Толкование сновидений. Введение в психоанализ
Шрифт:
Вечером накануне сновидения она рылась в своих старых письмах и читала вслух своим близким различные серьезные и смешные письма, между прочим очень смешное письмо от одного учителя музыки, который ухаживал за ней в юности, и письмо одного ее поклонника, аристократа. (Это и было истинным возбудителем сновидения).
Она упрекает себя, что одна из ее дочерей прочла дурную книгу Мопассана. Мышьяк, который просила ее дочь, напоминает ей о мышьяковых пилюлях, возвращающих юношеские силы графу де Мора в «Набобе».
Относительно «выпустить на волю» ей вспоминается одно место из «Волшебной флейты»:
«К любви я не могу принудить тебя, но свободы тебе я не дам».
Относительно ямайских жуков» она вспоминает слова Кетхен:
«Ты ведь влюблен в меня, как майский жук».
И из «Тангейзера»:
«Ты во власти пагубной страсти…»
Она полна забот и страха за своего отсутствующего мужа. Боязнь, что с ним что-нибудь
Открывание и закрывание окна – одна из постоянных причин ее ссор с мужем. Она любит спать при открытых окнах, ее муж – при закрытых. Расслабленность – главный симптом, на который она жалуется в последнее время.
Во всех трех сообщенных здесь сновидениях я подчеркивал те места, где эпизоды сновидения повторяются в мыслях, скрывающихся за ними, для того чтобы сделать более наглядным различные взаимоотношения первых. Так как, однако, ни в одном из этих сновидений анализ не доведен до конца, то мы должны теперь обратиться к сновидению с более подробным анализом для того, чтобы вскрыть в нем разнообразие и сложное детерминирование содержания сновидения. Я избираю для этой цели сновидение об инъекции Ирме. На этом примере мы без труда заметим, что процесс сгущения при образовании сновидений пользуется не одним только средством.
Центральное лицо в содержании сновидения – моя пациентка Ирма, являющаяся в нем в своем истинном виде и вначале поэтому изображающая лишь самое себя. Поза, однако, в которой я исследую ее у окна, заимствована мною из воспоминания о другой даме, на которую я бы охотно променял свою пациентку, как то показывают мысли, скрывающиеся за сновидением. Поскольку я нахожу при исследовании Ирмы дифтеритные налеты, которые напоминают мне заботу о моей старшей дочери, она служит для изображения последней; за моей же дочерью скрывается связанная с нею одинаковым именем личность одной пациентки, погибшей вследствие интоксикации. В дальнейшем ходе сновидения значение личности Ирмы изменяется (образ ее остается, однако, без изменения), она становится одним из детей, которых мы исследуем в детской больнице, причем мои коллеги констатируют различие их духовных наклонностей. Переход этот совершился, очевидно, под влиянием представления о моей дочери. Благодаря сопротивлению при открывании рта та же самая Ирма становится снова другой и наконец моей собственной женой. Болезненные изменения, замечаемые мною в горле, относятся помимо этого к целому ряду других лиц.
Все эти лица, на которых я наталкиваюсь при прослеживании мыслей «Ирмы», выступают в сновидении во плоти и крови; они скрываются за Ирмой, которая становится тем самым коллективным образом, черты которого носят, правда, противоречивый характер. Ирма становится представительницей всех других личностей, приносимых в жертву при процессе сгущения: я снабжаю ее всем тем, что шаг за шагом напоминает мне всех этих личностей.
Я могу составить себе коллективную личность еще и другим путем, соединив отличительные черты двух или нескольких лиц в один образ в сновидении. Таким способом возник образ доктора М. В моем сновидении он носит имя доктора М., говорит и действует, как он; его характеристика, однако, и его болезнь относятся к другому лицу, к моему старшему брату; лишь одна черта – бледность лица – детерминирована дважды, она соответствует в действительности тому и другому. Аналогичным коллективным лицом является доктор Р. в моем сновидении о дяде. Здесь, однако, коллективный образ составлен опять-таки другим способом. Я не объединил черты, свойственные одному, с чертами другого и тем самым не сократил воспоминания о каждом из них, но применил способ, которым Гальтон[93] делает свои фамильные портреты: он делает оба снимка один на другом, причем общие черты выступают более ярко, а противоречивые устраняют друг друга и проявляются в общем портрете неясно. В сновидении о дяде выделяется из физиономий, относящихся к двум лицам и поэтому чрезвычайно расплывчатых, белокурая борода, которая относится, кроме того, и ко мне самому, и
Составление коллективных лиц – одно из главнейших средств процесса сгущения в сновидении. Мы будем иметь еще случай говорить о нем.
Элемент «дизентерия» в сновидении об Ирме также детерминирован чрезвычайно сложным образом: с одной стороны, созвучием этого слова с «дифтерией», с другой же – воспоминанием о пациенте, посланном мною на Восток и страдающем непонятной для тамошних врачей истерией. Интересный случай процесса сгущения обнаруживает и упоминание в сновидении о «пропилене». В мыслях, скрывающихся за сновидением, содержался не «пропилен», а «амилен». Можно было бы предполагать, что здесь произошло попросту смещение. Так оно и было, но это смещение служит целям сгущения, как показывает следующее дополнение нашего анализа. Когда я произношу слово «пропилен», то мне приходит в голову его созвучие со словом «Пропилеи». Пропилеи находятся, однако, не только в Афинах, но и в Мюнхене. В этом городе я за год до своего сновидения посетил своего тяжело больного друга, воспоминание о котором проявляется при помощи «трителамина», следующего в сновидении непосредственно за «пропиленом».
Я опускаю то обстоятельство, что здесь, как и в других анализах, для соединения мыслей применяются ассоциации самого различного рода и ценности, и уступаю искушению возможно более пластично изобразить процесс замены амилена в мыслях пропиленом в содержании сновидения.
Здесь находится группа представлений о моем друге Отто, который не понимает меня, упрекает и дарит мне ликер с запахом амилена; тут же связанные с ним по закону контраста группы представлений о моем друге Вильгельме, который понимает меня и которому я обязан многочисленными ценными сообщениями по вопросу о химии сексуальных процессов.
То, что из группы «Отто» особенно должно приковывать мое внимание, обусловливается свежими впечатлениями, вызвавшими сновидение; амилен относится к этим элементам, определяющим собою содержание сновидения. Обильная группа представлений «Вильгельм» всплывает благодаря своему контрасту с группой «Отто» и выделяет из себя элементы, которые обнаруживают аналогию с элементами, выделенными в другой группе. Во всем этом сновидении я перехожу от лица, вызывающего во мне неприятное чувство, к другому, которое я могу по своему усмотрению противопоставить первому. Таким образом, амилен в группе «Отто» вызывает и в другой группе воспоминание из области химии; трителамин, находящий себе подкрепление с различных сторон, попадает в содержание сновидения. «Амилен» мог бы тоже попасть в сновидение, но он претерпевает воздействие группы «Вильгельм»; из комплекса воспоминаний, скрывающихся за этим именем, избирается элемент, могущий дать двойное детерминирование «амилена». От «амилена» недалек для ассоциации и «пропилена, из группы „Вильгельм“ навстречу ему идет Мюнхен с Пропилеями. В „пропилене – пропилеях“ обе группы представлений скрещиваются, и точно путем компромисса этот средний элемент переходит в содержание сновидения. Здесь, таким образом, составляется среднее общее, которое и допускает сложное детерминирование. Ясно поэтому, что сложное детерминирование должно облегчить доступ в содержание сновидения. В целях образования этого среднего и производится смещение внимания от действительной мысли к близкой ей по ассоциации.
Анализ сновидения об Ирме дает нам возможность резюмировать наше исследование процесса сгущения при образовании сновидений. Мы рассмотрели подбор элементов, образование новых составных частей (коллективных лиц) и составление среднего общего; все это детали процесса сгущения. Для чего служит последнее и что способствует ему, мы рассмотрим лишь тогда, когда захотим объединить все отдельные психические процессы образования сновидений, теперь же мы удовольствуемся констатированием процесса сгущения как одного из важнейших средств к соединению содержания сновидения с мыслями, скрывающимися за ним.
В наиболее конкретной форме процесс сгущения в сновидении проявляется в том случае, когда он избирает своим объектом слова и имена. Слова вообще очень часто играют в сновидении роль вещей и претерпевают тогда те же самые соединения, смещения, замещения, а также и сгущения, как и представления о вещах. В результате таких сновидений мы находим комические и причудливые комбинации слов. Когда однажды один из моих коллег прислал мне свою статью, в которой, на мой взгляд, чрезвычайно преувеличивал значение одного нового физиологического открытия и превозносил его в самом напыщенном тоне, мне в следующую же ночь приснилась одна фраза, которая, по всей вероятности, относилась к упомянутой статье: «какой у него норек-дальный стиль». Разрешение загадки слова «норекдалъный» представило мне вначале большие трудности; не подлежало сомнению, что оно пародирует слова: колоссальный, пирамидальный и так далее» но откуда все же проистекает оно, сказать было трудно. Неожиданно, однако, слово это распалось в моем сознании на два имени: