Толкование на книги Нового Завета
Шрифт:
Дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную.
Так как вероятным было то, что душа христианина смущалась тем, что во время совершения таинств повелевалось молиться за неверных царей, то апостол предлагает и выгоду, чтобы хотя бы таким образом склонить к принятию увещания. Их спасение, говорит, приносит для нас успокоение: они ведут войну, чтобы мы были в безопасности. Итак, будет ли с чем сообразно, если они из-за нашей безопасности подвергаются опасностям, а мы не хотим открыть и губ — помолиться на них?
Во всяком благочестии и чистоте.
Эти слова прибавил апостол потому, что для многих жизнь мирная, не возмущаемая бранями, служит поводом к одним утехам и взаимным неудовольствиям, от которых рождаются и неправые догматы. Дабы проводить нам жизнь, говорит, не в утехах
Ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу.
На что указывает слово: это? На то, что молиться должно за всех, как за неверных, так и за еретиков. Это и по природе хорошо, потому что все мы одной и той же природы, да и Богу угодно.
Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины.
Если Он хочет, чтобы все люди спаслись, желай и ты, и подражай Богу; и если желаешь этого, то молись. Но если Он Сам хочет, то какая, спросишь, нужда в молитве с моей стороны? Это приносит им много пользы, ибо располагает их к любви, тебя не допускает до ожесточения, и их, очень вероятно, снова привлечет к вере. Знай, что спасение от веры. И достигли познания истины, то есть веры в Него; ибо это — единственная истина.
Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус.
Сказав: Бог хочет, чтобы все спаслись, он подтверждает, говоря, что именно для этого Он и послал посредником Сына Своего, чтобы Он примирил Его с людьми. Итак, почему же не все спасены? Потому что не хотят. Сказав же: един Бог, он говорит это для противопоставления не Сыну, а идолам. Что Сын есть Бог, это ясно из того, что Он посредник: так как посредник должен приобщаться обеим сторонам, по отношению к которым Он есть посредник. Итак, поскольку Сын — посредник между Богом и людьми, то Он принадлежит той и другой стороне, есть Бог и человек, — один в двух естествах, не только Бог, потому что Его не приняли бы те, за которых Он должен быть посредником, И не только человек, потому что Ему надлежало беседовать с Богом. Не сказал же явно о Божественности Христа потому, что тогда господствовало многобожие, чтобы не подумали, что и он вводит многих богов; даже, когда говорится: един и един, не должно соединять эти слова и говорить: два, но: один и один: такова осмотрительность в Писании. Поэтому он не упоминал даже о Духе, чтобы не показаться многобожником.
Предавший Себя для искупления всех.
И за язычников. Подлинно Он умер за всех, ужели же ты не согласишься молиться за них? Обрати внимание на выражение: предавший Себя. Это против ариан, которые говорили, что Он предан был против воли. Что значит искупление? Тварь должна была погибнуть, но за нее Он предал Себя.
Таково было в свое время свидетельство.
То есть чрез свидетельство Сын сделался искуплением. Или, объясняя это, апостол говорит теперь: искуплением я называю свидетельство, то есть Его страдание. Ибо Он пришел свидетельствовать об истине
Для которого я поставлен проповедником и Апостолом.
К этому свидетельству я приставлен проповедником, чтобы проповедовать о нем, то есть о кресте и смерти Христа. И поставлен не просто проповедником, чтобы проповедовать в одном каком месте, но и апостолом, чтобы обходить всюду с проповедью. Подлинно, велико звание апостола, поэтому он и называет себя так
Истину говорю во Христе, не лгу, — учителем язычников.
Апостол убеждает в достоверности своих слов. Так как прочие апостолы не обнаруживали усердия к тому, отчасти потому, что боялись язычников, отчасти потому, что презирали их, то я, говорит, поистине избран быть учителем язычников. Если, таким образом, Сын Божий умер за язычников, а я их — учитель, то ты не можешь отказываться от молитвы за них.
В вере и истине.
Смотри, опять — в вере. Не в силлогизмах, говорит, или логических доказательствах, но в вере. Потом, чтобы ты не подумал, что в этом заключается обман, он прибавил: в истине. Ибо не ложь — то, что преподается и чему учат в вере, напротив, преподается то в истине.
Итак желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи.
Как же Христос запрещает молиться на всяком месте? Так Он советует не делать этого на площадях, а повелевает входить для молитвы в комнату (Мф. 6:6). Нет, Христос не запрещает молиться на всяком месте, а научает не делать этого из тщеславия, напоказ. Он напомнил только о комнате, подобно тому, как в изречении пусть левая рука твоя не знает, что делает правая (Мф. 6:3). Он говорит не о руках, но указывает на чрезвычайную важность творить милостыню без тщеславия. Поэтому и Павел желает, чтобы мужчины молились на всяком месте, так как Христос не запретил этого. Сказал же он это для противопоставления молитве иудейской. Ибо молитва совершалась у них в одном месте, то есть в Храме Иерусалимском. А у нас не так: благодать беспредельна, и как молится христианин за всех, так и на всяком месте.
Воздевая чистые руки.
Не о месте молитвы должно рассуждать со всею тщательностью, а об образе ее. Ибо он требует рук чистых от любостяжания, хищения, убийств, язв, — рук полных милостыни.
Без гнева и сомнения.
То есть без злопамятства и возбуждения против брата своего. Апостол учит, чтобы молящийся молился без сомнения и колебания в мыслях, получит или не подучит, чего просит. Как же это бывает? Отвечает: если ты не просишь ничего противного Его воле, — ничего недостойного Царя, но просишь всего духовного, с чистыми руками и без гнева.
Чтобы также и жены.
Желаю, говорит, чтобы и женщины без гнева и размышления воздевали чистые руки, не оскверненные грабительством и корыстолюбием. Ибо когда жена принуждает своего мужа доставлять ей драгоценные камни и золотые украшения, а он похищает чужое, то и она, конечно, похищает.
В приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя.
От женщин апостол требует чего-то большего, именно: одевать себя прилично, а не изысканно; потому что последнее считается неблагопристойным. Украшением называет такое платье, которое со всех сторон одевает и прикрывает, а не бесстыдно обнажает. Ибо он прибавляет: со стыдливостью и целомудрием.
Не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию.
Ведь ты идешь молиться, а не плясать. Зачем же ты выдумываешь плетение волос на голове, завив локоны, драгоценные камни одни привесив, другими окружив себя со всех сторон, а третьи приделав к обуви, — что это, как не крайний позор? И это не чрез слезы ли бедных, вдов и сирот? Ты лишаешь вдову бедной, простой одежды, чтобы попирать ногами жемчуг! Ужели не велико еще долготерпение Божие? Ты пошла с намерением просить отпущения грехов, а украшаешь себя так, как будто выходишь на сцену! Прекрасно, действительно, сокрушение сердечное и Бог, без сомнения, услышит тебя, обливающуюся слезами бедняков. Если же Павел запрещает то, что служит только признаком богатства, то еще более — то, что относится к излишней суетности, как, например, натирание щек, подкрашивание глаз, изнеженный голос, влажный взгляд и прочее.