого Себя с нами и растворил Тело Свое в нас, чтобы мы составили нечто единое, как тело, соединенное с головою. И это знак самой сильной любви. На это указывал и Иов, когда говорил о своих домочадцах, которые так сильно любили его, что желали сростись с его плотию: кто убо дал бы нам от плотей его насытитися? (Иов. 31, 31). Так говорили они, желая выразить свою великую любовь к нему. С этою же целию так поступил и Христос: чтобы ввести нас в большее содружество с Собою и показать Свою любовь к нам, Он дал желающим не только видеть Его, но и осязать, и есть, и касаться зубами Плоти Его, и соединяться с Ним, и насыщать Им всякое желание. Будем же отходить от этой трапезы, как львы, дышащие огнем, страшные для диавола, помышляя о нашей Главе и о той любви, какую Он показал к нам. Часто родители отдают детей своих на вскормление другим; а Я, говорит (Спаситель), не так, но питаю вас Своею Плотию, Самого Себя предлагаю вам, желая, чтобы все вы были благородны, и подавая вам благие надежды на будущее. Кто отдал вам Самого Себя здесь, то тем более (сделает для вас) там. Я восхотел быть вашим братом; Я ради вас приобщился плоти и крови; и эту плоть и кровь, чрез которые Я сроднился с вами, Я опять преподаю вам. Эта Кровь придает нам вид цветущий и царский; рождает красоту неизобразимую; не дает увядать благородству души, непрестанно напояя ее и питая. Наша кровь, образующаяся из пищи, не вдруг становится кровию, но (сначала) бывает чем-то другим; а эта Кровь не так, но тотчас же напояет душу и сообщает ей некую великую силу. Эта Кровь, достойно принимаемая, отстраняет и далеко прогоняет от нас демонов, призывает же к нам Ангелов и Владыку Ангелов. Демоны бегут оттуда, где видят Владычнюю Кровь, а Ангелы туда стекаются. Пролитая (на Кресте), эта Кровь омыла всю вселенную. Много об этой Крови любомудрствовал и блаженный Павел в Послании к Евреям. Эта Кровь очистила место недоступное и святая святых. Если же ее образ имел такую силу и в храме еврейском, и в Египте, когда кровию были помазаны дверные косяки, то гораздо более – сама истина. Эта Кровь освятила золотой жертвенник. Без нее архиерей не дерзал входить в место недоступное. Эта Кровь поставляла во священника. Она в образах омывала грехи. Если же в образах она имела такую силу, если смерть так страшилась тени, – то может ли, скажи мне, не убояться самой истины? Эта Кровь – спасение душ наших. Ею душа омывается, ею украшается, ею воспламеняется. Она делает наш ум светлее огня. Она делает нашу душу чище золота. Эта Кровь излилась, – и соделала Небо для нас доступным.
45
В греческом тексте: .
4. Страшны поистине Таинства Церкви, страшен поистине жертвенник. Из Рая выходил источник, изливавший чувственные реки; от этой же Трапезы происходит источник, изводящий реки духовные. При этом источнике насаждены не ивы бесплодные, но дерева, досягающие до самого Неба и приносящие плод всегда спелый и никогда не увядающий. Если кто томится от зноя, – пусть идет к этому источнику и прохладит свой жар, потому что этот источник уничтожает засуху и освежает все попаленное, – попаленное не солнцем, а раскаленными стрелами (диавола). Его начало – свыше, и исток его там же, и оттуда он напаяется. У этого источника много потоков, которые изводит Утешитель, а посредником при этом бывает Сын, не заступом пролагая им дорогу, но отверзая в нас расположение. Этот источник есть источник света, изливающий лучи истины. К нему стекаются и Горние силы, чтобы созерцать красоту его потоков, потому что они яснее видят и силу Предлежащих Даров, и неприступное их сияние. Если бы возможно было, чтобы кто-нибудь вложил свою руку или язык в расплавленное золото, – они тотчас озолотились бы. Точно такое же и еще гораздо большее действие производят и здесь на душу Предлежащие Тайны. Сильнее огня кипит и стремится эта река, но не сожигает, а только очищает все, чего касается. Эта Кровь древле была прообразована на жертвенниках, в закланиях, определенных законом. Она есть цена вселенной; ею Христос купил Церковь; ею Он всю ее украсил. Как тот, кто покупает слуг, дает за них золото и потом, желая их украсить, украшает золотом, так и Христос и купил нас Кровию, и украсил Кровию. Приобщающиеся этой Крови стоят вместе с Ангелами, Архангелами и Горними силами, облеченные в царскую одежду Христову и имея духовное оружие. Но этим я еще не сказал ничего великого: они бывают облечены в Самого Царя. Но насколько велико и чудно это Таинство, настолько же верно и то, что, если приступишь к нему с чистотою, – приступишь во спасение, если же с совестию лукавою, – в наказание и мучение. Ядый бо, сказано, и пияй Господа недостойне, суд себеяст и пиет (1 Кор. 11, 29). Если и оскверняющие царскую порфиру наказываются одинаково с раздирающими ее, то что удивительного, если приемлющие Тело с нечистою мыслию подвергнутся такому же наказанию, как и те, которые истерзали его гвоздями? Смотри, на какое страшное наказание указывает Павел в словах: отверглся кто закона Моисеова, без милосердия при двоих или триех свидетелех умирает. Колико мните горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый и Кровь заветную скверну возмнив, еюже освятися? (Евр. 10, 28–29). Будем же, возлюбленные, внимательны к самим себе, наслаждаясь такими благами. И если родится в нас желание сказать что-нибудь срамное или заметим, что нами овладевает гнев или другая какая страсть, – подумаем, чего мы удостоены, какого получили Духа. Такая мысль обуздает наши безумные страсти. Да и доколе мы будем привязаны к настоящему? Доколе не восстанем? Доколе будем нерадеть о своем спасении? Помыслим, чего нас удостоил Бог, возблагодарим, прославим Его – не верою только, но и самими делами, чтобы сподобиться и будущих благ, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Беседа XLVII
Изъяснение 6, 53–54. Продолжение рассуждения о значении святой Евхаристии. – Ученики находят жестоким слово Учителя. – коры и порицания нужно делать с простотою. – Предсказание о предательстве Иуды. – Наше спасение, как и наша погибель, зависят от нашей свободы воли. – Пример Иуды должен служить предостережением для тех, кто занимает высшее положение. – Алчность, бывшая причиной предательства Иуды, может служить причиной погибели и для каждого из нас. – Презирать бедных, – значит предавать Иисуса Христа. – Бесполезность богатств и зло – употребление ими. – Нужно презирать все временное и искать только вечного.
1. Когда беседуем о предметах духовных, ничто житейское да не будет в душах наших, ничто земное; но все это да будет удалено, все да будет устранено, чтобы мы могли всецело предаться одному слушанию Божественных слов. Если при входе царя в город затихает весь шум, то гораздо более в то время, как Дух беседует с нами, мы должны вникать с глубоким безмолвием и с великим страхом. А что сегодня читано, то действительно достойно страха. Что же именно, – послушай. Истинно говорю вам, говорит Христос, если кто не будет есть Плоти Моей и пить Крови Моей, тот не будет иметь жизни в себе. Так как иудеи пред тем говорили, что это невозможно, то Он показывает, что не только не невозможно, но и весьма необходимо. Поэтому и прибавляет: ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь имать живот вечный, и Аз воскрешу его в последний день. Слова Его: если кто ест от хлеба сего, не умрет вовеки, легко могли показаться им странными, как и тогда, когда они говорили: Авраам умер, и пророки умерли, как же Ты говоришь: не вкусит смерти? (см.: Ин. 8, 52) Поэтому Он, чтобы разрешить такое недоумение и показать, что действительно не умрет навсегда, упомянул о Воскресении. Часто же говорит о Таинстве (Причащения), чтобы показать, как оно необходимо и что оно непременно должно быть. Плоть Моя истинно есть брашно, и Кровь Моя истинно есть пиво (6, 55). Что значат эти Слова? Ими Он хочет или сказать то, что Плоть Его есть истинное брашно, спасающее душу, или же уверить их в сказанном, так, чтобы они не считали слов Его загадкою и притчею, но знали, что непременно должно вкушать Его Тело. Далее говорит: ядый Мою Плоть во Мне пребывает (см.: ст. 56); этим показывает, что такой человек соединяется с Ним. Следующие же слова, если не вникнуть в их смысл, представляются как будто не имеющими связи с предыдущими. Какая, в самом деле, говорят, последовательность – сначала сказать: ядый Мою Плоть во Мне пребывает, и затем продолжать: якоже посла Мя живый Отец, и Аз живу Отца ради (ст. 57)? Однако ж между этими словами есть большое соответствие. Так как (Христос) много раз говорил о жизни вечной, то в подтверждение того же и присовокупил: во Мне пребывает.
2. Но для чего Он учил в синагоге и в храме? Как для того, чтобы уловить собиравшийся в них народ, так и для того, чтобы показать, что Он действует не противно Отцу. Мнози же слышавше от ученик Его, реша: жестоко есть слово сие (ст. 60). Что значит: жестоко есть? Значит: сурово, трудно, тягостно. Но ведь Он ничего такого не говорил, потому что и беседовал не о жизни и деятельности, но о догматах, часто упоминая о вере в Него. Так что же, то ли значит: жестоко есть слово, что Он обещает жизнь и воскресение? То ли, что Он сказал: с Небесе спидол? Или то, что нельзя спастись не ядущему Его Плоти? Это ли, скажи мне, жестоко? Но кто станет утверждать это? Итак, что значит: жестоко? Значит: неудобоприемлемо, превышает их немощь, наводит великий страх. Они думали, что Он говорит нечто такое, что выше Его достоинства и далеко превосходит Его силы; почему и говорили: кто может Его послушати? (ст. 60), желая, может быть, тем оправдать себя, потому что намерены были отстать от Него. Ведый же Иисус в Себе, яко ропщут о сем ученицы Его (а такое ведение тайных помыслов есть доказательство Его Божества), говорит: сие ли вы блазнит? (ст. 61). Аще у бо узрите Сына Человеческаго восходяща, идеже бе прежде? (ст. 62). Так же Он поступил и с Нафанаилом, сказав: занерех ти, видех тя под смоковницею, веруеши: больша сихузриши (см.: 1, 50), – и с Никодимом: никтоже взыде на Небо, токмо Сын Человеческий, сый на Небеси (см.: 3, 13). Что же? К недоумениям Он присовокупляет новые недоумения? Отнюдь нет; напротив, величием и множеством догматов хочет удержать их при Себе. Сказав просто: с Небесе снидох, и не присовокупив ничего больше, Он тем скорее соблазнил бы их; но сказав: тело Мое – жизнь мира, также: якоже посла Мя живый Отец, и Аз живу Отца ради, и еще: с Небесе снидох, Он тем разрешает их недоумение. Кто говорит о себе одно великое, того, конечно, еще можно подозревать во лжи, но кто, вслед за тем, высказывает столь многое, тот уничтожает всякое подозрение. Все же Он и делает и говорит для того, чтобы удалить их от мысли, что отец Его Иосиф. Значит, Он говорил так не для усиления соблазна, а, напротив, для его уничтожения. Кто считал бы Его сыном Иосифа, тот не принял бы Его слов; а кто убедился, что Он сошел с Неба и опять взойдет туда, тот удобнее мог внимать Его словам. После того Христос присовокупляет и другое решение их недоумения, говоря: Дух есть, иже оживляет, плоть не пользует ничтоже (6, 63). Это значит: что говорится обо Мне, тому должно внимать духовно; а кто внимает чувственно , тот ничего не приобретает и не получает никакой пользы. Сомневаться же в том, как Он сошел с Неба, и думать, что Он – сын Иосифа, и спрашивать: како может нам дати Плоть Свою ясти? (ст. 52) – было делом плотского слушания, между тем как все это следовало понимать таинственно и духовно. Но откуда, скажешь, они могли понять, что такое значит есть Плоть? Потому-то им и следовало выждать удобного времени и расспросить, а не оставлять Его. Глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть (ст. 63), то есть божественны и духовны, не заключают в себе ничего плотского и не подлежат естественному порядку, но чужды всякой этого рода необходимости и выше законов, действующих на земле, и имеют смысл другой, особенный. Таким образом, как здесь сказал: дух, вместо того чтобы сказать: духовные (глаголы), так и, сказав: Плоть, разумел неплотские (предметы), но плотское слушание, намекая вместе и на иудеев, которые всегда желали плотского, между тем как надлежало желать духовного, потому что, кто предметы духовные станет понимать чувственно, тот не приобретет никакой прибыли. Что же, разве Его Плоть не есть плоть? Без сомнения, – плоть. Как же Он сказал: плоть не пользует ничтоже? Это Он сказал не о Своей Плоти, отнюдь нет, – но о тех, которые Его слова понимают чувственно. Что же значит – понимать чувственно? Смотреть на предметы просто и не представлять ничего больше, – вот что значит понимать чувственно. Но не так должно судить о видимом, а надобно внутренними очами прозирать во все его тайны. Вот это значит понимать духовно. Ведь кто не ест Его Плоти и не пиет Его Крови, не имеет жизни в себе: как же плоть ничего не пользует, когда без нее невозможно жить? Не видишь ли, что слова: плоть не пользует ничтоже сказаны не о Плоти Его, но о плотском слушании? Но суть от вас нецыи, иже не веруют (ст. 64). Опять, по Своему обычаю, придает важность Своим словам, предрекая будущее и показывая, что Он говорил все это не потому, чтобы искал славы у них, а потому, что заботился о их благе. Сказав: нецыи, Он чрез то исключил учеников, – потому что вначале Он говорил: и видесте Мя, и не веруете Мне (ст. 36), а теперь: суть от вас нецыи, иже не веруют. Ведяше бо искони, кии суть неверующий, и кто есть предаяй Его. Иглаголаше: сего ради рех вам, яко никтоже может приити ко Мне, аще не будет ему дано от Отца Моего (ст. 64–65). Здесь евангелист указывает нам на добровольное, принятое Христом, Домостроительство (спасения) и на Его незлобие. И слово: искони здесь поставлено не без цели, но чтобы ты познал Его предведение и то, что Он еще прежде этих слов, и не после того, как иудеи возроптали и соблазнились, а еще прежде, знал предателя, – что было доказательством Его Божества. Затем присовокупил: аще не будет ему дано свыше от Отца Моего, убеждая их считать Бога Отцом Его, а не Иосифа, и показывая, что уверовать в Него – дело немаловажное. Он как бы так говорил: не тревожат, не смущают, не удивляют Меня неверующие. Я знаю это гораздо прежде, чем случилось. Знаю, кому дал Отец (уверовать в Меня).
3. Но когда ты слышишь: дал, не думай, чтобы было раздаяние просто по жребию, а веруй, что получает тот, кто оказывается достойным принять. От сего мнози от ученик Его идоша вспять и ктому нехождаху с Ним (ст. 66). Не без причины евангелист не сказал: отошли, но: идоша вспять. Этим Он показал, что они, отделившись (от Христа), прервали преуспеяние в добродетели и потеряли ту веру, которую прежде имели. Но с двенадцатью (учениками) этого не случилось. Поэтому Он и говорит им: еда и вы хощете ити? (ст. 67) – чем опять показывает, что не нуждается в их служении и послушании, и не за тем водит их с Собою. Иначе – стал ли бы Он спрашивать их так? Почему же Он не похвалил их? Почему не превознес? Частию для того, чтобы соблюсти приличное Учителю достоинство, а частию для того, чтобы показать, что Он этим способом скорее мог привлечь их к Себе. Если бы Он похвалил, то они могли бы подумать, что оказывают Ему услугу, и поддаться какой-нибудь немощи человеческой. Когда же показал, что не нуждается в их следовании за Ним, то этим более удержал их при Себе. И смотри, с какою мудростию Он говорит. Не сказал: отойдите, потому что это значило бы отгонять, но говорит вопросительно: еда и вы хощете ити? – чем показывает, что Он устраняет всякое насилие и принуждение и хочет, чтобы они оставались при Нем не из-за какого-либо стыда, но по чувству благодарности. А тем, что не укорил их явно, но коснулся незаметно, Он показал, как должно любомудрствовать в подобных случаях. Но с нами бывает напротив, и это понятно, потому что мы все делаем ради своей славы. Поэтому и думаем, что наше благосостояние уменьшается, когда уходят служащие нам. Но Христос не стал ни льстить, ни отгонять, а только спросил. И это не потому, чтобы Он презирал учеников, но потому, что не хотел удерживать их при Себе силою и принуждением, – ведь оставаться по этой причине все равно что и отойти. Что же Петр? К кому идем? Глаголы живота вечнаго имаши, и мы веровахом и познахом, яко Ты еси Христос, Сын Бога Живаго (ст. 68–69).
Видишь ли, не слова Христовы были причиною соблазна, а невнимание, беспечность и неблагодарность слушателей? Если бы Он и не сказал (тех слов), они и тогда соблазнились бы и не успокоились бы, потому что непрестанно думали о пище телесной и были пригвождены к земле. Ведь вместе же с ними слушали и эти (апостолы); однако ж высказали совсем не то, что они, говоря: к кому идем? Этот ответ обнаруживает великую любовь. Он показывает, что для них Учитель дороже всего – и отцов, и матерей, и имений, и что, оставив Его, они не могли бы уже найти, куда прибегнуть. Но чтобы не показалось, будто слова: к кому идем? – Петр сказал потому, что не было никого, кто бы принял их, Он тотчас присовокупил: глаголы живота вечнаго имаши. Другие внимали (словам Христовым) чувственно и с умствованиями человеческими; а они (апостолы) – духовно, предоставляя все вере. Потому и Христос говорил: глаголы, яже Аз глаголах, дух суть, то есть: не предполагай, что учение, содержащееся в Моих словах, подлежит обыкновенному порядку вещей и тем законам, по которым все совершается. Предметы духовные не таковы: они не могут быть подчинены законам земным. На это и Павел указывает, говоря: да неречеши в сердцы твоем: кто взыдет на Небо, сиречь Христа свести. Или кто снидет в бездну, сиречь Христа от мертвых возвести (Рим. 10, 6–7). Глаголы живота вечнаго имаши. Вот они уже приняли учение о воскресении и о будущем воздаянии. Смотри же, какое братолюбие и какую любовь высказывает Петр, отвечая за весь лик (Апостолов). Не говорит: я познал, но: познахом. Особенно же обрати внимание на то, как приноравливается к самим словам Учителя, говоря не то, что говорили иудеи. Те говорили: сей есть сын Иосифов, а Петр: Ты еси Христос, Сын Бога Живаго, и еще: глаголы живота вечнаго имаши; (и он говорил так), вероятно, потому, что часто слышал слова Христовы: веруяй в Мя имать живот вечный. Припомнив, таким образом, самые слова, Он показал тем, что содержит (в памяти) все сказанное. Что же Христос? Не похвалил и не превознес Петра, хотя это и сделал при другом случае; но что говорит? Не Аз ли вас дванадесяте избрах; и един от вас диавол есть (ст. 70). Так как Петр сказал: и мы веровахом, то Христос исключает из этого лика Иуду. В другом месте Петр не сказал ничего об учениках, но на вопрос Христа: вы же кого Мя глаголете? – отвечал: Ты еси Христос, Сын Бога Живаго (Мф. 16, 15, 16). Но так как здесь сказал: и мы веровахом, то Христос, по справедливости, не оставляет Иуду в лике учеников. А это Он сделал с намерением заранее отвратить вероломство предателя; и хотя знал, что это будет бесполезно, тем не менее исполнял Свое дело.
4. И смотри, с какою мудростию (поступил Христос)! Он и не открыл вполне предателя, и не оставил его совсем неизвестным, чтобы он, с одной стороны, не сделался более бесстыдным и упорным, а с другой, думая, что остается неизвестным, не отважился бесстрашно на злодеяние. С этою-то целию, продолжая Свою беседу, изобличает его яснее. В самом деле, сначала Он включил и его в число прочих, сказав: суть от вас нецыи, иже не веруют. А что здесь Он разумел и предателя, это показал евангелист словами: ведяше бо искони, кии суть неверующий, и кто есть предали Его. Но так как Иуда остался при Нем, то Он изобличает его сильнее, говоря: един от вас диавол есть, и, таким образом, наводит страх на всех вообще, желая прикрыть его. При этом справедливо может возникнуть недоумение: отчего теперь ученики не говорят ничего, а впоследствии приходят в страх и в недоумении смотрят друг на друга и спрашивают: еда аз есмь, Господи? (Мф. 26, 22), и Петр подает знак Иоанну, чтобы он узнал о предателе и спросил у Учителя, кто это (см.: Ин. 13, 24). Итак, какая тому причина? Петр тогда еще не слышал: иди за Мною, сатано (Мк. 8, 33), а потому и не имел никакого опасения. Когда же подвергся упреку, и, несмотря на то что говорил от великого расположения, не только не заслужил одобрения, но и услышал название сатаны, то при словах: един от вас предаст Мя (Ин. 13, 21) справедливо уже убоялся. С другой стороны, и Христос теперь не говорит: един от вас предаст Мя, а: един от вас диавол есть. Потому они даже не поняли этих слов, а думали, что Он только укоряет за лукавство. Но для чего Он сказал: не Аз ли вас дванадесяте избрал; и един от вас диавол есть? Чтобы показать, что Его учение чуждо лести. Так как в то время, когда все оставили Его, они одни остались при Нем и чрез Петра исповедали Его Христом, то, чтобы не подумали, что Он станет за это льстить им, Он удаляет их от такой мысли. Он как бы так говорит: ничто не может отклонить Меня от обличения людей злых; не думайте, что Я стану льстить вам за то, что вы остались при Мне, или что Я не буду обличать порочных, потому что вы последовали за Мной. К этому не склонит Меня и то, что гораздо сильнее могло бы склонить учителя. Кто сам собою остается при учителе, тот представляет тем свидетельство своей любви к нему; а избранный учителем почитается от людей несмысленных за безумного и отвергается ими. Но и это не удержит Меня от обличений. Между тем в этом и теперь язычники обвиняют Христа, но напрасно и неразумно: Бог никогда не делает людей добрыми чрез насилие и принуждение, и Его избрание призываемых не насильственное, но совершается чрез увещание. А чтобы тебе увериться, что, призывая, Он не насилует, смотри, сколько погибло людей званных. Отсюда видно, что в нашей воле – и спасение, и погибель.